Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

— Иван, ты, наверное, не сильно торопишься?.. А что, если мы съездим к одному человеку? Очень хочу тебя с ним познакомить, — сказал Глебов.

По тону было ясно, что предложение как-то связано с только что сказанным в кабинете.

— Не тороплюсь, — ответил Иван.

— Вот и славно! Володь, позвони Михал Владимирычу. Спроси, можем мы заехать?

Глухов достал из кармана телефон. Ему сразу ответили. Сухо назвавшись, он передал просьбу Глебова.

— Ждет вас, обрадовался, — глядя в зеркало заднего вида, сказал Глухов, тоже чему-то радуясь. — Говорит, владыка должен приехать.

— Ну так это же то, что надо! — оживился Глебов. — Сегодня с очень интересными людьми тебя познакомлю, Иван Андреевич. Не пожалеешь…

Поток машин пришел в движение. Через минуту пробка рассосалась, и Глухов газанул по Дворцовому мосту. За Невой, когда остался позади Биржевой мост и машина выехала на Петроградскую сторону, Глебов попросил Глухова остановиться перед супермаркетом. Он хотел что-то купить, неловко приходить в гости с пустыми руками.

Четверть часа спустя они свернули в арку на четной стороне Большой Пушкарской. Глухов остановил машину в тускло освещенном церковном дворике. На крыльце флигеля распахнулась дверь, и возник силуэт коренастого мужчины.

— Михаил Владимирович… — представил Глебов бородатого здоровяка.

— Рябцев, — добавил тот, сопровождая рукопожатие улыбкой.

В теплом просторном и ярко освещенном помещении церковной трапезной за длинным накрытым столом сидели священник средних лет и трое мужчин. При виде гостей все они поднялись.

— А владыка? — спросил Глебов. — Не приехал?

— Здесь, сейчас вернется, — успокоил Рябцев.

Глебов протянул вино и коробку «птичьего молока» краснолицему священнику.

— Ах, Дмитрий Федорович! Всегда-то вы с дарами приходите… — мягко пожурил тот.

Глебов представил Ивана, все обменялись рукопожатиями.

— Марья, откупорь бутылку, будь добра, — обратился священник к мельтешившей возле стола толстобокой прислужнице. — Дмитрий Федорович, вот сюда садитесь, рядышком с владыкой, пожалуйте… только не говорите, что уже ужинали!

За дальним столом у входа в кухонное помещение сидели четверо солдатиков и мужчина средних лет в камуфляжной куртке, наподобие той, которая была на побирающемся инвалиде. Бритые наголо, с простодушными деревенскими физиономиями, солдатики живо опустошали свои тарелки, низко нагибаясь над столом и ни на кого не обращая внимания.

Присутствие солдат в церковной трапезной требовало разъяснения, и Рябцев полушепотом поведал Ивану, что эти ребята из местной воинской части. В трапезной было заведено подкармливать солдатиков после госпиталя.

По просьбе Ивана Рябцев проводил его в небольшой вестибюль, где находилась уборная. Войдя в просторный, плохо освещенный и пахнущий мылом туалет, Иван увидел у раковины рослого белобородого старика в черном подряснике до пят. Священник приветливо с ним поздоровался. Пробубнив ответное приветствие, Иван направился к единственному писсуару.

Священник тем временем освежил лицо и пригладил длинные седые волосы, смочив под краном ладони. Осушив нос и щеки белоснежным носовым платком, старик кивнул Ивану в зеркало и, прихрамывая, вышел.

Гремя сапогами по полу, солдаты топтались в тесном вестибюле. Появился Рябцев с тяжелой связкой ключей и выпустил их на мороз. Но даже после того как солдаты исчезли во дворе, в помещении оставался запах чего-то прелого, едкого.

Вернувшись к столу, Иван наблюдал за тем, как вторая прислужница подавала через окно кухни тарелки с посыпанной укропом картошкой, салаты, заливное, пирожки и сразу чай. Сидящие за столом ели и пили охотно и много — одновременно и чай, и привезенное Глебовым французское вино.

Владыка Ипатий, так к пожилому священнику обращался Рябцев, словоохотливостью не отличался. Однако стоило ему произнести хоть слово, как все умолкали. В своем дачном кресле владыка сидел очень прямо и ел очень мало. Из разговора между Глебовым и молодым батюшкой владыка понял, что Иван Лопухов, повстречавшийся ему в уборной, живет в Лондоне. Владыка сразу развернулся к Ивану:

— Правда? В Англии живете? А как давно?

— Больше десяти лет.

Старику подлили чаю. Он с удовольствием сделал глоток и, глядя на Лопухова с тем же вопросительным искусом на дне глаз, поделился:

— Я тоже жил в Англии. Так долго, что самому не верится. А потом в Вашингтон переехал.

— Служить? — спросил Иван с заминкой, просто чтобы поддержать разговор.

— Совершенно верно. У нас, в американской церкви… в американской, но русской , — подчеркнул владыка Ипатий, — тоже посылают служить.

— Владыка ушел на покой епископом, — сообщил Ивану Рябцев…

Разговор за столом тек размеренно. Говорили о политике, об оторвавшейся от берега льдине, на которой находилось около сотни рыболовов-любителей; их унесло в Финский залив, и весь минувший день полным ходом шла эвакуация горе-рыбаков вертолетами, о чем твердили по всем каналам телевидения.

Молодой священник мимоходом обсуждал с Рябцевым приготовления к утренней литургии, просил его перепоручить кому-нибудь другому покупку цветов, чтобы Михаилу Владимировичу не пришлось вставать в шесть утра. Рябцев с улыбкой обещал сделать всё так, как нужно.

Иван тем временем шуршал страницами небольшого издания в мягкой обложке, протянутого ему Рябцевым. Автор книги — сам владыка. «Владыка Ипатий (Величков)» — имя и фамилия были выведены на обложке. К удивлению Ивана, книга была посвящена современной космологии.

Затем кто-то заговорил об уже забытом всеми захоронении царских останков в Петропавловской крепости, мимо которой только что проезжали. Владыка мнения на этот счет не высказывал, предпочитал слушать, что говорят другие. Дискутирующие пытались прочесть по его лицу реакцию на каждую свою реплику, и это было нелегко.

— Вы верите в то, что говорят? Что в Петропавловской крепости погребены настоящие останки? — всё же подтолкнул владыку к разговору кто-то из сидящих; вопрос был настолько буквальным, прямым, что выглядел бестактным. — Ведь столько чернил было пролито в газетах…

Владыка Ипатий, взиравший на собеседников со старческой безмятежностью, словно предлагая брать с себя пример — не мучить себя и других нелепыми вопросами, — вдруг решил ответить. Прибегая к простым, но наглядным формулировкам, владыка высказал неожиданное мнение, что вопрос об истинности останков не имеет принципиального значения. И тут же пояснил, что это значит: согласно учению святых отцов — раз уж главным авторитетом в этом вопросе остается Церковь, — поклонение мощам недостоверным вменяется в поклонение святому, который чтится. То же самое уже не один век происходит с Туринской плащаницей. Для владыки вопрос был исчерпан. Сам он будто бы собирался на церемонию захоронения поехать, его приглашали, но как раз в это время заболел и слег.