Вячеслав Репин - Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Расследование продвигалось быстро не столько из-за отсутствия каких-либо препятствий для следствия или в силу особого рвения, проявляемого следственными органами и самим Берже. Особого рвения Берже как раз не проявлял, он скорее шел на поводу у Вертягина, который просил не затягивать следственные процедуры и не превращать расследование в «детективный фарс». Расследование продвигалось быстро по причинам скорее административным. Как бы то ни было, Петр не ожидал, что очная ставка, на которой обе стороны, Мольтаверн и Луиза, рано или поздно должны были встретиться для сопоставления показаний, будет назначена в столь короткие сроки.

Это означало, что Луиза приедет в Париж и что конспиративные меры ее отца не смогут помешать встрече с ней. Однако не могла же встреча состояться у следователя в кабинете. От одной мысли об этом на душе у Петра леденело. Стоило Брэйзиеру проявить последовательность в своем намерении положить конец их отношениям, и можно было не сомневаться, что первым делом он позаботится о том, чтобы между ними не получилось контакта до визита к Берже.

Петр понимал, что Брэйзиеру, скорее всего, уже известно, что он взял на себя защиту легионера. В таком случае ответных мер с его стороны было не миновать. В то же время Петр сознавал, что допустил два серьезных просчета. Первый — о нем говорила Шарлотта Вельмонт — заключался в неимоверной запутанности его собственного положения, и это лишало его необходимой свободы действий, связывало его по рукам и ногам. Второй просчет заключался в том, что он делал какую-то ставку на Луизу, тешил себя уверенностью, что ему удастся оказать на нее влияние.

В своей полной уверенности, что при первой же встрече с глазу на глаз он сможет убедить ее, что он разуверит ее во всем и заставит поступить именно так, как это нужно ему, он не учел того, что им, возможно, вообще не удастся встретиться до решающей минуты.

Этот план и трещал сегодня по швам. Другого же у него пока не было.

Через американца МакКлоузаПетру удалось узнать новый номер телефона на Нотр-Дам-де-Шам. Но сколько Петр ни звонил по этому номеру, трубку никто не брал.

Он продолжал звонить в Тулон. Личный телефон Брэйзиера стоял на автоответчике. Но и в конторе, даже если ему удавалось дозваниваясь секретарше, он не мог добиться большего. Секретарше запретили сообщать о местонахождении семейства. Петр не переставал посылать Брэйзиеру факсы — с просьбами, с требованиями, с угрозами. И всё безрезультатно…

Петр едва не опрокинул телефонный аппарат на пол, когда накануне назначенной у следователя очной ставки, на которой Луиза не могла не присутствовать, — вопреки некоторым его надеждам затянуть сроки, дата была всё же назначена, — поздно вечером на Нотр-Дам-де-Шам внезапно сняли трубку. Женский голос звучал незнакомый.

— Передайте, пожалуйста, трубку Луизе Брэйзиер, — попросил Петр.

— Это я, Петр… Мари.

— Мари… Ты здесь?

— Как твои дела? — будничным тоном спросила Мари Брэйзиер.

— Мои дела?.. Что всё это значит, Мари? Или вы все спятили? Ты можешь мне объяснить, где Луиза?

— Дома.

— Где дома?

— Здесь.

— Вот что… Передай-ка ей трубку, — потребовал Петр.

— Я бы хотела с тобой поговорить, — произнесла Мари с колебанием.

— Сейчас, что ли?.. Мари, пощади меня!

— Я не понимаю, как ты можешь… Как ты мог так реагировать, — заговорила та холодным тоном. — Твое поведение равносильно надругательству. Двойному надругательству…

— То, что он мерзавец, — это всем понятно. Но я не могу бросить человека на произвол судьбы.

— Ты как раз бросил, — сказала Мари, но смешалась. — Не понимаю, о чем ты говоришь…

— Я говорю о легионере.

— А я о Луизе. О своей дочери, если позволишь! До чего ты ее довел? Ты мог хотя бы позвонить.

— Мари, я звоню вам каждый день. Я обзвонил всю Францию.

Вновь скованная нерешительностью, Брэйзиер молчала, что-то обдумывала, но затем произнесла:

— Это правда?..

— Правда ли, что звоню вам? Муж тебе не говорил?

— Я ему устрою…

— Опять муж… Сама ты куда смотрела? Или ты всю жизнь будешь думать башкой мужа? Да вы понимаете, что вы накуролесили? Что вы вытворяете с жизнью троих людей? Хорошо, пусть я не в счет. Этот подлец тоже. Но ваша дочь?

— Твой тон… Это обидно, Петр, прошу тебя… — проговорила Мари с усилием.

— Передай трубку дочери, — попросил Петр во второй раз.

— Петр, дело в том, что… Нам нужно увидеться.

— Хорошо. Потом решим, где и когда. А теперь передай трубку Луизе.

— Ты совершаешь большую ошибку, — сказала Мари; она опять было умолкла, но в следующий миг подчинилась: — Хорошо, сейчас…

Петр дожидался около минуты, вслушиваясь в доносившиеся с другого конца провода звуки: быстрые, звонкие шаги, непонятный гул. Затем что-то упало и разбилось. От напряжения он чувствовал, что задыхается, что не способен вымолвить ни слова и не может взять себя в руки. В трубке послышался знакомый родной голос:

— Это ты, Пэ?!

— Луиза! Наконец-то… Что ты со мной делаешь? Ты слышишь меня?

— Мама сказала, что… что он нас всех обвел вокруг пальца! Я ему этого не прощу! — Голос Луизы задрожал.

— Ничего страшного, Луизенок. Что теперь делать? Как ты? Где ты пряталась?

— Мы ездили на море. Только что вернулись. Как он мог так дурачить нас? И мы с мамой — две дуры…

— Не стоит об этом, — остановил Петр. — Как ты себя чувствуешь? Как твоя спина?

— Всё нормально. Мы с мамой черные от загара.

— Черные… Представляю, что ты пережила, Лисенок! Всё это ужасно… За это время я, кстати, понял, что, если ты меня бросишь… мне крышка.

— Если не брошу, тебе тоже крышка, — неожиданным тоном ответила Луиза. — Зачем ты всё это затеял? Зачем?

— Ты о Леоне?.. Из-за того, что я решил его защищать?

— Для меня он не Леон, а последняя сволочь!.. Того Леона я похоронила.

— Мы всё это обсудим… Увидишь, как всё будет просто. Тебе трудно понять вот так, с ходу, но я всё объясню. Ведь в жизни бывают ситуации, когда нужно быть выше… выше себя. Ну, хотя бы на полголовы, ты понимаешь?.. Я не могу поступить по-другому. Представь себе этого типа — полный недотепа, вся жизнь искромсана.

— Это ты должен себе представить, Пэ! — Луиза всхлипнула.

— Конечно, господи… Вот что, Лисенок, ты меня слышишь?.. Я сейчас приеду, и мы обо всём поговорим.

— Нет, Пэ, я не могу. Тут мама, и вообще…

— Что значит вообще? — растерялся Петр. — Хорошо, я подъеду и буду ждать тебя в машине перед воротами. Через сорок минут — договорились?

— Не знаю.

— Прошу тебя, Луиза. Ведь я всё равно приеду.

— Подожди минуту… — Луиза была в нерешительности, шепталась с кем-то в сторону, но затем сказала: — Хорошо, я спущусь.