Джанет Фитч - Белый олеандр

Вытащила пришедшее утром письмо и развернула вырванный из блокнота листок. По крайней мере, она снова меня заметила…

Дорогая Астрид!

Дядюшки Эрни показалось мало? Ты привязываешься к презреннейшему созданию! Если у тебя сохранился хоть малейший намек на здравый смысл, БЕГИ от этой женщины, как от проказы!

Да, наш достойный порицания мир создан патриархальным строем: мир тюрем, Уолл-стрит и детских пособий, — но в заговоре не нужно участвовать! Господи, эта женщина — проститутка, что еще она должна говорить? «Борись за свои права»? Казалось бы, чернокожая должна постыдиться лизать ботинки хозяевам, заявлять, что это мир белых, и приспосабливаться. Если бы она была пособницей фашистов, ее обрили бы наголо и провели по улицам. Такие женщины — паразиты, они жиреют на несправедливости, как клещ на свинье. Естественно, с точки зрения клеща, этот мир — мир свиней.

Казалось бы, мой ребенок должен быть достаточно разумным, чтобы не покупаться на такие старые помои. Почитай «Женщину-евнух» Жермен Грир, еще что-нибудь… Даже в вашей трагически куцей местной библиотеке найдутся «Листья травы»!

Она прописывала книги, словно лекарства. Хорошая доза Уитмена вылечит, как касторка. По крайней мере, она обо мне вспомнила. Я снова существую!

Запах травки в гнетущем воздухе сводил с ума. Я с завистью смотрела на подростков вокруг желтой машины. Обычно я изо всех сил сторонилась таких, как они: нескладных и прыщавых, объединенных скабрезными шуточками и чувством собственного превосходства, господства в мире. Но Оливия бы не испугалась, она бы показала фокус. Она знала, чего они хотят, и могла это дать или не дать. Хватит ли у меня духа?

Я повернулась к матери игравшего с Джастином ребенка:

— Не посмотрите за ним минутку? Я сейчас вернусь.

— Давай, — вздохнула она и затушила сигарету в песке.

Я пошла с Кейтлин на руках к машине, вокруг которой сгрудились подростки. Мир мужчин. Представляла себя их глазами, глазами Рэя: высокая и бледная, с развевающимися волосами, застенчивой улыбкой на пухлых губах, голыми ногами в коротких летних шортах. Подняла Кейтлин повыше на бедре, оглянулась, не смотрит ли та мамаша. Она мазала свое чадо кремом от солнца.

— Можно затяжку? Сижу с детьми весь день, сил нет!

Парень, кожу которого словно потерли на терке, протянул бычок:

— Мы видели, как ты приехала. Я Брайан, это Пи Джей, а это Большой Эл. И мистер Натурал.

Подростки кивнули. Ждали, что я тоже представлюсь, но я промолчала. Я могу дать или не дать. Приятное чувство.

Травка была не лучшего качества, не как у Рэя, когда запах слышно даже через пакет. Эта пахла паленой соломой и на вкус была сухой и жухлой, но мне показалась сказочно сладкой. Я втягивала дым, отворачиваясь от Кейтлин, чтобы малышка не обдолбалась. Она вертелась на руках, но спустить ее было никак нельзя — моментом окажется под колесами.

— Хочешь купить? — спросил крашеный блондин Пи Джей. На футболке у него оранжевыми психоделическими буквами было написано «Стоун Темпл Пайлотс».

В кармане лежали три доллара на мороженое детям.

— Сколько?

Они повернулись к коренастому мистеру Натуралу на пассажирском сиденье.

— Пять за грамм.

Я пересадила Кейтлин на другой, больной бок, и снова взяла бычок у обдолбанного «пайлота». До чего сладок кайф! Крышка грифельно-серого неба приподнималась, я снова могла дышать и больше не смотрела в будущее с ужасом.

— У меня только три.

— Как это я тебя раньше не видел? Учишься в Бирмингем-Хай? — Коренастый, лет двенадцати, вылез из машины.

Я посмотрела на его румяные щеки, волнистые каштановые волосы и отрицательно покачала головой, в кои-то веки не стесняясь. Я ему понравилась, и это моя валюта, товар для бартера. Выпустила дым, отворачиваясь от Кейтлин и демонстрируя шею, притягивая взгляд куда нужно.

— Парень есть? — спросил он.

— Сок! — заныла Кейтлин, дергая меня за одежду, стягивая бретельку. — Асси, сок!

Я посадила ее на другой бок, покачала, чувствуя, как их взгляды скользят по гладкой округлости плеча.

— Нет.

Парень коснулся пальцами рта и задумчиво облокотился на открытую дверцу, поставив ногу на порог.

— Отсосешь — дам четверть унции.

— Закрой пасть, придурок! — заржал обкуренный «пайлот». Повернулся в мою сторону и тихо добавил: — Половину пакета. За орал и так много…

Уставились в ожидании ответа.

Я поудобнее взяла Кейтлин, оглянулась на детскую площадку, качели, взлетающие одновременно, как станки на фабрике, готовый продукт, скатывающийся с горок. Хочу ли я? Толстый закусил обветренную и нецелованную нижнюю губу. Сквозь легкий загар на щеках проступила краска. Он так старался выглядеть крутым! Отсосать за полпакета? Если бы мне предложили это раньше, я бы содрогнулась от отвращения. Теперь же губы вспомнили скипетр Рэя, пульсирующие вены, подрагивание, нежную кожу головки, соленое семя. Я смотрела на толстого и прикидывала, как это будет.

Кейтлин шумно пукала мне в шею влажными губами и заливалась смехом. Я их не знаю и больше не увижу. От травки я расхрабрилась, стало любопытно, как далеко зайду. Как будто я не я, а другая девушка, которой могла бы гордиться Оливия.

— Надо подержать Кейтлин. Ее нельзя спускать с рук — тут же убежит.

— Эл опытный, у него четверо братьев.

Я передала ее тихому пареньку с коротко стриженными волосами и топорщащейся бородкой и пошла за толстым в кусты за туалетами. Он спустил штаны. Я встала на колени на ковре из сосновых иголок. Как просительница и грешница — не как любовница. Он прислонился к шершавой штукатурке и запустил руки мне в волосы, а я играла во рту его членом. Вылитая мисс Америка…

С Рэем никогда так не было, с ним одно удовольствие сменяло другое, губы, руки, разгоряченная кожа, нежданное наслаждение. А здесь — полная противоположность сексу. Я ничего не чувствовала к парню и его дергающемуся телу. Работа за деньги вырвала из занятия любовью сердце, превратила его в скучное мероприятие вроде чистки зубов. Когда он кончил, я выплюнула едкую жидкость и вытерла рот об одежду. Думала, он сразу уйдет, но он протянул мне руку и помог подняться:

— Я Конрад.

Чужеродный вкус во рту и запах в волосах.

Протянул полпакета:

— Если что-нибудь надо, обращайся.

— Буду иметь в виду. — Я подошла к машине и забрала у них Кейтлин.

Мой первый фокус. Нравится ли мне?

Я чистила для детей ломтики яблок и смотрела в кухонное окно на Оливию: корица и бежевый шелк, волосы гладко зачесаны назад. Она села в «Корвет» цвета шампанского, и я внезапно поняла: для нее это тоже работа. Она зарабатывает на машину и медные кастрюли точно так же, как другая — делая макет в журнале или разнося почту. Эти мужчины, с дредами и на «БМВ», были не любовниками, а клиентами. Только на колени она становилась изысканнее, услугу оказывала тайно, иллюзию создавала более полную и взамен получала совсем не полпакета травки.