Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Алексей Александрович понимает, что он жалок — небритый, грязный. Но что он мог поделать, если ему не дали и минуты отдохнуть?

— Здравствуйте, господа, — машинально здоровается и тут же, сердясь на себя, поправляется: — Это я левому портрету. Чем обязан? — И старательно улыбается, как некогда улыбался в любой ситуации друг студенческих лет Митька Дураков…

Первый допрос, как ни странно, не запомнился, как он должен бы запомниться, — до малейшего штриха, до малейшей интонации. Словно во сне или бреду.

— Как вы себя чувствуете, Алексей Александрович? — спрашивает женщина.

— Нормально.

— Тогда поговорим, — это уже вступил в разговор майор Сокол.

А юноша Кутяев сегодня в клетчатом, и лишь теперь, на свету и вблизи, можно разглядеть хлюпика с выступающими зубами кролика, почему и усики отрастил. Он так же, как и старший чекист, старается величественно водить взглядом, совершать медленные движения, столь неестественные для него… Кивает после каждого слова, которое произносит майор. Женщина смотрит на Левушкина-Александрова, пожалуй, сочувственно.

— Прежде всего вам понадобится адвокат… И мы можем предоставить…

— Я ни в чем не считаю себя виноватым. Поэтому адвокат не нужен.

— Но вам положен адвокат!

— Считайте, я сам и есть адвокат! Адвокат Левушкин у профессора Александрова! Можете мысленно разрезать меня надвое. А можете не мысленно…

— Намекает! — подал голос лейтенант. — У нас не режут, господин профессор.

— Четвертуют? — Алексей Александрович с досадой взялся за нос. Зря злит этих работничков. Да и страшноватая контора, честно говоря. — Хорошо! С юмором покончено! Чем я виноват перед государством? По какому праву арестовали, товарищи следователи?

Майор, опустив очочки под мохнатые брови, прошел за стол, сел и открыл папочку.

— Вот это правильно, Алексей Александрович. Сядьте, пожалуйста.

Левушкин-Александров продолжал стоять. Женщина опустилась на стул, Кутяев отошел к окну, облокотился на подоконник.

— У следствия к вам вопросы, Алексей Александрович. Вы, конечно, можете не отвечать, снова сославшись на пятьдесят первую статью Конституции Российской Федерации. Но в ваших же интересах разъяснить свои действия. Вы обвиняетесь в том, что передали китайской стороне информацию, являющуюся государственной тайной.

— Вы опять про электризацию спутников? Да сколько же можно! Это открытая, десять лет как открытая тема!

— А вот мы получили из двух академических институтов заключения по этой тематике. Они считают: ваши действия носили преступный характер.

— Из каких институтов?! — поразился Левушкин-Александров. — Этого не может быть! — Он потер лоб рукой и сел на стул. Бред какой-то.

— В свое время ознакомитесь. — Майор был доволен произведенным эффектом. — А пока отвечайте на вопросы. Итак, вы вполне осознанно передавали сведения, составляющие гостайну, зарубежным специалистам. Причем за вознаграждение. Вы слышите меня?

— Вознаграждение? — Алексей Александрович поднял глаза. — Деньги, да… переведены на расчетный счет Института физики.

— А тысяча долларов в конверте? Правда, их тут уже нет… А «дипломат»? А персональный компьютер? — Майор сделал театральный жест рукой в сторону маленького столика.

У Алексея Александровича от гнева помутилось в голове.

— А вы уверены, что деньги — это их подарок?

— А не их? — быстро спросил майор, впиваясь насмешливым, скачущим от возбуждения, словно бы пьяноватым взглядом в глаза арестованного.

— Их, их! — зло признал Алексей Александрович, хотя тут же пожалел о своих словах. — Я купил на них химреактивы для лаборатории! Идите, проверьте!

— Проверим. Но факт — вы приняли, приняли от них деньги, подарки и не сообщили, например, в налоговую! И приняли, наконец, орден!

— Какой орден? — недоуменно откинулся Алексей Александрович. — Вы бредите?! Вы иероглифы-то прочтите! И у нас такие медальки теперь выпускают в каждом институте, на заводе к юбилею…

— Не считайте нас за дураков. Она с номером.

— Ну и что? Господа-товарищи, что с вами?! Он у вас больной?

Майор поднялся и прорычал:

— Слушайте, вы, господин профессор! Вы не перед студентками или аспирантками, хвост не распускайте! Это там вы можете вести аморальный образ жизни, пьянствовать, в рабочее время изучать китайскую литературу… — Он вынул из стола стихи Ду Фу. — А ваши сотрудники жалуются, что вы бросили их, не помогаете…

«Этого не может быть! Кто?! Что за глупость?! Хотя…»

— Ду Фу — не просто стихи, — пробормотал Алексей Александрович. — Это для шифровки.

— Да?! — оскалил желтые зубы майор. — Вы дураков из нас не делайте! Отвечайте на вопросы! Месяц назад вы были задержаны, вам было предъявлено обвинение согласно статье двести восемьдесят три, с вас взяли подписку о невыезде, это минимальная мера пресечения… Мы не хотели лишать институт и университет ценного работника, мы полагали, что вы осознаете опасность своего поведения. А вы продолжили сотрудничать с китайской стороной, что выразилось в переписке, в телеграммах, в приглашении приехать… Вы что же, настолько легкомысленны? Или думаете, нынче можно наплевать на интересы государства? Итак, я спрашиваю: вы признаете, что за вознаграждение помогали зарубежным специалистам строить стенд по секретной тематике?

— Но сперва у меня к вам вопрос, можно? — Алексей Александрович медленно поднялся.

— Да сидите вы!

— Скажите, неужто вам больше нечем заняться? У нас на городском базаре наркотики продают, мальчишки подыхают по подвалам, банда Белова открыто пирует в ресторанах, в губернаторы проходят сомнительные люди, народ теряет веру во власть…

— Конечно. Конечно, потеряет. Если даже белая кость, наши дорогие ученые, продают Родину с потрохами!

— Вы! — Алексей Александрович замахал руками и, уже ничего не соображая после двух ночей без сна, закричал фальцетом: — Дубина! Вам не здесь работать — говно на ферме носить вилами, да говно жидкое, чтобы больше наслаждаться! Господа, я требую… требую другого следователя… Сейчас не тридцать седьмой… — В глазах потемнело, в правом виске что-то лопнуло, он медленно осел и потерял сознание…

Когда он пришел в себя, лежал одетый на постели, но не в СИЗО. Его, видимо, отвезли, бесчувственного, в больницу. Рядом в белом халате сидел румяный врач с маленькими, как у Брониславы, глазками, поодаль переминался на каблуках лейтенант Кутяев. Дернув правым усиком, он что-то спросил у врача, тот кивнул и встал.

— Давление стабилизировалось. — Врач наклонился над профессором, от него пахло эфиром. — Вы меня слышите, Алексей Александрович? У вас был криз. Сейчас получше, но… вас бы, конечно, в стационар. — Он повернулся к молодому чекисту. — Нет возможности?