Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Главврач не мог скрыть своей озадаченности. Потрепав за пухлые ручонки своего бывшего пациента и стараясь не смотреть в заплаканные глаза его мамы, он спокойно выслушал дипломата, и на лице его проступила еще более глубокая задумчивость.

Разговор шел на беглом французском. Маша не могла уследить за его смыслом. Лишь ловила на себе всё более озадаченные и всё более любезные взоры главврача.

Доктор Манцер ненадолго покинул их. Вернувшись с папкой, он извлек из нее несколько бумаг.

Передавая листки друг другу, мужчины сосредоточенно просматривали принесенные документы. Главврач вышел в соседнюю комнату, чтобы снять с отобранных листов копии. Архаров достал из кармана сотовый телефон и с кем-то быстро заговорил по-русски, объясняя содержание отснятых документов. Речь шла о книге записей рождений. Дипломат убрал телефон в карман и вполголоса сказал ей:

— Остается оформить кое-какие второстепенные бумаги, и вы сможете улететь. Зачем вам мотаться по гостиницам? Я бы посоветовал лететь сегодня, — добавил он, и, поймав на себе ее испуганный взгляд, спросил: — Деньги на билет у вас есть?

— Долларов пятьсот… И кредитная карточка, — сказала Маша. — Швейцарского банка… я ни разу ею не пользовалась.

— Прекрасно. Я вас отвезу… — Архаров взглянул на часы. — Мы как раз успеваем к рейсу. Багажа ведь нет у вас?

Маша, на миг растерявшись, отрицательно покачала головой; ей всё еще не верилось, что всё могло разрешиться так скоро и просто. Прежний страх вдруг охватил ее с еще большей силой.

— Пока они всё оформят, у нас есть время пообедать. Пойдем? — Владимир Платонович своим ободряющим взглядом словно просил Машу держать себя в руках, не расклеиваться.

Василий как раз проснулся и сейчас сладко позевывал, причмокивал, кряхтел, тужился. Поймав на себе взгляд матери, он счастливо засиял. Маша прильнула носом к крохотному личику и, не отрываясь от него, беззвучно плакала.

Провожая гостей до вестибюля, доктор Манцер на миг задержал руку Маши в своей холеной ладони и виновато произнес по-английски с певучим швейцарским выговором:

— Мне только что позвонил господин Альтенбургер. Он очень просил, чтобы вы позвонили ему.

Маша побледнела.

— Мой долг только передать вам эту просьбу, — поспешно добавил Манцер. — Дай бог, чтобы всё у вас сложилось хорошо. Дай-то бог… Надо же, какая история… какая история, — сокрушенно бормотал главврач.

Около пяти вечера, уже перед посадкой на московский рейс, Архаров вынул из кармана записную книжку и написал на отдельном листочке московский адрес и телефон знакомого адвоката, к которому советовал Маше обратиться сразу по прилету.

— У него трое таких, как вы, — пояснил Архаров. — Три девочки, представляете? Он поможет. В этих делах он толк знает. А я позвоню ему вечером…

— Я даже не знаю, как вас благодарить, — залепетала Маша. — Я перед вами в таком долгу…

— Лично мне вы ничего не должны… Идите-идите! Вам уже машут! — поторопил Архаров.

Напоследок еще раз обернувшись на добряка-дипломата, который оставался на том же месте, где они распрощались, и махал ей газетой на прощанье, Маша подумала, что это был единственный по-настоящему порядочный человек из всех, что повстречались ей за последние месяцы.

Не предупредив заранеео своем приезде, Николай позвонил Ивану на Гороховую уже из «Астории» и пригласил брата к себе в гостиницу. В Петербурге он находился с восьми утра, у него были новости.

Небритый, с сигарой в руке, Николай мерил шагами номер, соря пеплом на золотистый ковер, возбуждение мешало ему объяснить всё толком.

— Хватит маршировать! В чем дело? Выкладывай! — не выдержал Иван.

— Она здесь, в Петербурге.

— Кто?

— Вечно ты как с неба свалился… Неужели не понятно — кто?

— Маша?!

— Мы должны были встретиться, — Николай ткнул сигарой в окно. — Два часа назад.

— Кто? С кем?!

— Ты вот что, не ори на меня, пожалуйста. Повадились все, чуть что, сразу глотку драть! — Николай тут же как-то сник, успокоился и тоскливо уставился в пустоту. — Девица, которая адресочком удружила осенью… ну эта, амстердамская… Филиппов расколол красавицу. Она уверяет, что весной Маша из Нью-Йорка уехала. Рассорилась со своим обормотом, как его… и уехала…

— Четвертиновым?

— Ну да… Дело в том, что в Москву она вернулась… на сносях, — невнятно добавил Николай и, словно боясь, что брат не понял его, изобразил живот руками. — На седьмом месяце.

— Маша?

— Да Маша, Маша, кто ж еще? Ну как с тобой можно разговаривать?! — Николай окинул брата умоляющим взглядом.

— В таком случае уже должна была родить, — вымолвил Иван.

— Подруга эта… амстердамская… утверждает, что ребенок не ее. Маша якобы согласилась выносить чужого, за деньги. То есть своего, но наполовину. Какие-то американцы дали ей денег. То есть швейцарцы…

— Наполовину — это как? — спросил Иван.

Николай не спеша раскурил погасшую сигару, а затем рассказал Ивану всё, что сам знал о суррогатном материнстве.

— Филиппов перебрал всех знакомых, — продолжал он объяснять. — Дохлый номер. Никто ничего не видел и не слышал. А вот неделю назад… он вычислил, что она вообще не в Москве. Здесь, оказывается.

— В Питере?

— У нее в Сокольниках ящик почтовый счетами был забит телефонными. В основном здешние, питерские… Ну и вот… Квартира на Карповке. Это здесь тоже… Вчера я ей дозвонился. Было десять вечера.

— Ты с ней говорил?! — изумился Иван. — С Машей?

— Я о чем здесь стою и рассказываю, елки зеленые? — вновь вспыхнул Николай. — Попросила меня приехать, хотела увидеться. Сразу же.

— Почему мне не позвонил?

— Маша… она говорить не могла долго. Сказала, что сложности у нее. Ужасные какие-то сложности, — повторил Николай. — Так и сказала. Я подумал: а что, если как в тот раз получится, у меня под домом?.. Ну, разволновался. Скомканно как-то всё вышло.

— И дальше что?

— Она назначила мне встречу. За Эрмитажем… на Миллионной. На девять утра договорились. Домой позвать не могла, как я понял… Вообще, ни черта я не понял… По телефону говорили минуту. Я подумал: ну, может, не одна живет, мало ли?.. Бегом помчался на вокзал. Филиппова взял с собой. А он напарника прихватил. Тот на машине выехал. В общем, решили тебя не впутывать. Утром приезжаем — я на Миллионную. Филиппов с напарником на машине подстраховывали. Он за ночь доехал…

— Короче, виделись вы или нет?

— Нет, она не пришла. Проторчали битый час. По телефону — тоже никого. Но там, где мы назначили встречу… там были люди, четверо, — добавил Николай.

— На Миллионной?

— Сидели в серебристом БМВ. Нас «пасли». Озирались по сторонам. Филиппов говорит, что они вроде даже собирались пойти на контакт, но передумали… Когда поняли, что я не один приехал. В общем, Маша наша влипла во что-то, это факт, — подытожил Николай. — Сейчас не знаю даже, где ее искать… Что делать, не знаю.