Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

– Не смейте обижать Грейс! Даже пальцем тронуть не смейте, слышите? Никогда, ни при каких обстоятельствах! Я живу рядом. Прямо над вами. И не позволю причинять ей боль. Вы меня слышите?

Тишина.

Билли обернулся и увидел Грейс, стоящую на верхней ступеньке с кошкой на руках. Рот открыт, глаза круглые. Как в зеркало смотришься. Он снова повернулся к двери.

– Надеюсь, вы все поняли, миссис Фергюсон.

– Она не миссис, – тихонько прошептала Грейс.

– Какая разница, – ровно ответил Билли. – Это не отменяет всего вышесказанного.

Он снова постучал в дверь, и все три удара выстрелами отдались глубоко в груди. Казалось, злость ободрала ему нутро, и оно теперь болит и кровоточит, не прикоснуться.

– Не смейте! Никогда!

Кто-то потянул Билли за штанину, и он вздрогнул от неожиданности.

– Билли, – сказала Грейс непривычно тихим голосом. Настолько тихим, что он вполне сошел бы за обычный шепот. – Билли, ты на лестнице!

Ободранное нутро отозвалось болью.

– Я знаю, – ответил он. – На этот раз я в курсе.

Она обхватила его руку обеими ладошками.

– Пойдем, – сказала Грейс. – Пойдем, я отведу тебя домой.

– Чувствую себя, как выжатая тряпка, – сказал Билли.

Он сидел на диване, а Грейс сидела рядом с кошкой на руках. Кошка и Грейс не отводили от Билли взгляда, будто опасались, что он может внезапно самовоспламениться.

– Да и выглядишь не очень. Поверить не могу, что ты все это сказал.

– Некоторые вещи необходимо проговаривать вслух.

– Все вещи надо проговаривать вслух, постоянно. Но ты обычно молчишь. Даже Кот мистер Лафферти удивился. Правда, Кот мистер Лафферти?

– Мы поменяли ему имя, – слабо произнес Билли.

– Так нельзя! И что значит «мы»?

– Мы с Фелипе.

– Имя менять нельзя. Я обещала ему!

– Не ему, а ей. В этом-то все и дело.

– Он девочка?

– Она девочка. Так что теперь мы зовем ее мисс Лафферти.

– Нет, имя менять нельзя! Я ему обещала! То есть ей. Будем называть ее Кошка мистер Лафферти.

– Не очень хорошая идея, – сказал Билли, чувствуя, что его покидают последние силы.

– Почему?

– Длинно и странно.

– Я спрошу у него. То есть у нее! – Грейс прижалась ухом к мягкому кошачьему боку. – Говорит, что не возражает. – Долгая пауза. Потом Грейс сказала: – Она даже двух дней не продержалась без наркотиков.

Билли ничего не ответил. Не знал, что тут можно сказать.

– Я про маму, не про кошку.

– Я понял.

– Она ведь знала, что я сбегу, если она возьмется за старое. И что? Опять под кайфом. Свои таблетки любит больше, чем меня.

– Зависимость – странное явление, – едва слышно произнес Билли.

– А ты когда-нибудь от чего-нибудь зависел?

– У меня зависимость от дома, даже выйти никуда не могу.

– И вправду. Но только что ты был снаружи.

– Да.

– Потому что хотел сказать маме, чтобы она меня не обижала. Это было важнее зависимости.

– Наверное.

– Тогда почему мама не может, как ты?

– Если б я знал.

– Фигня какая-то получается.

– Это точно.

– Не говори Рейлин, что я опять жаловалась.

– По-моему, сегодня у тебя есть на это полное право, – сказал Билли. – В некоторых ситуациях без жалоб не обойтись.

А сам подумал: «Если сегодня у меня и получилось вырваться отсюда на минуту-другую, то вовсе не обязательно, что теперь я смогу поступать так всегда». Он не стал говорить этого вслух – не хотел отбирать у Грейс последние осколки надежды. Если там оставалось еще хоть что-то.

Через некоторое время Билли поднял голову и обнаружил посреди гостиной Рейлин в обнимку с Грейс. Наверное, девочка ее впустила, а он даже не заметил. Задремал на минуту или просто впал в ступор от эмоционального опустошения?

– Что случилось с Билли? – спросила Рейлин.

– Он накричал на маму и теперь выжат как лимон.

– Билли накричал на твою маму?

– Ага. Правда, она ничего не слышала. Но ты бы видела Билли! Так разозлился! Мне кажется, если бы мама открыла дверь, он бы крикнул ей прямо в лицо. А еще он знал, что находится на лестнице!

– Хм-м, – сказал Рейлин и поставила Грейс на пол.

– Ай!

– Что такое?

– Ногу больно. Билли из-за этого рассердился.

Рейлин подошла поближе.

– Как ты себя чувствуешь? – встревожено спросила она. – Вид совсем больной.

– Сил не осталось, – выдавил он в ответ, с трудом ворочая языком.

– Эх, надо бы сказать длинную речь о том, как я горжусь тобой, но… Кажется, у меня начинает отекать горло. Так что с речью придется повременить. Пойдем, Грейс.

– Не забирай ее! – сказал Билли. Сила голоса удивила даже его самого.

– Почему? – спросила Рейлин.

– Да, почему? – поинтересовалась Грейс.

– Можно она ненадолго останется у меня? Я скучал… Ох, веду себя как эгоист, нехорошо. Ты, наверное, тоже скучала.

– Ничего страшного, – ответила Рейлин. Билли слышал, что в горле у нее начинает сипеть. – То есть я, конечно, скучала, как же иначе. Но если тебе хочется, Грейс может остаться.

– Спасибо.

– А ты не переживаешь, что ее мама…

– Да какая разница. Я похититель. Звоните в полицию.

Рейлин долго разглядывала его. Билли не мог понять, что означает это выражение лица, однако ничего оскорбительного в нем не нашел.

– Вот и ладненько, – сказала она и развернулась к двери.

– Не забудь про собрание! – крикнула Грейс ей вслед. – Нам надо провести новое. Поскорее.

– Ты так и не сказала из-за чего…

– Для этого и нужны собрания, – отрезала Грейс. – Чтобы рассказать всем, зачем они собрались. Я вам уже объясняла в прошлый раз.

– Да, – сказала Рейлин. – Кажется, уже объясняла.

Следующие несколько часов Грейс сидела на диване, положив голову на плечо Билли, и смотрела мультики; Кошка мистер Лафферти устроилась посередине, чтобы они оба могли ее гладить.

– Ой, я же забыла тебе рассказать! – объявила Грейс, даже не пытаясь убавить громкость телевизора. – Я буду танцевать чечетку на школьном концерте.

Билли слишком устал, и у него не получалось одновременно слушать Грейс и мультики. Звуки сливались в монотонный гул. Но возражать или двигаться у него тоже не было сил.

Поэтому он просто спросил:

– Когда?

– Через три месяца.

– Отлично. Придется поработать.

Грейс смолчала. Через пару минут Билли покосился на нее и обнаружил, что она обиделась и надулась.

– У меня хорошо получается тайм-степ, – наконец сказала Грейс, выпятив нижнюю губу.

– Да, получается. Но на школьном концерте нужно станцевать что-нибудь посложнее. В конце концов, это твое первое публичное выступление. Решающий момент. Поверь мне, такое не забывается. Хотя выбирать, конечно, тебе. Хочешь танцевать тайм-степ, потому что он простой и ты его уже освоила? Или хочешь выйти на сцену и ослепить всех своим блеском?