Николай Гайдук - Романс о великих снегах

– Франческа, – на ухо говорила жена, – а может, деньги надо было перечислить?

– А если там проблема с банкоматами? Россия такая страна…

– А документы…

– Я всё решил, Паоло, не беспокойся.

– Да как же не беспокоиться? Господи! Когда собаку собираешься купить, и то…

Демонически-чёрные глаза итальянца сверкнули. – Сравнила тоже! Всё, тихо, спи.

Через несколько часов, слегка измятые, измученные, но всё-таки заряженные чисто итальянским оптимизмом, они приземлились в международном аэропорту Шереметьево, забывая отметить тот факт, что никакой неразберихи с чемоданами у пассажиров не произошло.

Московская осень выдалась необычайно мягкая, на деревьях лист ещё крепко держался, хотя уже полностью окрасился багрецом и золотом.

Итальянцы зашли в ресторан, находящийся в центре, поужинали, немного привередничая, говоря, что лазанья в домашних условиях – куда как лучше.

– Весь секрет заключается в соусе, – напомнила женщина, с помощью ножа и вилки трогая нежнейшие слои теста, запечённые с начинкой, соусом и сыром.

– У тебя хорошо получается. – Франческа пальцы сложил щепоткой и поцеловал их, тут же распуская веером. – Просто блеск!

– А как тебе эти спагетти?

Скривив одну щеку, Франческа пошутил: – Шнурки под соусом.

Посмеиваясь, они вышли на улицу. Уже вечерело. Накрапывал дождь – капли пролетали мотыльками под фонарём. Франческа, твёрдо решивший покончить с куревом, тоскливо покосился на табачный киоск. После еды особенно сильно захотелось пососать любимую «Havanna».

Жена перехватила его взгляд.

– Закури. – Улыбнулась. – Что мучиться?

– Нет! У мальчика перед глазами должен быть только хоро-ший пример!

– Молодец. – Жена к нему прижалась. – Ты такой волевой…

Муж посмотрел на табачный киоск.

– Да у них тут и нету нашей «Havanna». Только «Беломор в канаве».

Они сняли номер в гостинице и хорошо отдохнули, предварительно занявшись любовью и похохатывая от того, что старая кровать едва не развалилась.

Затем был ещё один перелёт, теперь уже в российскую глубинку, затерявшуюся в тайге, в холодных предгорьях, кое-где присыпанных первоснежьем – сверху виднелись рваные простыни снега, застелившие поляны, перевал.

Гостей в аэропорту поджидал молодой переводчик Сергей Леоноров – кому-то Серж, кому-то Леонор, так его звали иностранные туристы, с которыми он в последние годы частенько работал. Энергичный, приветливый, с небольшими синими глазами, но большим подбородком, выдающим сильный характер, Леонор одет был в серый плащ – грудь нараспашку, галстук телепался под ветром. Свежие стрелки на тёмных брюках выструнились. Штиблеты, надраенные до блеска, залихватски загнуты на манер скороходов – итальянские, не иначе. Леонор давно влюблён в Италию, хотя ни разу там не побывал. Заочно, так сказать, влюбился в ту страну, которая считалась колыбелью мировой цивилизации. Имена Петрарки, Микеланджело, Леонардо да Винчи – всё это были имена почти родные для молодого, но весьма любознательного переводчика, которого, надо признаться, втихомолку называли «переврётчик». Итальянским языком он владел на «троечку», но так уж получилось – никого из «пятёрочников» не оказалось в распоряжении фирмы, пригласившей заморских гостей в эту провинцию.

– Милости просим! – на ломаном итальянском заговорил «переврётчик». – Как долетели? Грацио?

Итальянцы, ослепляя улыбками, тоже стали говорить на ломаном, только на русском.

– Сапир! Сама! – сказал Франческа, что означало: «Сибирь, зима».

– Это пока что предзимье, – Леонор двумя руками обвёл округу. – Не понимаете? Ну, как бы вам сказать? Это только присказка – сказка впереди.

– О! Ваши сказка не дай пох! – Гости засмеялись, не изменяя своей весёлой натуре, вобравшей в себя много жизнерадостного солнца.

Однако переводчик сразу понял: итальянцам не до веселья. Женщина подрагивала, близоруко щурясь, а худосочный мужчина пугливо пучил тёмные глаза и поминутно кутался в роскошный белый шарф – только покрасневший нос выглядывал горбатенькой морковкой.

Сели в такси, помчались по дороге, прострелившей зябкие поля и перелески.

Живописные эти места как-то печально и покорно присмирели на пороге зимы. Сибирская земля с каждым днём выстывала до звона, в предгорьях залегли уже первые снега, не поддающиеся даже полуденным пригревам солнца. День за днём густели реки, будто кисельными делались, оловянные забереги на камнях нарастали. Синевато-серые туманы по утрам набухали, вяло расползались по горам и долам…

Но из окна машины смотреть на это интересно, занимательно. В тепле салона женщина расстегнула добротную плотную куртку, мужчина размотал и положил на сидение роскошный белый шарф – под горлом блеснула золотая цепочка тонкой работы первоклассных мастеров.

Заметив эту цепочку, Леонор не мог не вспомнить о «венецианском золоте», о котором недавно прочитал, готовясь к этой экскурсии. Кочевые народы степей не любили расплачиваться бумажными деньгами, намокающими в непогоду и скоро приходившими в негодность; кочевники, согласно многовековой традиции, отдавали предпочтение «венецианскому золоту», и поэтому все они, древние кочевники, имели на себе золотые цепочки с пробой в 24 карата.

Переводчик усмехнулся: «Современные кочевники пожаловали!» А потом подумалось ему, что на этой золотой цепочке может быть крест на груди итальянца. И в памяти переводчика, с юности любившего поэзию, промелькнули стихи: «Чёрный крест на груди итальянца, ни резьбы, ни узора, ни глянца…»

– Извините, – спохватился Леонор, вспомнив о своих обязанностях. – Что будем осматривать сначала? Город? Окрестные горы? Или по реке на катере? Или будут другие предложения?

Итальянцы глазами недоуменно захлопали, и переводчик подумал, что выразился недостаточно ясно. Но дело тут было в другом: перед началом работы переводчика по телефону известили о прилёте итальянских туристов – индивидуальный тур. Вот почему он опять повторил: что же гости хотят посмотреть для начала?

Переглянувшись, итальянцы смущённо сказали, что им нужно заехать на ферму.

– На какую ферму? – удивился переводчик. – Раньше их было много, а вот теперь…

– На фирму! – уточнил Франческа, обворожительно улыбаясь. – Нам надо на фирму!

– Ах, вот оно что! Хорошо! – Поправляя галстук, Леонор тоже улыбнулся, едва не сказав: «А то у нас по фермам как Мамай прошёл, коров под нож пустили, кругом такой развал, что стыдно показать. – Хорошо! – повторил он. – А что за фирма? Где?

Ему назвали адрес.

Городская окраина замелькала за окнами легковушки.

Патриархальный когда-то, рабоче-крестьянский город последнее время оживился, шевеля широкими железобетонными плечами и вылезая из провинциальной одёжки. Презентабельные здания вставали под облака. Старые, ни к черту не годные улицы, будто хранившие следы бомбёжки, постепенно уходили в прошлое – постелили хороший асфальт.