Нэнси Митфорд - Любовь в холодном климате

— Ты думаешь, он действительно так сделает?

— Мама об этом позаботится! Единственное, о чем я жалею, что он не сможет оставить мне Хэмптон, даже если захочет. Так что я скажу: «Не хотите ли вы сделать хорошую мину и позволить мне обвенчаться в нашей часовне? (Мальчик почему-то настаивает на этом, и мне эта мысль нравится, должна сказать) Или нам придется сбежать в Лондон и сделать это там потихоньку?» Бедная мама. Сейчас, вырвавшись из ее когтей, я ее ужасно жалею. Я думаю, свадьба через месяц — лучшее решение для всех нас.

Было ясно, что Малыш по-прежнему предпочитает оставлять всю грязную работу для Полли. То ли простуда настолько подорвала его волю, то ли одна мысль о молодой жене в его возрасте лишала последних сил.

Итак, Полли позвонила матери и спросила, может ли она приехать завтра в Хэмптон на обед и поговорить с ней. Я считала более разумным обсуждать дела, не отягощая желудок, но Полли, вероятно, не могла себе представить Хэмптон без «Хэмптонского угощения». Возможно, она была права, потому что леди Монтдор отличалась завидным аппетитом и была в лучшем настроении за ужином и после него, чем в другое время. Она так же попросила мать прислать за ней автомобиль, так как не хотела занимать машину Алконли два дня подряд. Леди Монтдор согласилась, но попросила привезти меня. Лорд Монтдор все еще был в Лондоне, и я подумала, что ей невыносимо будет оставаться с Полли наедине. Во всяком случае она была одной из тех людей, которые всячески избегают оставаться тет-а-тет со своими близкими. Полли сказала, что она тоже собиралась просить меня об этом.

— Мне нужен свидетель, — сказала она, — если мама скажет «да» при тебе, она не сможет потом отказаться от своих слов.

Бедная леди Монтдор, как и Малыш, выглядела очень плохо, но не просто старой и больной (они оба сильно промерзли и простудились на похоронах, подхватив, вероятно одну и ту же заразу), но откровенно грязной. Тот факт, что она и в лучшие времена не выглядела слишком ухоженной, раньше компенсировался ее сияющим здоровьем, удовольствием от жизни, самодовольством от обладания «всем этим», на котором зиждилось ее ощущение собственного превосходства. Теперь эта опора была выбита у нее из-под ног болезнью и одновременным дезертирством Полли, составлявшей значительную часть «всего этого», и Малыша, ее постоянного спутника и, безусловно, последнего любовника в ее жизни. Ее жизнь в самом деле стала грустной и бессмысленной.

Мы приступили к обеду в тишине. Полли гоняла свою еду вилкой по тарелке, леди Монтдор отказалась от первого блюда, и только я жевала старательно и застенчиво, наслаждаясь угощением. Стол у тети Сэди был слишком однообразным. После одного или двух стаканов вина леди Монтдор взбодрилась и начала общаться. Она рассказала, что дорогая Великая княгиня послала ей миленькую открытку из Кап д'Антиб, где она проводила время с членами Императорской семьи. Она заметила, что правительство должно прилагать больше усилий, чтобы привлечь таких важных персон в Англию.

— Я говорила об этом на днях с Рэмси, — пожаловалась она, — он полностью согласен со мной, но, конечно, один он ничего не сделает, так что эта страна безнадежна. Все раджи сейчас в Сан-Морице, король Греции в Ницце, король Швеции в Каннах, а молодежь занимается зимними видами спорта в Италии. Просто смешно, что мы не можем заполучить никого из них.

— Что им тут делать, — сказала Полли, — если нет снега.

— В Шотландии снега полно. Можно научить их охотиться, им понравилось бы, надо только немного их поощрить.

— Но у нас нет солнца, — робко вступила я.

— Не берите в голову. Сделайте это модным, и они все потянутся сюда. Они приезжали на мой бал и похороны королевы Александры — они любят выпить, дорогие бедняжки. Правительство должно выделить средства, чтобы давать хотя бы один большой бал в год, чтобы восстановить доверие и привлечь важных персон в Лондон.

— Не понимаю, какую пользу могут принести эти старые монархи здесь, — сказала Полли.

— Конечно, могут, они привлекают американцев и все такое, — неопределенно возразила леди Монтдор. — Всегда хорошо поддерживать связь с влиятельными людьми, это необходимо и для семьи и для страны. Я всегда старалась это делать, и хочу сказать, что было бы большой ошибкой пренебрегать ими. Посмотрите на бедняжку Сэди, разве в Алконли приезжал кто-то действительно важный?

— Ну, — сказала Полли, — разве это принесло ей вред?

— Вред нанесен всему, судите сами. Прежде всего, мужья девочек… — по этому вопросу леди Монтдор предпочла не высказываться, вдруг вспомнив, вероятно, собственные обстоятельства. Затем продолжила: — Затем Мэтью, он не добился никакого места, даже не стал вице-консулом, а ведь он так храбро воевал. Он бы даже смог стать губернатором в приличном месте, где чернокожие не едят друг друга. Не говорите мне, нет ничего, что он не смог бы получить, если бы Сэди вела себя хоть немного умнее. Хотя бы должность судьи, например.

Я подавилась блинчиком, представив дядю Мэтью в суде, но леди Монтдор не обратила на меня внимания и продолжала:

— А теперь, я боюсь, та же история повторится с мальчиками. Мне сказали, что их отправили в самый плохой из колледжей Итона, и у Сэди не было никого, чтобы помочь или посоветовать ей. Нужно быть в состоянии осуществить свои планы, все в жизни зависит от этого, я боюсь, это единственный способ добиться успеха. К счастью, мне нравятся влиятельные люди, я с удовольствие приглашаю их к себе в дом, но даже когда они надоедают, я помню, что моей обязанностью является быть любезной с ними ради Монтдора.

Покончив с обедом, мы перешли в Длинную галерею, дворецкий принес поднос с кофе, и леди Монтдор попросила его уйти. Она всегда выпивала несколько чашек крепкого черного кофе. Как только он вышел, она повернулась к Полли и резко спросила:

— Так что же ты собиралась мне сказать?

Я нерешительно поднялась с дивана, но они обе попросили меня остаться. Я знала, о чем они буду говорить.

— Я хочу выйти замуж через месяц, — сказала Полли, — и хочу получить твое согласие, не дожидаясь совершеннолетия. Мне кажется, раз уж это вопрос всего девяти недель, и я выйду замуж так или иначе, мы могли бы договориться и покончить с этим, ты так не считаешь?

— Очень мило по отношению к твоей бедной тете, которая только-только испустила дух.

— Для тети Патриции совершенно неважно, умерла она три месяца или три года назад, давай оставим ее в покое. Обратимся к фактам. Я не могу задерживаться в Алконли надолго, я не могу жить здесь с вами, не лучше ли мне начать новую жизнь как можно скорее?

— Ты понимаешь, Полли, что в тот день, когда ты выйдешь за Малыша, твой отец изменит свою волю?