Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

Совет выслушивает эти слова в глубоком и многозначительном молчании. Напрашивается мысль, что советники уже выдвигали в точности такое возражение или же хотели, но побоялись это сделать.

Сирояма смотрит недовольно:

– Что предлагает исполняющий обязанности управляющего?

Якоб чувствует себя как подсудимый, которому не верят.

– Сейчас лучшее действие – это бездействие.

Его слова встречают с удивлением. Один советник наклоняется к уху Сироямы…

Якобу вновь нужна помощь Ёнэкидзу.

– Скажите градоправителю, что английский капитан испытывает нас. Хочет посмотреть, ответят ли ему японцы или голландцы, применим ли мы силу или дипломатию.

Ёнэкидзу хмурится, не понимая последнее слово.

– Слова, переговоры. А если мы не сделаем ничего, англичане потеряют терпение и раскроют свои намерения.

Градоправитель, выслушав, медленно кивает и приказывает Якобу:

– Угадайте их намерения.

Интуиция подсказывает Якобу отвечать честно.

– Во-первых, – начинает он по-японски, – они хотели захватить корабль из Батавии с грузом меди. Корабля нет, и они взяли заложников. Они… – Он надеется, что в его словах можно увидеть смысл. – Они хотят добыть знания.

Сирояма переплетает пальцы.

– Знания о голландцах на Дэдзиме?

– Нет, ваше превосходительство, знания о Японии и японской империи.

Среди советников поднимается ропот. Эномото смотрит на Якоба в упор. Якобу видится череп, обтянутый кожей.

– Люди чести, – градоправитель поднимает вверх веер, – скорее умрут под пытками, но не выдадут сведения врагу.

Все присутствующие кивают, согласно негодуя, – все, кроме камергера Коды, инспектора Суруги и переводчика Ивасэ.

«Никто из вас, – думает Якоб, – не видел настоящей войны. Вы уже полтораста лет не воевали».

– Но почему англичане так жаждут узнать о Японии? – спрашивает Сирояма.

«Я сейчас разломаю то, что вряд ли смогу починить», – со страхом думает Якоб.

– Возможно, англичане хотят снова торговать в Нагасаки, ваше превосходительство.

«Мой ход сделан, – думает исполняющий обязанности управляющего, – назад не возьмешь».

– Почему вы говорите «снова»? – спрашивает градоправитель.

Господин настоятель Эномото слегка покашливает.

– Ваше превосходительство, исполняющий обязанности управляющего сказал совершенно точно. В давние времена англичане вели торговлю в Нагасаки – при Первом сёгуне, когда мы продавали на экспорт серебро. Несомненно, в их стране по сей день жива память о тех доходах… Об этом, впрочем, исполняющий обязанности управляющего, вероятно, знает больше меня.

Якоб против воли представляет себе, как Эномото наваливается на Орито.

Он воображает, как избивает Эномото палкой до смерти.

– Чем захват наших союзников, – спрашивает Сирояма, – поможет завоевать наше доверие?

Якоб оборачивается к Ёнэкидзу:

– Скажите его превосходительству: англичанам не нужно ваше доверие. Им нужно, чтобы их боялись и слушались. Так они строят свою империю: приплывают в чужую гавань, стреляют из пушек и покупают градоправителей. Они ждут, что его превосходительство поступит как бесчестный китаец или негритянский царек – с радостью променяет благополучие своего народа на дом в английском стиле и мешок стеклянных бус.

По мере того как Ёнэкидзу переводит, Зал шестидесяти циновок взрывается гневом.

Якоб запоздало замечает, что двое писцов в углу записывают каждое слово.

«Через десять дней, – думает он, – сам сёгун будет раздумывать над твоей речью».

Сбоку к градоправителю приближается камергер с запиской.

Сирояма оглашает ее по-японски. Известие составлено в таких церемонных выражениях, что Якоб ничего не понимает. Напряжение в зале еще усиливается.

Чтобы избавить градоправителя от труда отправить его восвояси, Якоб обращается к Ёнэкидзу:

– Передайте градоправителю благодарность моей страны за поддержку и скажите, что я прошу позволения вернуться на Дэдзиму, чтобы наблюдать за приготовлениями.

Ёнэкидзу переводит в подобающем официальном стиле.

Представитель сёгуна отпускает Якоба коротким кивком.

– Голландец с виду похож на беса из детских кошмаров, – говорит Сирояма, услышав подобострастные смешки советников, – но он не глуп.

Смешки мгновенно сменяются глубокомысленными кивками.

– Ведет себя учтиво, – одобрительно замечает городской старейшина, – и рассуждает здраво.

– По-японски говорит немного странно, – подхватывает другой, – но я почти все понял.

– Один из моих шпионов на Дэдзиме, – сообщает третий, – говорил, что он непрестанно учится.

– Но произношение у него… – жалуется инспектор по имени Вада. – Каркает, как ворона!

– А вы, Вада, говорите на языке Дадзуто как соловей? – спрашивает Сирояма.

Вада, который вовсе не говорит по-голландски, благоразумно умолкает.

– А вы трое, – Сирояма машет веером на тех, кого считают виновными в похищении голландцев, – его милосердию обязаны жизнью.

Перепуганная троица отвечает смиренными поклонами.

– Переводчик Ивасэ, я отмечу в своем докладе в Эдо, что вы, по крайней мере, пытались сразиться с похитителями, пускай и неумело. Вы нужны в Гильдии. Ступайте.

Ивасэ низко кланяется и опрометью выбегает из зала.

– Вы двое, – Сирояма смотрит на горемычных чиновников, – навлекли бесчестье на свой ранг и показали англичанам, что Япония населена трусами.

«Немногие на вашем месте повели бы себя лучше», – признает про себя Сирояма.

– Не покидайте своих домов вплоть до следующего распоряжения.

Опозоренные должностные лица, не вставая с колен, задом пятятся к двери.

Сирояма находит взглядом Томинэ:

– Вызовите капитана береговой стражи.

Капитан с обветренным лицом подступает к той самой циновке, которую совсем недавно занимал де Зут, и кланяется градоправителю:

– Мое имя Дои, ваше превосходительство.

– Как скоро, какими силами и каким наилучшим способом возможно ответить на нападение?

Капитан молча смотрит в пол перед своими коленями.

Сирояма оглядывается на камергера Томинэ – тот озадачен не меньше своего господина.

«Может, он бестолочь косноязычная, – предполагает Сирояма. – Родственники протолкнули на должность?»

Вада покашливает.

– Капитан Дои, Совет ждет вашего ответа.

– Я проверил… – воин озирается, словно заяц в силках, – боевую готовность обоих сторожевых постов, на северном и южном берегу залива, и совещался с офицерами самого высокого ранга.

– Дои, мне нужна стратегия для контратаки, а не полупереваренные чужие приказы!