Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

— Ты должен был позвонить мне, идиот!

— Легко упрекать! Легко бросаться словами! Идиотами всех обзывать… — досадливо поморщился Николай. — Времени в обрез было, я же объясняю… Филиппов следил за машиной… от самой Миллионной… Довел их до какого-то офиса… Ничего особенного. Шарашкина контора. Торгуют мебелью, всякой дрянью. Но один из субчиков поехал потом на Карповку, на той же машине. По тому адресу, куда я звонил… Квартира частная. Ничего особенного. Хозяин — какой-то Попанин. Вахтером в ресторане работает. Настоящее кино! Квартиру сдает, сам у сожительницы живет. Филиппов вскрыл дверь. Однокомнатная халупа. Шкаф, кровать, тряпки всякие, детская кроватка… Но жильцы явно съехали. Причем только что. Филиппов уверен, что это молодая женщина. И собиралась она впопыхах. А этот, который до нас приезжал… У него был ключ. Он тоже что-то искал.

— Сотовый телефон ты дал ей? — спросил Иван.

— Заставил записать. И рабочий, и сотовый, — Николай метнул ненавидящий взгляд в сторону валявшегося на кровати плоского серебристого аппаратика. — Молчок.

— Филиппов что думает?

— Говорит, что ей не дают позвонить.

— Кто?

— Какой же ты тугодум, ей-богу… Если бы я знал кто, я бы к ним спецназ уже послал!

— Вот что, Коля, дурака валять больше не будем. Дров ты наломал достаточно, — сказал Иван. — Я предлагаю идти в милицию, прямо сейчас, и рассказать всё, как есть.

— Что именно ты будешь там рассказывать? Что Маша папы с мамой не слушается? От рук отбилась?

— Пошли Филиппова, черт возьми! Пусть объяснит как следует.

— В облаках ты витаешь, Ваня. Очнись же, елки зеленые! Ты не в Лондоне. Милиция — это не Скотленд-ярд! Мы в России! — Николай едва не кричал на брата.

— Филиппов тоже так считает?

— Да всем это известно. Кроме тебя, конечно…

— В таком случае, скоро за нее выкуп попросят. Готовь кошелек, — вздохнул Иван.

Николай помолчал, похлопал себя по бокам в поисках зажигалки и пробормотал:

— Вот это ближе к делу. Я еще тогда об этом подумал, когда тебя в метро отмутузили… Я тут Глебову позвонил, — виновато прибавил он. — Попросил содействия. Так что он ждет нас сегодня. В восемнадцать ноль-ноль.

— А Глебов-то тут при чем?

— У меня в Петербурге концов никаких. А у него по старой работе такие связи есть, какие тебе и не снились.

— Один поедешь, — сказал Иван.

— Я сказал, что мы вдвоем будем.

— К Глебову поедешь один.

Николай не спорил, но проворчал:

— Как всегда… Толку от тебя, как от козла молока.

— Я буду на Гороховой. Позвонишь… — мрачно вымолвил Иван и вышел.

Вечером, уже в начале десятого, как только из вестибюля позвонил портье, Николай отправил телохранителя в холл, чтобы тот встретил и привел брата в номер.

Телохранитель Андрей привел его в другой номер, более просторный и лучше обставленный, чем тот, в котором Иван виделся с братом накануне. Оказалось, днем Николай поменял номер из предосторожности; на этом настоял вездесущий Филиппов: пока, мол, не выяснится, нет ли наблюдения за гостиницей.

В помятой белой рубахе навыпуск, Николай сидел на кровати и в прострации крутил в руках галстук, который стал теперь похож на веревку.

В номере был еще один незнакомец — высокий, с незапоминающимися чертами лица.

— Филиппов… Мой брат Иван… Познакомьтесь, — пробурчал Николай.

Иван почему-то представлял Филиппова другим — более плотным, более представительным, никак не худощавым простолицым блондином с пробором на голове, каким он предстал его глазам. Флегматично пожав ему руку, Филиппов прошел к окну, сел в угловое кресло и, подчеркнуто обращаясь только к своему шефу, стал излагать следующее:

— Нам довольно повезло. У Марии есть кредитная карточка. Выдана женевским банком «Credit Suisse». Она расплачивалась карточкой в супермаркете на Невском. Несколько раз — в детском магазине «Кенгуру», тоже в центре.

Николай, уставившись невидящим взглядом в черное окно, кивал, продолжая мусолить потухшую сигару.

— Тут еще кое-что выяснилось… — Филиппов многозначительно помедлил. — Сестра ваша проходила здесь по делу. В прошлом году.

— Какое еще дело? Что такое? — напрягся Николай.

— Привлекали целую группу лиц. Шпана, выходцы из горных районов. Им вменялась торговля крадеными автомобилями, подделка таможенной документации. Подробностей не знаю… Мария проходила как свидетель. Для дачи показаний не явилась.

— А поточнее нельзя было узнать? Что-то одни предположения у тебя сегодня, — упрекнул Николай.

— Я дал поручение. Через пару дней будут подробности, — не реагируя на оскорбительный тон, ответил Филиппов. — Насчет этого охламона… Парень, с которым Мария в Штаты уехала, разъезжает между Москвой и Нью-Йорком. Один из давних его корешей, тоже ивановский, уже два года сидит в «Крестах». За наркотики. Суда не было, но он проходил еще по одному делу, так до конца и не раскрытому. Это всё. Сам Четвертинов в начале октября приезжал в Москву. А месяц назад проходил через таможню в Пулково. Прилетел из Цюриха. Обратно уехал через финскую границу, на Хельсинском поезде. Это уже буквально на днях… Погранконтроль влепил ему отметку в паспорт. Что привлекло мое внимание: он был с ребенком… Ребенок должен был быть внесен в паспорт. Пытаюсь получить копию.

Наливаясь бессильной яростью, Николай замотал головой:

— Прибью эту тварь! Да я его…

— Ну а у вас что? — не обращая внимания на ярость шефа, спросил Филиппов.

Николай, немного успокоившись, стал рассказывать о своей встрече с Глебовым:

— По его сведениям, в сентябре Маша прилетела в Москву из Швейцарии. С ребенком. Да-да, с двухмесячным сыном! В Москву ей помогал улететь наш дипломат. Он и накатал, я так думаю, рапорт. Дипломат этот всё подтверждает. Маша за деньги согласилась стать суррогатной матерью… Чтобы помочь одной бездетной швейцарской паре, с которой познакомилась в Нью-Йорке. А затем вроде как передумала. Когда родила. Это уже в Женеве было. Какое-то время жила у этих людей где-то в горах. Не знала, как сбежать от них. В конце сентября этот самый дипломат… Архаров его фамилия, он из женевского посольства… помог ей сесть на московский рейс. Ребенок был с ней. Это было двадцать первого сентября.

Николай перевел выжидающий взгляд на брата. По его мнению, кто, как не Иван, мог объяснить, что всё это значило, раз уж он столько времени прожил за границей?

— А что, если этот обормот… Получается, что он, Четвертинов, ее ребенка увез? — сказал Николай. — Через Финляндию?

Пораженный догадками брата, Иван отмалчивался. Воздерживался от комментариев и Филиппов.

— Ладно, еще обсудим эту тему… Вы сходите с Андреем перекусите, — устало сказал Николай Филиппову, — а нам с Ваней еще надо поговорить…