Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Поймав на себе виноватый взгляд буфетчика, Иван вдруг понял, что не может капитулировать, не может спустить всё на тормозах, не может опять всё бросить, взять и уехать… Это было бы тем самым малодушием, на которое указывал даже анонимный аналитик Глебова. Временным спасением от всего, если уж искать этого спасения, мог стать лишь отъезд в Тулу, к отцу. Эта внезапная мысль вдруг поразила его своей очевидностью.

Иван решил сегодня же позвонить отцу и брату, чтобы окончательно всё с ними согласовать. И как только он принял это простое решение, впервые за многие дни он почувствовал, что с плеч его свалился непосильный груз…

Четырнадцатого июляв родильном доме Святой Фелиции под Женевой Мария Лопухова родила мальчика, не доносив двух недель, но роды прошли легко и быстро.

Пухлощекий, с едва заметным белесым пушком на крупной головке, новорожденный был назван Базилем и передан на воспитание фактическим родителям, подданным Швейцарии Мариусу и Элизабет-Эстер Альтенбургерам… В таком духе были составлены документы, нескончаемый перечень бумаг и заявлений, которые Маше Лопуховой пришлось подписывать в Женеве в дополнение к тому, что месяцы назад Альтенбургеры уже оформили в Нью-Йорке.

Часть бумажной волокиты Мариус решил перенести на осень. А пока новоиспеченный отец сделал всё для того, чтобы суррогатная мать Мария Лопухова могла оставаться в Швейцарии, нянчить и вскармливать младенца…

Жизнь семейства с безвременной монотонностью текла в обжитых апартаментах, занимавших целый этаж старого городского здания на Плас дю Перрон, 7. Квартира была настолько просторной, что, будь в этом необходимость, в ней можно было бы приютить не только Машу с новорожденным и нанятую ей в помощницы няню, а также постоянно прислуживающую домработницу, которая на ночь исчезала в отдельной квартирке в мансарде того же здания, но и еще пару таких же семейств с детьми и прислугой.

На последнюю, августовскую, консультацию новорожденного повезли всем семейством, дома остались только Ева с няней. Первым из такси выбрался Мариус. С великой осторожностью, боясь растормошить младенца, он принял из рук жены старомодную плетеную колыбельку и понес ее во дворик клиники. Едва ребенок оказывался на руках у отца, как он начинал истошно орать. Это повторялось раз за разом. Впечатлительный папа терял уверенность в себе, пуще прежнего боялся сделать что-нибудь не так, а может, просто не хотел выглядеть посмешищем в глазах окружающих. И от этого очень нервничал, впадал в панику, хотя и мужественно пытался это скрывать.

С видом горделивой гусыни за мужем плыла Лайза. Маша, непривычно выспавшаяся, семенила в хвосте. Узкий подол льняного сарафана, купленного ей Лайзой в день последнего обхода детских магазинов в Шамбези, не позволял делать нормальных шагов.

Доктор Манцер вышел семейству навстречу. Невысокий плотного сложения главврач приветливо поздоровался с каждым из них и пригласил в свой кабинет.

Усадив всех в кресла вокруг письменного стола, доктор справился о здоровье и самочувствии малыша. Проблем — буквально никаких. Мальчик отлично ел, хорошо спал… Главврач широко улыбнулся:

— Ну что я могу вам сказать… Вы произвели на свет не ребенка, а настоящего богатыря, дорогая мама… Если бы у меня в клинике каждый день рождались такие дети, я был бы спокоен за будущее Швейцарии…

Лайза, державшая на руках безмятежно спящего Базиля, смотрела на доктора растроганно. Со дня рождения приемыша очень чувствительная к комплиментам, она приняла хвалу на свой счет. Свалившаяся на нее радость материнства нуждалась в постоянном одобрении окружающими. Без этого Лайза — странное дело — чувствовала себя несчастной. Вот и сейчас, ища поддержки, она взглянула на мужа. Мариус благодарно улыбался Марии, державшей на коленях пустую колыбельку…

— Ну что же… — тихонько хлопнул в ладоши главврач. — В моих услугах вы больше не нуждаетесь. Всегда буду рад, так сказать, снова принять вас в наших покоях… Результаты анализов малыша идеальны. Никаких противопоказаний нет, так что можете ехать куда душа пожелает. Самолет таким маленьким детям, конечно, не рекомендован. Перепады давления, перегрузки, недостаток кислорода, да и излучение… Что-то мы там получаем в повышенных дозах, как говорят ученые умы. Но, между нами говоря, от всего не убережешься. Лучше сразу привыкать. Так что в добрый путь!

— Мы поедем в Виллар… до конца лета, — сообщила Лайза.

— Правда? А я на лыжах там катался! Десять лет назад. Чуть ногу не сломал… Изумительные места, да… — мечтательно произнес главврач и поднялся, дабы проводить своих пациентов…

Альтенбургер уехалв Виллар с домработницей, чтобы за выходные привести дом в жилой вид. В понедельник утром Лайза с новорожденным и падчерицей, а вместе с ними Маша и няня Эльза отправились следом за ними на машине. За рулем сидела Лайза. Она была уверена, что сто километров до Виллара они смогут покрыть за два часа с небольшим.

День выдался солнечный. Виды предгорий радовали глаз райским благополучием и свежестью. Маша едва ли была в состоянии вслушиваться в лившуюся бурным потоком речь Лайзы, которая всю дорогу без умолку тараторила, расписывая достопримечательности проезжаемых мест. От терпких духов Эльзы у Маши побаливала голова. Лайзе же духи, напротив, нравились, она даже сделала няне комплимент. Сердито морщась во сне, прикрытый от солнечных лучей тонким тюлем, малыш крепко спал в автомобильном детском кресле. Большой семейный «крайслер», купленный Мариусом на прошлой неделе, еще не успели обкатать, и просторный салон всё еще источал резкий фабричный запах, отчего в машине было немного неуютно и душно.

Виллар представлял собой заурядный курортный поселок — дремлющее скопление шале, вилл и улиц. Во все стороны лениво расползались аллеи, каждая из которых упиралась если не в отель с рестораном, то в очередную горстку коттеджей, рассыпанных по безупречным газонам. Канатная дорога над деревьями привлекала взгляд беззвучно плывущими над головой пустыми креслами. Оазисы цветочных лавок, магазины, заваленные горнолыжным снаряжением, витрины, заманивающие пестрой сувенирной дребеденью, кондитерские с целыми стеллажами шоколада — фигурного, плиточного, и уставленные спиртным со всего света бакалейные лавки… Окна магазинов на главной улице поселка были настолько чистыми и прозрачными, что иногда так и тянуло шагнуть сквозь отражение в прохладу помещения, вместо того, чтобы совершать очередной уличный подъем, на который порой уходили последние силы.

Впервые за много лет Альтенбургеры застали в Вилларе пасмурный август. Сполохи молний опаляли небесный свод, а за ними следовала оглушительная канонада грома; от раскатов с деревьев взмывали птичьи стаи и звенела посуда в кухонных шкафах, а в груди и в голове появлялось ощущение, будто что-то с треском лопнуло… С утра до вечера моросил дождь, когда же он прекращался и из-за туч проглядывало солнце, с гор сразу наползали сырость и туман. И округу опять заволакивало на весь день. Погода стояла — хуже не придумаешь.