Мэри Монро - Время – река

– Нет ничего лучше, чем добрая летняя гроза, – сказал Стюарт, повернув голову.

– Мне всегда нравились грозы, – ответила Мия, поудобнее прислоняясь к двери, чтобы сидеть к нему лицом. Она убрала волосы со лба, пригладив их, и наглухо застегнула на молнию широкую толстовку оливкового цвета. Подогнув колени, она чувствовала себя так, словно свернулась под одеялом. – Мы обычно играли, отсчитывая секунды между вспышкой молнии и ударом грома, чтобы узнать, как далеко от нас гроза.

– Я тоже. А сегодня она была довольно близко.

– Я знаю, – сказала Мия, подгибая пальцы ног. – Здесь, в горах, гроза кажется намного сильнее, чем внизу, на побережье. Наверное потому, что мы ближе к ней.

– Помню, однажды была гроза, когда гром гремел с такой силой, что целое стадо коров упало на колени. Такое зрелище не забудешь.

– Ты вырос в горах?

– Да. Я вырос в том старом доме на Голубом хребте. Он одновременно и хижина, и дом – за долгие годы его много раз перестраивали. – Глаза Стюарта потеплели, когда он представил себе родной дом. Откинувшись назад, он развернулся к Мие.

– Сначала он принадлежал моему деду и его пяти братьям. Все они были такими темпераментными, новоиспеченные иммигранты из Шотландии. И все занимались нахлыстом. Они вместе выросли в этой хижине, но спустя какое‑то время, поскольку они потеряли интерес к рыбалке, дедушка купил им другие дома, вы же знаете, как это бывает. Мой дед работал в страховой компании, но его настоящей жизнью была рыбалка нахлыстом. Он научил моего отца, а отец… Да, мы рыбачили вместе, но знаете, как случается иногда с отцами. У них не всегда хватает времени на детей. Поэтому дедушка, к счастью, восполнил этот пробел. Каждые выходные он брал меня с собой, и я не знаю, кого это радовало больше. – Стюарт перешел на шепот. – Мой отец рыбачил с нами, когда мог. Не поймите меня превратно. Он – отличный человек. Я жил в дружной семье. Мои родители до сих пор живут в доме, где я вырос. Две мои сестры поселились неподалеку – всего лишь день пути. То есть, понимаете, у каждого есть свой участок земли. Но когда дедушка умер, не знаю… мне стало очень неуютно в доме.

– Что стало с хижиной?

– Она по‑прежнему стоит на месте. – Он отпил глоток кофе. – Дед завещал ее мне.

Мия улыбнулась, понимая, как много это наследство значит для Стюарта.

– Сколько тебе было лет, когда он умер?

– Двадцать семь. Я уже был взрослый. Пора было сниматься с места. Но я до сих пор чувствую себя обманутым. И дня не проходит на реке, чтобы мне не казалось, будто он рядом, просто рыбачит ниже по течению. – Стюарт снова наполнил крышку термоса и протянул Мие: – А ты? Расскажи про твою семью.

Облако пара мгновенно достигло ее носа, когда она поднесла чашку ближе.

– В нашей семье мы не рассылали пачками поздравительные открытки, как и в вашей, но у меня была прекрасная семья. У меня мало родственников. Всех моих бабушек и дедушек уже нет на свете.

– А родители?

Мия отпила глоток кофе и ощутила знакомую душевную боль от утраты.

– Мои родители тоже умерли. Мама умерла, когда мне было тринадцать лет. Через два года не стало отца.

– Прости. Должно быть, это была ужасная утрата.

– Да. До сих пор. Всю свою жизнь я, так или иначе, как будто разыскивала мою мать. Она умерла от рака груди. В те времена диагностика и лечение были не столь технологичны, как сейчас. Ей удалили грудную железу, провели химиотерапию – и все остальное. Но она быстро угасла. Отец полностью посвятил себя ей. Она заменяла ему весь мир. После ее смерти он состарился у меня на глазах. Мы все стали выглядеть старше за одну ночь. Мама была такой веселой. Ей нравилось ходить с нами на ужин в кафе или смотреть фильмы вечером в пятницу. Иногда, по воскресеньям, мы отправлялись на пляж. У папы была парусная шлюпка, и он выходил с нами в открытое море. Она обычно называла его капитаном, а себя – штурманом.

Воспоминания растопили лед в сердце Мии, когда она представила себе свою мать в белых шортах и теннисных туфлях, смеющуюся, с развевающимися на ветру волосами. Ей всегда хотелось, чтобы мужчины смотрели на нее так же, как отец смотрел на ее мать.

– Ты – единственный ребенок?

– Нет, у меня есть сестра, Мадлин. – При мысли о сестре взгляд Мии смягчился. – Мадди на шесть лет старше меня, то есть она для меня скорее мать, чем сестра. Она приезжает на следующей неделе, и вы сможете познакомиться. Предупреждаю, она любит покомандовать, но, думаю, она заслужила это право. Она была рядом и выхаживала меня, когда я болела. Она – моя лучшая подруга. В сущности, это именно она записала меня на оздоровительную рыбалку.

– Она увлекается рыбалкой нахлыстом?

– Мадди? Нет, – ответила Мия, тихо посмеиваясь. – Она из тех, кто предпочитает чай и антиквариат.

– Э‑э, – откликнулся Стюарт с ноткой упрека в голосе. – Рыбалка нахлыстом подходит для всех.

– Ты совершенно прав. Кто бы мог подумать, что я когда‑нибудь стану рыбачить?

– А чем ты занималась прежде ?

Мия с тревогой подумала, на что он намекает, говоря прежде . До того как она поселилась в хижине? До рака? Внезапно ее осенила догадка такая же яркая, как вспышка молнии: она поняла, что прежде всю ее жизнь перевернула гроза под личиной рака, которая, прежде чем уйти, разогнала воды, оборвала листву и заставила птиц и зверей прижиматься друг к другу. А живя в хижине, Мия словно пережидала грозу, как сейчас, в джипе, в уюте и безопасности. Но что будет потом ? Посмотрим.

Стюарт сидел напротив нее и терпеливо ждал, когда она ответит. Он умел слушать, поняла Мия. Он не прерывал ее рассказ своими замечаниями, а давал собеседнику возможность полностью высказаться. Благодаря этой черте характера он стал хорошим проводником.

– Я была специалистом по связям с общественностью, – ответила Мия. Когда она произносила эти слова, ей показалось, что та жизнь, которую она вела в Чарльстоне, оказалась в далеком прошлом. Она улыбнулась про себя и подумала: прежде. – Моя работа заключалась в том, что я руководила подготовкой талантливых людей к фестивалю. Эта работа считалась престижной, но, как обычно бывает с занятиями подобного рода, приходилось немало трудиться. Думаю, я отлично справлялась. Но после того как я заболела раком, скажем так… для всех стало лучше, чтобы я ушла.

Стюарт тут же перевел разговор на другую тему:

– А чем ты будешь заниматься потом?

Она пожала плечами, словно говоря: кто знает?

– Отчасти поэтому я и здесь. Чтобы все обдумать.

Стюарт через окно посмотрел на небо. Дождь теперь едва моросил, и небо прояснилось. Реку освещали столбы солнечного света.

– Пора ехать. Тебе нужно поскорее снять мокрую одежду и переодеться.