Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Положив ладони на колени, Мачабели, улыбаясь, смотрел на танцующее в камине пламя. Иван еще раз отметил про себя, что грузин вызывает к себе симпатию. По-видимому тем, что искренне придерживался высказываемых взглядов и проявлял неподдельное сочувствие к чужим проблемам.

— Я серьезно, давайте посмотрим ваши рукописи, — вновь обратился он к Ивану. — Они у вас на бумаге? Или в электронной версии?..

Тротуары Чистопрудного бульварас утра были расчищены, но ближе к Мясницкой наваливший с вечера снег приходилось обходить, по щиколотку утопая в слякотной льдистой каше.

До встречи на Мясницкой оставалось десять минут. Иван вошел в кафе, попросил чашку кофе, отошел к витражной перегородке и принялся наблюдать за стайкой студенток, которые пили чай с пирожками. По рукам у девушек ходил василькового оттенка флакон духов. Возбужденно обсуждая что-то — по всей видимости, разновидности парфюма — они нюхали друг у друга запястья.

Справа от Ивана старик в шапке и в допотопном пальто на ватине с каракулевым воротником читал журнал, открытый на странице с заголовком «Нетрадиционная половая ориентация». Встретив безразличный взгляд старика, Иван вдруг понял, почему проснулся разбитым. Сон! Приснившееся минувшей ночью было сущим кошмаром.

Ивану снилось, что они с братом сидят в каком-то старинном театре; их разделяет несколько рядов. Бельэтаж переполнен… Публика слушала лекцию, которую читал неприятной внешности патлатый старичок в куцем костюме и атласной «бабочке» малинового цвета, такой огромной и жесткой, что, казалось, она мешает ему наклоняться к пюпитру, на котором вместо нот лежала грязноватая растрепанная тетрадь с текстом доклада. Чтобы легче было переворачивать страницы, лектор макал указательный палец в стакан с водой, стряхивал и каждый раз вытирал об одежду.

Николай по ходу лекции то и дело отпускал в зал реплики. Иван ловил на себе недружелюбные взгляды и готов был сквозь землю провалиться от стыда за брата. Сидящие в зале почему-то считали, что они с Николаем заодно. Но, что было особенно странно, после пробуждения Иван дословно помнил речь лектора.

«Хам — это человек, который, независимо от того, где, когда и кем он произведен на свет Божий, лишен привычных характеристик рода и племени. Это человек, лишенный веры, а часто и суеверия. А поэтому топтать он может что угодно и кого угодно. Он абсолютно слеп к красотам мироздания… абсолютно! Он не знает, кто он и откуда явился в этот мир. Главной же отличительной чертой Хама является его готовность ради удовлетворения своих запросов, как правило, непомерных, безжалостно сокрушать на пути своем любые преграды, при этом не задумываясь о том, что вне этого мира он существовать просто не может…»

— На лбу ведь у него не написано, что он — Хам! — крикнул Николай. — Как узнать его?

— По зловонию, — ответил лектор. — От Хама всегда несет горелой пластмассой или органическими удобрениями.

— В буквальном смысле, что ли? — не унимался Николай.

— И в буквальном смысле тоже.

— Те, кто сидит у нас на шее, кто правит нами, они тоже Хамы?

— Тоже! — последовал категоричный ответ.

— И они тоже готовы уничтожить весь мир, если им не дадут насытить брюхо? — допытывался Николай.

— Поздно, поздно вы опомнились, Лопухов! — Лектор погрозил ему пальцем. — Они давно уже подмяли под себя мир. Вы просто этого не видите. Вы на меня посмотрите… Кто я, как вы считаете?

— Лектор… вас прислали из добровольного общества защиты стрекоз! — крикнул Николай.

Тот разразился неприятным дребезжащим смехом.

— Да я один из Хамов! — провозгласил он. — Все мы Хамы. Все без исключения! Хамов род мы, Хамово отродье. Рабы мы рабов у братьев своих! И столько нас, сколько звезд на небе.

Лектор ткнул пальцем в потолок.

Братья задрали головы и вместо потолка и вправду увидели над собой черный бездонный небосвод, усыпанный мерцающим крошевом звезд…

Ровно в одиннадцать явившись по адресу, который продиктовал ему накануне Глебов, Иван вошел в здание на Мясницкой и, миновав вестибюль с невзрачными зелеными стенами, обвешанный новогодними гирляндами, поднялся на третий этаж. При входе на этаж располагался пост охраны. За столом, на котором красовалась миниатюрная новогодняя елка, увешанная шарами и серпантином, сидел немолодой вахтер.

Иван протянул паспорт. Едва глянув на страницу с личными данными, охранник молча встал и повел его за собой в глубину здания. В конце длинного коридора он указал на последнюю дверь справа.

Иван очутился в светлой приемной с деревянными панелями в казенном стиле. Полноватая девушка в синем поспешила подняться из-за письменного стола, попросила подождать и скрылась за массивной дверью. Вернувшись, она пригласила его войти.

В очень просторном кабинете за длинным столом сидели люди. Двенадцать человек, машинально отметил про себя Иван. Лица были незнакомые. Навстречу шагнул молодой мужчина. Иван не сразу узнал помощника, с которым Вереницын два дня назад приезжал на Большую Никитскую.

— Не заблудились? — Помощник энергично пожал Ивану руку.

Тут же Иван увидел и Вереницына. С подчеркнуто деловитым видом Аристарх Иванович тоже пожал гостю руку и предложил ему офисное кожаное кресло рядом с собой.

В дальнем конце стола восседал немолодой здоровяк с холеным лицом и в дорогом сером костюме. Слева от него сидел, поигрывая карандашом, еще один незнакомец, лет сорока. Его лицо, с застывшим на нем каким-то подобострастным выражением, на миг показалось Ивану знакомым, но он не мог вспомнить, где видел этого человека. Единственная среди присутствующих женщина, чуть больше сорока, с большой лиловой шалью на плечах, чем-то похожая на революционерку прошлого века, какими их изображают с некоторых пор в театрах или в кино — с осанкой аристократки, но подыгрывающую разночинцам, — смотрела на гостя с вежливым выжиданием, улыбаясь всем и никому.

— Дмитрия Федоровича нет? — спросил Иван.

— В аэропорт пришлось срочно поехать. На дороге пробка, но обещал быть, ждем.

— Позвольте представить вам Ивана Андреевича Лопухова, — с толикой церемонности обратился помощник Вереницына к присутствующим. — Проживает в Англии. Писатель. Заочно я вас уже познакомил.

Вереницын подбадривающе кивнул гостю. Реакция присутствующих свидетельствовала о том, что Лопухова успели отрекомендовать не с худшей стороны.

— Чайку? — предложил Вереницын.

— Спасибо, нет.

— Временем располагаете?

В тоне присутствовал непонятный вызов. Неуверенным жестом Иван дал понять, что никуда не торопится.

— Иван Андреич, генеральную линию, я думаю, вы уже поняли. Юрий Михайлович у нас за председателя сегодня… — Вереницын перевел взгляд на здоровяка в костюме. — Ему и слово.