Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

Значит, у них и в СИЗО есть помещение для допросов? Зачем же возили по городу, мучили? Или для того и мучили, чтобы сломался?

Сегодня допрос ведет лейтенант Кутяев. Господи, как такому заморышу дело доверили? Садится важно за стол, кивает:

— Алексей Александрович, я хочу с вами поговорить тет-а-тет…

Профессор насторожился:

— Зачем?! Тет-а-тет — значит просто трепать языком. Нет, прошу все протоколировать. Просто лялякам не верю. И сам ни слова не скажу, пока не будет допрос фиксироваться. Вам еще придется отвечать, и протоколы допроса пригодятся.

Лейтенант подергал усиками и нажал кнопку сбоку стола. Вошла девица, он кивнул ей на компьютер — дескать, работай.

— Вопросы такие, — наконец произнес Кутяев, кусая губки и обнажая заячьи зубы. — На них вы все-таки должны ответить, господин Левушкин-Александров. Чтобы восстановить объективную картину вашей поездки. Вы же в этом заинтересованы?

— Молодой человек, — пробормотал Алексей Александрович, — чтобы понять, чем я занимался в КНР, почитайте журнал «ЖЭТФ» номер три за девяносто четвертый год… или хотя бы элементарный учебник физики.

— А мне это не нужно, — вдруг обиделся Кутяев. — Я, Алексей Александрович, по образованию тоже физик. Не помните по универсу?

— Минуту! — Левушкин-Александров поднял палец. — Не ставил ли я вам двойку по электродинамике?

— А вот и нет, вы не у нас преподавали, я из группы два-семнадцать. Хотели подвести базу мести с моей стороны? Нет. Более того… — Кутяев, обретя уверенность, поиграл бровками, как певец Каррерас перед исполнением песни «Katarin». — Более того, считаю вас одним из самых талантливых русских ученых. И это трагедия, что вы вынуждены подрабатывать на стороне.

— Что вы говорите! Но я не подрабатывал — я работал. И деньги переведены на счет официального учреждения. А так как они лишь малой частью попадут в мою лабораторию, я, стало быть, хотел помочь всей российской науке. Это я, разумеется, говорю в принципе, там лишь начиналась работа, главные деньги еще не пришли, а могли попасть действительно в мою лабораторию, но не в Зеленую, которую разграбили, а в ту, которая в Институте биофизики…

— Красиво звучит, — прервал его Кутяев. — А как же тысяча долларов в конверте?

— Опять про эту тысячу?! Да сдайте вы химреактивы в магазин и, я думаю, вернете эти деньги! Если не хватит, я доплачу. — Алексей Александрович раздраженно добавил: — И вообще я думал — в том конверте визитки коллег, памятные открытки… Там не было открыток? Может, полтора месяца назад вы их прибрали? С драконами, змеями…

Хлюпик с иронической улыбкой помолчал и назидательно произнес:

— Алексей Александрович, не надо! Совершенно ясно, вы знали, что там деньги, и эти деньги вручены вам как эксклюзивная плата за продажу государственной тайны ученым КНР.

— Что-то маловато за тайну — тысяча… Значит, тайна не велика.

— Но вы согласны, что тайна есть?

— Нет, так как лично я никаких денег не получал.

— Да?

— А то, что потом выяснилось… Может, вы их туда сунули?

«Напрасно я начинаю новый виток тумана. Он может спросить: а если деньги в конверте оказались случайно, если я их не ожидал увидеть, почему не вернул? А кому? И так, и этак — получается некрасиво…»

— Даже странно, такой умный человек говорит такие нелепости. А ноутбук… вы что, везли его, полагая, что это том Дэн Сяопина?

— Нет, я видел, что это ноутбук. Хороший. Но в нашем законодательстве нет статьи, обязывающей немедленно сдавать все подарки вам.

Лейтенант Кутяев задергал усиками:

— Вас никто не обязывает… я не говорил…

— Тогда чего же вы мне тут кишечной палочкой в мозги лезете?! Сегодня, я думаю, ни один русский ученый, да еще руководитель лаборатории, не откажется от того, чтобы привезти домой для работы такую машинку! — И язвительно добавил: — Понимаю, она и вам нужна…

— Ее вам вернут… если решит суд!

— О-о! Наш самый справедливый, он же закрытый суд решит — с конфискацией имущества, так?! Стало быть, с конфискацией квартиры, на которую отец и мать пахали всю жизнь, трех костюмов… Жаль, они будут вам великоваты… Но еще подрастете немного, станете майором, пузо появится, каблуки приколотите…

— Что вы тут мелете, подследственный Левушкин-Александров? — взъярился следователь, вскакивая из-за стола. — Да знаете ли вы, что за неуважение к органам следствия…

— Стоп! Кого уважать? Вас?! — поднялся и подследственный. — За что?! Вы прихватили «жесткий диск», лишили мою лабораторию базы данных, мои сотрудники сидят без работы… А вон фирмы-однодневки, которые успевают прокрутить миллионы долларов и исчезают, их-то что же вы не ловите?! Не по зубам рыбка? А если я, как вы считали, владею государственной тайной, зачем же выпустили меня в Китай? Зачем? Ваш мерин с желтыми зубами до того уже вызывал меня, предлагал подписаться под какой-то бумажкой, грозил! Почему же выпустил?!

Лейтенант зашипел:

— Прекратить порочить органы! Мы сорок раз думаем, прежде чем…

— Вы не умете думать! И вообще… — Алексей Александрович вдруг побледнел, как бумага. — Пошли вы на хер! — И, чувствуя, как лицо стягивается от холода, закричал фальцетом, оборачиваясь к стенографистке: Какого-то двоечника подсунули!.. Вот истинные враги наши — двоечники, облаченные властью!.. Пошел вон, это моя Родина! Мои изобретения принесли ей два миллиарда прибыли, горшок с ручкой!

Ошарашенный сотрудник ФСБ поднял и бросил трубку, нажал на кнопку появились конвоиры, Алексей Александрович встал и сам быстро пошел прочь, забросив руки за спину.

Идиоты! И, не умея сдержаться, продолжал выкрикивать уже в коридоре авось, услышат:

— Зачем же выпускали, прекрасно зная, для чего приглашен в Китай?! Значит, ждали тут, потирая руки, готовились начать беспрецедентное дело о шпионаже! Это как называется? Провокация? Но, выходит, если я там что-то не то сделал, вы, вы виноваты! Не надо было выпускать! Скучно вам, вот и выпустили! Теперь есть возможность изобразить бурную деятельность!..

В ответ со всех сторон было молчание. Конвоиры не одернули профессора — не их это дело. Не убегает же. Да и вряд ли кто его слушал. Или нет, наоборот, вряд ли его не слушали? В слишком серьезную игру вбухались. Вот пусть и подумают на досуге. А он спать ляжет. Только вот правый висок ноет, там словно шарик какой-то бегает…

В лабораторию к Муравьевой в обеденный перерыв пришла Бронислава сама по телефону напросилась на встречу, хотя понимала — ее здесь не любят. Но беда соединяет людей.

У Муравьевой уже сидела, заваривая кофе на старой электроплитке, ее подруга — Елена Золотова.

— Проходите, Броня, — мягко сказала Анна Константиновна. — Ничего, что я так? Все же постарше вас.