Джанет Фитч - Белый олеандр

Я расчесала волосы и скрутила их в ракушку, представляя, что я Оливия. Прошлась по комнатушке, подражая ее походке от бедра, как у модели на подиуме. А хоть и шлюха! Какая разница? Произнося это слово, я чувствовала себя чревовещательницей. Я всегда ненавидела ярлыки. Людей невозможно рассовать по ящичкам, как почту: проститутка, домохозяйка, святая. Мы такие изменчивые, текучие, обуреваемые страхами и желаниями, идеалами и точками зрения, непостоянные, как вода. Раскатала вверх по ноге ее чулок, вдыхая «Ма Грифф».

Представляла, что она уехала в Париж и пьет в кафе перно с водой, а на сумочке повязан шарф, как на картинках из французского «Вог». Воображала, что она с тем тихим мужчиной с золотыми запонками, который водит «БМВ» и любит джаз. Я часто представляла, как они старомодно танцуют в гостиной, почти не двигаясь, и его щека касается ее мелких завитков. Вот она поздней ночью идет в парижский джаз-клуб, о котором знают только темнокожие, или танцует в баре в богемном квартале. Они пьют шампанское, прикрывают глаза и не думают ни о чем, кроме этого бесконечного танца.

Я сидела после школы на асфальтированном дворе, сияющем на солнце, делала уроки и слушала, как Джастин и Кейтлин с визгом плещутся в надувном бассейне и ссорятся из-за игрушек. Я ждала — расставляла колпаки, чтобы собирать дождевую воду. В половине пятого курьер остановился перед домом Оливии и принялся заполнять квитанцию.

Подошла к сетчатому забору.

— Простите! Оливия сказала, вы можете оставить посылку у меня. — Улыбнулась, излучая соседскую благонадежность. В конце концов, я и правда девочка из соседнего дома. — Она говорила, что ждет посылку.

Он подошел с папкой, и я расписалась. Маленькая коробка «Уильямс-Сонома», товары для дома. Любопытство узнать, что внутри, поблекло в сравнении с перспективой подружиться и однажды войти в дом со ставнями.

Когда она вернулась, я придумала историю, что мне надо доделать доклад вместе с одноклассницей из нашего района. Врать я не умела, мама всегда говорила, что мне не хватает воображения. Но я не очень завиралась, и Марвел отпустила меня на час.

— Чтобы в пять была как штык, у меня праздничный ужин!

Она продала что-то по линии «Мэри Кей» и, хотя выручила немного, лопалась от сознания собственной важности.

Я достала посылку из своего мешка для грязного белья и поднялась по ступеням к двери Оливии. Позвонила.

За переливающимся стеклом с пузырьками почти сразу появилась ее тень. Стекло было как у нас, только пузырьки желтые, а не бирюзовые. Она смотрела на меня в глазок. Я попыталась успокоиться. Просто помогаю по-соседски… Дверь отворилась. На Оливии Джонстоун было длинное ситцевое платье с лямкой на шее, волосы уложены на затылке, голые плечи цвета корицы блестят, точно ножки кровати.

Я протянула коробку.

— Курьер оставил.

Один сломанный зубец на гребне, всего один! Само совершенство!

Оливия с улыбкой взяла посылку. Ногти с белыми кончиками были коротко подстрижены. Весело поблагодарила. Она меня раскусила: поняла, что я хочу проникнуть в ее жизнь. Я пыталась разглядеть комнату, но видела только зеркало и красный лакированный столик.

А потом она произнесла заветные слова:

— Не хочешь войти? Я как раз заварила чай.

Есть ли на свете что-то более элегантное, чем дом Оливии? Стены гостиной были оклеены состаренными золотистыми обоями под пробковое дерево. Тут же стояли бархатный темно-серый диван с изогнутой спинкой, коричневое кожаное кресло и резная тахта с полосатым хлопчатобумажным покрывалом. На деревянном столе, под которым помещались несколько столиков поменьше, красовался зеленый керамический цветочный горшок с белой россыпью похожих на бабочки орхидей. Джаз во вкусе владельца «БМВ» ускорял ритм комнаты сложными пассажами на трубе — пассажами мужского желания.

— Что это за музыка?

— Майлс Дэвис, «Семь шагов в небо».

Всего-то и нужно семь шагов?

Там, где у нас были раздвижные стеклянные двери на задний двор, у Оливии помещалось створчатое окно. Вместо кондиционера на потолке лениво вращались вентиляторы. При ближайшем рассмотрении обнаружилась еще золоченая клетка с игрушечным попугаем в крошечном сомбреро и с сигарой в клюве.

— Это Чарли, — представила Оливия. — Осторожно, он кусается!

Улыбнулась. Верхние зубы слегка заходили на нижние. Я легко представила, как хочется мужчинам целовать этот рот.

Мы сидели на бархатном диване и пили чай со льдом, медом и мятой. Я неожиданно растерялась, все вопросы вылетели из головы. Убранство комнаты сразило наповал. Куда ни кинешь взгляд, везде что-то интересное! Ботанические иллюстрации: гранаты в разрезе, лоза маракуйи и ее плод. Стопки толстых книг по искусству и дизайну, коллекция стеклянных папье-маше на кофейном столике. Красота и спокойная роскошь. Такой утонченности я не встречала нигде. О, какой презрительный взгляд бросила бы мама на заставленные предметами поверхности!.. Но я устала от трех белых цветков в стеклянной вазе. Жизнь этим не ограничивается.

— Сколько ты у них живешь? — Оливия провела указательным пальцем с маникюром по запотевшему стакану.

Ее профиль был округлым, лоб высоким и выпуклым.

— Недолго, пару месяцев. — Я кивнула в сторону нетронутой посылки на кофейном столике. — Что это?

Оливия подошла к небольшому секретеру и взяла канцелярский нож. Разрезала сбоку упаковку и вынула два глиняных сердечка.

— Нагреваешь и кладешь в корзинку с хлебом — чтобы булочки не остывали.

Я была разочарована. Я-то надеялась на что-нибудь тайное и сексуальное. Глиняные сердечки для хлеба не вязались с моими фантазиями про Оливию Джонстоун.

Она вновь села рядом, на этот раз ближе, и положила руку на спинку дивана. Мне понравилось, хотя я немного занервничала. Судя по всему, она прекрасно сознавала, какой эффект на меня производит. Я не могла оторвать взгляда от ее кожи, которая блестела, как полированная, и была точно такого же оттенка, что обои. Пахло «Ма Грифф».

— Куда вы уезжали?

— На Восточное побережье. Нью-Йорк, Вашингтон. У приятеля были там дела.

— Который на «БМВ»?

Оливия улыбнулась, обнажая неправильный прикус. Теперь, когда она сидела близко, в ней стала заметна некоторая игривость. Она уже не казалась совершенством, но так было даже лучше.

— Нет, не на «БМВ», он очень женат… Ты его здесь не видела.

Я боялась, что она станет говорить про сердечки для хлеба, но вот она уже болтает про мужчин, как будто о погоде. Воодушевившись, я задала следующий вопрос:

— А вы не боитесь, что они столкнутся?

Она поджала губы, вскинула брови.

— Стараюсь этого избегать.

Может, и правда. Может, и проститутка. Хоть бы и так! Она совсем не походила на девочек с бульвара Ван-Найс в обтягивающих штанах и блестящих олимпийках. Оливия — это льняные костюмы, шампанское, терракота, ботанические иллюстрации и «Семь шагов в небо».