Марина Ли - Детский мир

– Одно из двух, – прошептала вслух, – либо снова чудят нанороботы, либо родственнички что-то подсыпали в помидорный суп.

Я увидела его, когда до вагончика Полины Ивановны оставалось метров сто. Хотя нет, не так. Сначала я его почувствовала, учуяла шестым чувством, как чует дичь охотника в лесу, замерла, прислушиваясь к ночным шорохам, ещё надеясь, что мне показалось, но заранее зная: он здесь.

Он принёс с собой запах авиационного топлива, дыма и грозы. Я знала, что это, скорее всего, причуды моего богатого воображения, что это адреналин услужливо впрыснул мне в кровь ароматы самого страшного в моей жизни дня, но, как бы странно это ни было, я не испугалась. Я сделала ещё несколько шагов, пока не увидела его, прислонившегося к одному из привычно выключенных фонарей. Где-то на уровне его бедра красным огоньком тлел уголёк сигареты, и я обрадовалась, поняв, что по крайней мере запах дыма относился к реальности, а не к моим пугающим фантазиям.

– Привет, братишка, – прохрипела я, сбившись с шага, будто споткнулась о длинную тень, что макушкой уткнулась в носки моих туфель.

– Смелая стала, как я посмотрю, – ответил Цезарь, медленно поднял вверх руку с сигаретой и затянулся, подсветив лицо пугающим красным светом. Но я не испугалась даже теперь, словно не верила в происходящее. Так во сне бывает, когда тебе снится самый страшный кошмар, а тебе не страшно, потому что ты знаешь – всё не на самом деле.

– Как ты попал сюда? – спросила я и огляделась по сторонам. – Ты один?

– А ты как думаешь, – мужчина оскалился, – один я или нет? С кем, полагаешь, я мог сюда явиться? Сейчас, когда меня предал последний друг.

Предал, значит. Что ж, мне не надо было спрашивать о судьбе Палача. Впрочем, как и о том, было ли следствие по делу.

– Как тебе удалось пройти сквозь щит? – не то чтобы меня на самом деле это интересовало, я почему-то была уверена, что использовать своё умение в будущем Цезарь уже не сможет.

«Он не уйдёт отсюда сегодня, – неожиданно поняла я, и это понимание испугало больше, чем неожиданная встреча с самым страшным кошмаром последних месяцев, – он никогда отсюда не уйдёт».

– А как тебе удалось снять хранителя, Осенька? – вопросом на вопрос ответил мужчина. – И главное, почему он не подействовал?

Хранитель. Конечно. После того, о чём я прочитала в дневнике бабушки, стало понятно, чего хотел добиться мой любящий тиран, и почему бархотка вызвала у меня отторжение, вылившись в бешено зудящую аллергию.

– Потому что слияние так не работает, – прошелестела я и, качнув головой, процитировала врезавшуюся в память строчку из дневника:

– «Душа к душе, сердце к сердцу, кровь к крови, тело к телу». Именно так и в таком порядке. И забудь ты, ради богов, о половом контакте. Всё это очень приятно, не спорю. Но слияние – это лишь дополнительный бонус, награда влюблённым за долгое ожидание.

Я знала, что после этих слов он сорвётся. И, откровенно говоря, я специально его провоцировала. Во мне проснулась злая жестокая девочка, которая хотела воткнуть палку в рану умирающему зверю и ворочать ею там, причиняя агонизирующему животному страдания, понимая, что хищник может сделать последний рывок, но не имея сил остановиться.

Но Цезарь не рванулся вперёд, не протянул к моей тощей шейке свои скрюченные от злости пальцы. Вместо этого он хрипловато рассмеялся и, затянувшись в последний раз, шагнул ко мне, одновременно отбрасывая сигарету в сторону. Красный уголёк оставил в воздухе едва заметную полоску света и вскоре затух, растворившись в ночной мгле Корпуса.

– Не знаю, какие книги читал ты, – смело произнесла я, – Может вам там, в ваших атанасийских школах, читают лекции о том, как правильно провести слияние… Ты не те книги читал, братишка. Для того, чтобы слиться с любимым человеком, не нужны ни хранители, ни блокада крови. Здесь не помогут никакие методы Ястребовых и иже с ними. Надо просто любить. Любовь. Слышал о таком?

Я знала, что играю с огнём, но остановиться не могла. Слишком долго я боялась. А Сашка улыбался.

– Вижу, – улыбнулся он, подходя ещё ближе, – о слиянии ты знаешь больше меня. Моя малышка выросла, а я и не заметил…Сколько раз ты утёрла мне нос за последние несколько месяцев, сестрёнка, а? Мой мир второй раз рухнул. И второй раз по твоей вине, хоть и косвенно, – тут я бы с ним могла поспорить, разумно полагая, что все Сашкины беды от его дурного характера.

– Без друзей, без силы, без власти. Мой ребёнок умер, не родившись. Моя семья прилетела сюда полным составом – после стольких лет!! – не за мной. За тобой, – мне захотелось крикнуть, что это и моя семья тоже, но я промолчала, потому что, положа руку на сердце, понимала, Сашка прав: в сложившейся ситуации люди, оставшиеся на корабле наверху, больше походили на его родню. Больше подходили ему, чем мне.

– Но самое обидное во всём этом знаешь что? – он подошёл ко мне вплотную и нежно провёл рукой по моей щеке, а я испугалась. Зачем я играла с ним в эти игры? Зачем разговаривала? Зачем подпустила так близко к себе? Бежать надо было, как только почуяла опасность. Бежать и звать на помощь. – Что я так тебя и не трахнул.

Я рванулась в сторону, но он предугадал мой порыв и, схватив за руки, прижал к словно по волшебству выросшему за моей спиной фонарному столбу. Кричать я не могла, потому что рот мне подлец сразу зажал рукой, довольно скалясь при этом.

– Впрочем, лучше поздно, чем никогда, – Цезарь наклонился и больно укусил меня за ухо. – И знаешь что, малышка? Я рад преподать тебе этот последний урок.

– И если ты вдруг решишь поиграть в опоссума, то имей в виду: я так долго фантазировал насчёт тебя подо мной, голой, с раздвинутыми ногами, что не побрезгую показаться извращенцем и с удовольствием и на полную катушку попользую твоё бессознательное тело.

Если бы взглядом можно было убивать, я бы убила его на месте, к сожалению, такой особенностью мой организм не обладал. Зато я сильная, я занималась борьбой и я очень-очень злая. А ещё я знаю, как это, когда тебя целует любимый мужчина, как это, когда он любит тебя так, что ты готова имя своё забыть от восторга. И омрачать эти воспоминания грязью, которую выливает на меня Цезарь, я не собиралась.

Он был старше. Он был сильнее. Он был мужчиной. И шансов у меня против него, откровенно говоря, не было никаких. Но в тот момент я этого не понимала, в голове пульсировала ярость, окрашивая мир в алые тона, я дёргалась, я вертелась, словно уж на сковородке, я пыталась зарядить насильнику коленом в пах – почти удачно. Почти.

И после этого Цезарь меня впервые ударил. Очень сильно, а если учитывать, что за всю мою жизнь на меня никто никогда руки не поднял, это, я вам скажу, оказалось для меня шоком. Я даже не сразу поняла, почему перед глазами запрыгали серебряные звёздочки, а левую щёку обожгло горячим ветром.