Энтони Поуэлл - Сумеречные люди

— Сыграем, Гектор? — предложил Прингл. — Я тебя вызываю.

Эти слова он произнес с каким-то надрывом и, поставив стакан на стойку, подошел к доске. Барлоу взял тряпку и стер написанные мелом цифры.

— Нет, — сказала Харриет, — мы с Гектором будем играть против тебя и Уильяма. А Софи будет судить.

— Я буду судить, — эхом отозвалась Софи.

Этуотер бросил монетку первым и выбил «два». Игра шла на равных. Барлоу и Прингл играли примерно одинаково. Этуотер ни разу меньше одного не выбивал. Харриет часто промахивалась, но пару раз выбила «пять». Нижние клетки заполнились быстро, однако после этого игра пошла медленнее, и «тройку» на «Анни» выбить никому не удавалось. Но вот пятый бросок, изящно пущенный Барлоу, угодил в «Лондон».

— Наконец-то, — сказал Барлоу.

— Попал, — сказал Прингл.

Барлоу нагнулся над доской и некоторое время тупо смотрел на монетку.

— Попал, да не совсем, насколько я могу разобрать, — сказал он.

Он обернулся, ища глазами Харриет, которая, в ожидании своего хода, отошла от стола и начала играть в дартс. За ней угрюмо наблюдали те самые парни, что играли до них в полпенни. Барлоу повернулся к Этуотеру.

— А ты что скажешь? — спросил он.

— По-моему, монетка не на линии. При таком свете разобрать трудно.

— А ты, Софи, что думаешь? Судья ведь у нас ты.

— Понимаешь, я не очень хорошо знаю правила, — сказала Софи.

— Дело не в правилах, а в зрении, — сказал Барлоу. — Монета на линии или нет?

— Даже не знаю, — замялась Софи.

— Недоделанная ты какая-то, — сказал Барлоу.

— Какая разница, — сказал Прингл. — По здешним правилам попадание в любом случае засчитывается.

— На этой доске медные деления поднимаются? — поинтересовался Этуотер.

Доска оказалась именно такой. Этуотер без труда отделил деления от доски. Полпенса оказались не на линии.

— Это не имеет никакого значения, — повторил Прингл. — Говорю же, в этих местах попадание засчитывается, и спорить тут не о чем.

— Зачем нужны деления, если их можно передвинуть?

— Понятия не имею.

— Хорошие правила, ничего не скажешь.

— Какие есть.

— Что ж, придется поверить тебе на слово.

— Спроси здесь любого, если мне не веришь.

— Еще чего, — сказал Барлоу. — Терпеть не могу разговаривать с незнакомыми людьми. Никогда ведь не знаешь, как они воспримут твои слова.

Тем временем к столу подошла Харриет.

— Моя очередь? — спросила она. В руке она держала дротик. — Представляете, я даже в мишень не попала. Дротик пролетел мимо и упал на пол.

Софи взяла у нее дротик.

— Ты же отломила кончик, — сказала она.

— То-то и оно, — сказала Харриет.

— Мы проиграли, Харриет, — сказал Барлоу.

— Какой же ты осел, Гектор.

— Ты считаешь, что во всем виноват я, да?

— А кто ж еще. Конечно, ты.

За другой стойкой жители деревни заунывно запели на три голоса: «Ой, проводи меня домой… как я устал… ночей не спал…»

— Еще по одной, и уходим, — сказал Барлоу.

— Внимание, леди и джентльмены, — провозгласил бармен. — Закрываемся.

Софи от последней порции виски наотрез отказалась. Остальные заказали пиво.

— Допиваем, леди и джентльмены, — объявил бармен. — Время.

— Еще есть пять минут, — сказал Прингл. — Не торопитесь.

— Нет, — возразил Этуотер. — Раз сказано, надо идти. Здесь вам не Лондон.

Бармен вышел за стойку.

— Время, прошу заканчивать, — сказал он.

— Нельзя торопить даму, которая заказала пинту пива, — сказала ему Харриет. — Это может плохо кончиться. Очень плохо.

Но бармен даже не улыбнулся и молча отобрал у нее недопитую кружку. Прингл, Барлоу и Этуотер залпом допили свое пиво.

— Так и быть, забирайте, — сказала Харриет. — Прошу об одном, послушайтесь моего совета, не допивайте то, что осталось. Я бы этими помоями даже машину мыть не стала.

— Закрываемся, — повторил бармен без тени улыбки. Он забрал стаканы, все до одного, и отнес их за стойку, после чего распахнул входную дверь.

— Спокойной ночи, — сказал Прингл.

— И вам того же, — отозвался бармен.

Они вышли из «Козерога» и остановились на залитой лунным светом лужайке. При свете луны видны были лица завсегдатаев паба; собравшись у входа небольшими группами, они говорили о том, о чем не договорили внутри, обменивались слухами и местными сплетнями. От одной из групп, той, что побольше, отделились двое, пожилая пара, мужчина и женщина. Они подошли к Принглу, и мужчина залепетал:

— Я это вот к чему, мистер Прингл, сэр. Такое больше продолжаться не может, вы уж извините, ведь наша Этель девушка приличная, а ее теперь и дома-то не бывает, до одиннадцати часов у вас, почитай, каждый день пропадает, а ведь это вам не Лондон, мистер Прингл. В такой деревеньке, как наша, чуть что сразу разговоры пойдут, один начнет — другие подхватят, а мы свою девочку в обиду не дадим…

— Кто вы такие?! — удивился Прингл. Кружку пива он был вынужден выпить в один присест и оказался совершенно не готов к столь эмоциональному излиянию чувств. Он с трудом, но сдержался, однако вскоре окончательно пришел в себя, и его лицо начало по обыкновению подергиваться.

— В прошлое воскресенье, мистер Прингл, — вступила в разговор женщина, — смотрю, невестка моя улыбается, спрашиваю: «Над кем это ты смеешься, Хейзел?» — «Так, — отвечает, — одна мысль в голову пришла…» Помолчала и говорит: «Сегодня, — говорит, — в газете прочла, что одна девушка из дому сбежала. Насмотрелась невесть чего в кино — и сбежала. Вот и Этель твоя, — говорит, — тоже в один прекрасный день из дому сбежит».

— Что все это значит? — воскликнула Харриет.

— А то это значит, — сказал Прингл, — что родители Этель считают, что ты на нее дурно влияешь. Пожалуйста, — сказал он, обращаясь к пожилой паре, — забирайте вашу дочь, если хотите.

— Что за вздор, — сказала Харриет. — Не можем же мы обходиться без служанки. Повысь ей жалованье, Реймонд.

— Прошу меня извинить, мисс, — опять заговорил мистер Чок. — Дело тут не в жалованье. Нашей Этель вы и без того хорошие деньги платите.

Харриет подошла к мистеру Чоку, взяла его под руку и сказала:

— Ну конечно, не в жалованье дело, мистер Чок. Лично я прекрасно вас понимаю, и я бы волновалась ничуть не меньше, будь Этель моей дочерью. Просто Этель трудится на совесть, вот мистер Прингл и будет платить ей на десять шиллингов в неделю больше.

— Чтобы все было по справедливости, — сказала миссис Чок.

— Посмотрим, — процедил Прингл, — не обещаю.

— Послушай, Реймонд, — сказала Харриет, — нехорошо быть таким жадным. Не забывай, мы ведь твои гости, и ты должен заботиться о нашем уюте. Лишние десять шиллингов в неделю для тебя погоды не сделают.

— Что бы все было по справедливости, — повторила мисс Чок и покосилась на Харриет, которая продолжала сжимать локоть ее законного супруга.