Дэвид Митчелл - Тысяча осеней Якоба де Зута

– Мои соболезнования, Барт, – говорит Петер Фишер, – но Бонапарт отныне – глава твоего государства и чихать хотел на твое невыплаченное жалованье. Итак! У нас пока что два сюрприза: нет больше Объединенной Ост-Индской компании и нет больше независимых Нидерландов. И вот вам третий сюрприз. Я думаю, особенно интересно будет начальнику канцелярии де Зуту. Лоцман и советник, который привел «Феба» в залив Нагасаки, – Даниэль Сниткер.

– Он же на Яве! – Ауэханд первым обретает дар речи. – Под судом!

– Такие внезапные повороты, – Фишер изучает свой ноготь, – делают нашу жизнь богаче.

Якоб, ужасаясь, откашливается.

– Вы говорили со Сниткером? Лицом к лицу?

Он оглядывается на Иво Оста – тот бледен и растерян.

– Я с ним вместе ужинал. Видите ли, «Шенандоа» так и не достигла Явы. Знаменитый борец со злоупотреблениями Ворстенбос и достойный капитан Лейси продали принадлежащую компании медь – ту самую медь, которую вы, господин де Зут, так самоотверженно отвоевали. Продали ее ради личной выгоды Английской Ост-Индской компании в Бенгалии. Какая ирония судьбы!

«Неправда, не может быть, – думает Якоб. А потом: – Да нет, может».

– Стойте, стойте, стойте! – Ари Гроте даже весь порозовел. – Постойте-ка! А как же наш личный груз? Мои лакированные изделия? Фарфоровые статуэтки?

– Даниэль Сниткер не знает, куда они отправились потом. Он сбежал в Макао…

– Если эти свиньи! – Ари Гроте багровеет. – Это воровское отродье!..

– …и не спросил, куда они направляются. Но в Каролине за ваши товары заплатили бы хорошие деньги.

– К черту груз! – вмешивается Туми. – Как мы домой-то вернемся?

Тут замолкает даже Ари Гроте.

– Я смотрю, – замечает Маринус, – господин Фишер не разделяет общего уныния.

– О чем вы нам не рассказали? – с угрозой спрашивает Герритсзон. – А, мистер Фишер?

– Я не могу говорить быстрее, чем позволяет ваша благородная демократия! Доктор прав: еще не все потеряно. Капитан Пенхалигон уполномочен предложить англо-голландский союз в пределах здешних вод. Он обещает уплатить все, что задолжала нам Компания, до последнего пеннинга, а также бесплатно предоставить каждому комфортабельную койку на борту «Феба» и проезд в Петанг, Бенгалию, на Цейлон или мыс Доброй Надежды.

– И все это за просто так? – спрашивает Кон Туми. – По доброте английского сердца?

– Мы, со своей стороны, проработаем здесь еще два торговых сезона. За жалованье.

– То есть, – догадывается Якоб, – англичанам нужна Дэдзима и связанные с ней прибыли.

– А на что вам Дэдзима, господин де Зут? Где ваши корабли, где ваши капиталы?

– Но… – Иво Ост хмурится. – Если англичане хотят торговать на Дэдзиме…

Ари Гроте кивает:

– Переводчики говорят только по-голландски.

Фишер хлопает в ладоши:

– Вы нужны капитану Пенхалигону! А он нужен вам. Брак, заключенный на небесах.

– Значит, работать как раньше, – спрашивает Барт, – только для нового нанимателя?

– Который не удерет в Каролину с вашим личным грузом, вот именно.

– День, когда я поймаю Ворстенбоса, – клянется Герритсзон, – будет тем днем, когда ему выдернут мозги из его великосветской задницы!

– Чей флаг будет развеваться над Дэдзимой? – спрашивает Якоб. – Английский или голландский?

– Да какая разница! – отвечает Фишер. – Лишь бы жалованье платили.

– Как отнесся управляющий ван Клеф к предложению англичанина? – интересуется Маринус.

– В настоящее время они с капитаном уточняют разные мелкие детали.

– И ему не пришло в голову, – спрашивает Якоб, – прислать нам письменные распоряжения?

– Я – его письменное распоряжение, господин начальник канцелярии! Но послушайте, вы не обязаны верить мне на слово. Капитан Пенхалигон приглашает вас – и доктора, и господина Ауэханда – к себе на корабль, сегодня на ужин. Его лейтенанты – блестящие молодые люди. Один, по имени Ховелл, бегло говорит по-голландски. А майор Катлип, командир морских пехотинцев, много путешествовал и даже какое-то время жил в Новом Южном Уэльсе.

Работники начинают хохотать.

– Катлип? – переспрашивает Гроте. – Не может быть такого имени!

– Если мы отвергнем их предложение, – говорит Якоб, – англичане мирно уйдут из залива?

Фишер осуждающе прищелкивает языком.

– Принимать или отвергать их предложение – это не от вас зависит, не так ли, начальник канцелярии? Мы с управляющим ван Клефом вернулись, и Республику Дэдзиму можно благополучно убрать на место, в коробку с игрушками…

– Не-а, не так все просто, – говорит Гроте. – Мы единогласно избрали господина де Зута президентом.

– Президентом?! – Фишер выгибает брови, изображая бурное изумление. – Ого!

– Нам нужно, чтобы наши интересы представлял человек слова, – заявляет Ари Гроте.

– Значит, я – не человек слова? – Петер Фишер улыбается одними губами.

– Может, вы подзабыли некий Итоговый перечень? – отвечает Гроте. – Господин де Зут отказался его подписать, а вы подписали с превеликой радостью.

– Ворстенбос его тогда задвинул, – говорит Пит Барт, – но нас всех не задвинешь.

Якоб не меньше Фишера поражен такой мощной поддержкой.

Голос Фишера становится жестким.

– В присяге Компании четко сформулированы правила подчинения.

– Присяга Компании больше не имеет силы, – замечает Маринус. – Она недействительна с первого января.

– Но мы же с вами все заодно, правда? – Фишер понимает, что допустил промах. – Насчет флага – обсудим. Что такое флаг? Всего лишь кусок ткани. Я позже поговорю с градоправителем, и ваш «президент» может ко мне присоединиться, чтобы вы видели, что все честно. Тем временем ваша «Республика Дэдзима»…

«Стоит дать чему-то имя, пусть даже в насмешку, – думает Якоб, – и это что-то становится реальностью».

– …может и дальше дискутировать, сколько душе угодно. Когда мы с Якобом вернемся на «Феб», пусть он расскажет Пенхалигону, как обстоят дела на берегу. Но не забывайте – до дома двенадцать тысяч миль. Не забывайте, что Дэдзима – торговая контора без торговли. Не забывайте, японцы очень хотят, чтобы мы их убедили сотрудничать с англичанами. Если мы сделаем правильный выбор, то заработаем денег и защитим своих близких от нищеты. Господи, да какие тут могут быть возражения?

– Как перевести «статхаудер»? – Переводчик Гото с усталыми глазами щупает свой небритый подбородок. – Голландский Виллем Пятый – король или не король?

Настольные часы в кабинете управляющего бьют один удар.

«Титулы, титулы, – думает Якоб. – Такая глупость, и так важно».

– Он не король.

– Тогда почему Виллем Пятый называть себя «принц Оранский и Нассау-Дицский»?

– Оранж-Нассау – так называлось владение его предков, как японское княжество. Но он в то же время главнокомандующий нидерландской армии.