Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— Сказки про дешевую энергию ГЭС. Не будем вспоминать, сколько земель затоплено, какие хвори возникли… Даже если она бесплатная была бы. Не надо мне бесплатной энергии. Ты дай мне деньги. А я начну химичить, искать новую технологию, чтобы она меньше потребляла. Вот это и есть прогресс!

А последний телефонный вопрос был в лоб:

— Вы талантливый ученый, зачем вам это надо?

— Что?!

— Вся эта политика, необходимость говорить, обещать, а потом испытывать стыд, потому что все равно ничего не получится. Наш чугунный паровоз движется без остановки и не таких перемалывал!

Поперека усмехнулся, он уже ничего не боялся. Он как безумный лез в пекло будущего.

— Я сегодня понял, что выздоравливаю. Выздоравливаю вместе с Россией. Помните, у Блока стихи: Русь моя, жена моя!.. А я сегодня вдруг ощутил: я и есть Россия, ее народ… Вот вы сказали: я талантлив, я это сам знаю. А если талантлив, я должен идти к людям, спасать их!

На следующий день Поперека встал на площади перед администрацией области с транспарантом: НАС 30 % — МЫ ЗА ЦАРЯ В ГОЛОВЕ!

Мальчишки из империи прячущегося в больнице бизнесмена Матросова по его телефонному приказу обегали весь город, но увы, привели немного людей на митинг — своих отцов, наверное? С синяками, полупьяных… кто-то стоит, переминаясь без носок в кедах, не смотря на холод. Бабки в ватных фуфайках.

«Маргиналы одни, что ли?.. — огорчился Поперека. — Люмпены? И пускай. Лиха беда начало!»

Он видел — на него издали показывают со смехом, некие люди в широких пиджаках выскочили из здания администрации, крутят пальцем у виска… что вы все у виска крутите?! Там внутри, внутри должны работать колесики!

Несколько телекамер уставились Попереке в лицо, да так — он это позже сообразил — чтобы казалось, что за ним пустота. Дело в том, что на этом секторе площади Революции собирались посадить деревья — выкопаны ямы и проброшены доски. Кто же встанет на мерзлую землю и на шаткие скользкие доски? Петр Платонович усмехнулся и перешел ближе к зданию администрации, раздвигая видеокамеры на треногах.

И сразу вокруг него образовалась толпа человек сорок. Тут были и Антон с Толей Рабиным, и аспиранты из КГУ, и студенты, и совершенно незнакомые юные девчушки — они на студеном ветру ели мороженое и улыбались, им нравился человек с фамилией Поперека.

Какие-то мордастые деятели, подъехав на белой «Волге», переглядываясь, начали зычно задавать ему вопросы:

— А сколько раз ты был женат?

— Вы мне? — И Поперека как бы смиренно отвечал. — Четыре раза. На трех женщинах. То есть, затем вернулся к самой любимой.

— Аморальный тип.

— Аморальный от слова аморе, любовь. Любящий тип. Обожаю женщин! Как это у великого русского поэта?

Или как у великого итальянца:

Мы в сравнении с ними дерьмо.

— Алкаш! Говорят, водку хлещешь с утра до вечера!

— Уж лучше водку, чем красный сироп, которым вы потчевали народ семьдесят лет.

— Откуда знаешь, кто с тобой говорит?

— Обойдусь без микроскопа!

— Какое самомнение! Да он сумасшедший, хвастунишка! Он, видите ли, и есть Россия?!

— А вы всё революцией грозите?! Революция так революция! Только между нами и вами одна разница — вы пугаете народ катастрофой, если он проголосует не за вас! А я уверен — он проголосует за меня!

— Ха-ха-ха!..

В толпе мелькнуло испуганное лицо Натальи, она прижала ладонь в перчатке к губам. «Милая, зачем ты приехала сюда?! Я здоров, здоров, я их нарочно провоцирую. — Он привстал на носки и заморгал ей, как можно веселее улыбаясь. — Потому что народ любит смелых. А я этих замшелых тварей не боюсь».

— Потому что мы вместе выползаем из болезни! Мы больше не спим, скрючившись по углам! Мы больше не дадим за нас решать нашу судьбу, тоже грамотные! Мы тоже хотим жить долго и счастливо, как в хваленой Японии! Только там земли у них — меньше нашей кухни, а у нас золота и нефти — хоть залейся! Осталось одно — взять под контроль!

Возбужденно хохоча, Петр Платонович продолжал выкрикивать свои слова.

Подъехали с синими мигалками две милицейские машины, появились бравые молодцы с резиновыми дубинками, но пара хмурых парней в черной коже раскинула руки и защитила Попереку. А третий снимает происходящее на видеокамеру «Soni».

— Он что, на проезжей части стоит? Мешает?

— Здесь нельзя митинговать.

— Митинг — это когда толпа, микрофон. А здесь один мужичок стоит. А мы мимо ходим. Говори, мужик!

Петр Платонович стоял, скалясь, ему лицо секло снежком. Он понимал, что для кого-то смешон сейчас в своей огромной волчьей шапке на худенькой шее. Он ее сорвал с головы. Без нее он совсем как мальчишка, только вихор седой. «Ничего, не простужусь. А людям мои слова нравятся».

Рабин утром предупредил, что зря Поперека вчера в своем обращении по телевидению не слукавил насчет преимуществ дорогой энергии, — это может отпугнуть народ. Не в нашей, мол, стране вводить дорогую энергию, так как большой зарплаты мы от нынешних правителей не дождемся. Все деньги за газ, нефть, алюминий утекают из страны. А производство на нуле.

Так да не так. Если говорить, то надо честно говорить.

— Правительство проворовалось, конечно. Олигархи гонят монету на запад. Милиция сладко спит. Но мы и сами приворовываем, конечно, я про средний слой. На базарах и в магазинах толпы — не все же там продавцы. На улицах машины — не проехать, не пройти. А вот те тридцать процентов, кто обиделся на судьбу и голосует против всех, — это родные мне люди. Мы опрокинем все партии!

— Тебя посадят, — буркнул кто-то, проходя мимо. — Смени хотя бы фамилию.

— Может, и посадят! — охотно скалил зубы Петр Платонович, глядя вослед доброжелателю. — Но ведь истинный ученый в России, наверно, должен посидеть в тюрьме? Королев сидел, Туполев сидел, Вавилов, Термен… Ландау — мало, но сидел… назовите не сидевшего, и я откажусь от своих слов. Очень много гениальных идей осталось невостребованными только потому, что человек не принадлежал группе людей, которая у власти. Но, может быть, хватит? Есть куда большая группа людей! Эй, ты! Ты же не хочешь светиться, как светлячок в ночи? А ты, красавица, не хочешь рожать марсиан? Иди к нам!

К вечеру толпа выросла до трехсот человек, кто-то притащил рупор с микрофоном. Подъехали с видеокамерами представители центральных каналов — НТВ, РТР… К Попереке протолкнулась Люся, сунула ему листочек, на котором что-то накарябано. Глаза ее сияли.

— Там стишки… прочти…