Вячеслав Репин - Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

— Договоримся, — заверил Петр. — Жалко, конечно. Я вам буду звонить. Имейте в виду, если что случится…

— Пожалуйста, звоните.

— И заезжали бы иногда… Обещаете?

Старик скользнул по лицу Петра внимательным взглядом и спросил:

— Как у вас-то дела?

— Вы про Леона?

Далл’О снял очки и, скорчив гримасу, хотел что-то сказать, но промолчал.

— Всё образуется, — сказал Петр.

— Вы бы не ломали себе голову. Ему-то что? Хоть бы хны. Девчонку жалко.

Петр молчал.

— Да и вас… — добавил старик. — Ведь что рассусоливать в таких случаях? Будь моя воля, я бы этому мордовороту не то что руки… Кастрата бы из него сделал.

— Разговоров небось в округе? — спросил Петр.

— То, что говорят, — это ерунда. Мы же в деревне живем, — отмахнулся Далл’О. — У меня племянник был за решеткой — и ничего! Теперь женат, дети. Было бы у человека вот это… — Старик ударил себя в грудь. — А там… Всё зачтется и спишется. А то ведь как получается: бывает, посадишь человека за стол, а он и ноги на стол. А другой один за всех вынужден расхлебывать. Я вас за это уважал. Иногда, может, и говорил лишнее. Вы уж простите… Но каждому свое. На то воля Божья. Так что вот так… — Далл’О смутился.

— Спасибо, — поблагодарил Петр.

Старик скользнул по нему недовольным взглядом и сменил тему:

— А там лучше не затягивайте, режьте смело… — Он показал секатором в сторону дома. — И за июль лучше всё закончить.

Еще через пять минут, по-новому всматриваясь друг в друга, они распрощались…

После всего того, что Шарлотта Вельмонт слышала от Ван Ден Берга, она уже ничему не удивлялась. И когда ей позвонил Вертягин, требуя срочной встречи, ей не оставалось ничего другого, как согласиться.

Он хотел увидеться на следующий же день. Встреча нарушала все ее планы. Как раз в этот день Вельмонт планировала уехать по делам в Бретань; заодно был случай навестить сестру, жившую с мужем под Ла-Болем, которая приглашала ее на всё лето. И вот теперь планы пришлось перекраивать.

Ван Ден Берг не переставал на Вертягина жаловаться. Тот измучил его своими звонками. Заполучить дело Мольтаверна в свои руки Вертягин будто бы решил во что бы то ни стало и шел напролом, вырывал его буквально силой. Работать в такой атмосфере Ван Ден Берг отказывался. И поскольку в эту историю его втянула Вельмонт, у нее он и искал теперь защиты.

Поначалу Вельмонт даже не знала, как относиться к новостям. И если в глубине души она понимала и того и другого, тем более что поначалу тоже придерживалась не совсем четкой позиции, считая, что во всех спорных вопросах, связанных с защитой, превалировать должны интересы обвиняемого, — то упрямство и личные амбиции казались здесь всё же неприемлемыми. Не трудно было представить себе и другое — какой переполох вся эта неразбериха могла вызвать в судебных инстанциях, в адвокатуре и у следствия…

Позвонив в дверь в три часа дня, Вертягин выглядел раздраженным. Распаренный от жары, в белой, на две пуговицы расстегнутой рубашке, он едва не забыл поздороваться. Пройдя в комнату, он отказался сесть, лишь озирался по сторонам. Вельмонт сразу поняла, что серьезного разговора не получится.

— А где же пес?

— У Августины… Вы хоть понимаете, что вы мне поездку сорвали?

— Прошу прощения за вероломство, и не обижайтесь, ради бога… Опять в горы собрались?

— В Нант, по работе.

— Не помню, курите ли вы дома? — спросил он.

— Курите. И садитесь, а то стоите как…

Петр опустился в кресло, в котором однажды уже сидел, и старался отклонить лицо от солнца, которое било из-за портьеры прямо в глаза. Вельмонт устроилась на диванчике и смотрела на него таким взглядом, словно готовилась выслушать что-то оскорбительное.

— Кое-что до меня уже дошло, в общих чертах… — обронила она. — Так что можете без вступлений.

— Ван Ден Берг успел накляузничать? Тем лучше… Я, кстати, не скрывал от вас своего мнения о нем… с первого дня, — усмехнулся Петр. — Вообще откуда он взялся?

Вельмонт сделала неопределенный жест. То ли не удивлялась ничему, то ли не хотела это обсуждать.

— Задерганный весь какой-то. Он что, действительно так занят всё время, не дозвонишься? — спросил Петр.

— Что вы от меня хотите? — спросила Вельмонт. — Вы же прекрасно знаете, что я думаю о Ван Ден Берге. Он прекрасный адвокат. Добросовестно относится к поручению. За что вы на него взъелись?.. Беда даже не в том, что вас никто не поймет… с вашей затеей, что вам придется позориться… Допустим, что вам на это наплевать. Допустим, что вами движут… высокие помыслы. Такие высокие, что лично у меня голова идет кругом… — Вельмонт ударила себя в грудь, но тут же предпочла пояснить: — Сразу же оговариваюсь, я готова понять, что вас толкает на это… Не нужно считать меня за дуру… Но даже с этой точки зрения, с возвышенной, получается какая-то ахинея! Как адвокат… если вы вообще адвокат… вы не можете защищать этого типа. Это противоречит здравому смыслу.

— Это палка о двух концах, Шарлотта, — сказал Петр. — Если вы, конечно, это имеете в виду… Но тогда всё просто: из всех за и против, из всех зол я выбрал меньшее.

— Ах, слова… Пустые слова… А вы о вашей подруге подумали? Я вроде бы посторонний человек. Но даже у меня начинает ломить в затылке, знаете ли… когда я стараюсь посмотреть на всё это со стороны, когда я пытаюсь скомбинировать всю эту схему ваших за и против .

— Для Брэйзиер без разницы, кто будет адвокатом Мольтаверна, я или этот шут гороховый.

— За Ван Ден Берга я могу поручиться, как за себя, — сказала Вельмонт. — Да и не вижу, чем вы лучше.

— Я к вам пришел не за советом… За помощью, — сказал Петр. — И не обижайтесь… Вы правы, у меня был разговор со следователем. Рьяная личность. Ставить палки в колеса он мне, конечно, не сможет. Но найти с ним общий язык трудно.

— Мольтаверну повезло, что он попал на Берже, я вам это уже говорила.

— Предположим. Но в адвокатуре у меня тоже был разговор… Можно сказать, конструктивный, но неприятный. Все как сговорились. Теперь и вы туда же! И пожалуйста, не смотрите на меня такими глазами… Я пришел просить вас уладить через ваши связи, по крайней мере, этот момент. А если личные связи не помогут, то через ваш благотворительный… штаб, — с заминкой поддел Петр, прекрасно зная, что прямота была наивернейшим средством добиться своего.

— Я прекрасно знаю, что вы думаете о моем штабе, — сказала Вельмонт, с досадой качая головой. — И обо мне в том числе…

— Если знаете, нет повода обижаться. Я смогу настоять на своем и без вашей помощи. Никто не может запретить Мольтаверну выбирать защитника. Но я пытаюсь свести к минимуму… издержки. Неужели вы не понимаете? Ведь получается столько лома, столько ущерба для всех…