Ксения Спынь - Дальний свет

Мне представлялась плохой их идея пойти вечером к морю, но я хотела сопровождать сестру и шла за ними на небольшом расстоянии. Старик казался мне нехорошим и немного опасным человеком, хотя я не знала о нём в точности чего-то дурного. Тесска была странно, болезненно привязана к нему, как и многие другие наши девушки. Так привязываются к соку тех листьев, что нельзя жевать, или постепенно он разрушит тебя изнутри.

Уже разливался закат, когда мы вышли к прибою. Море сегодня было неспокойно и бросалось гребешками волн на берег, как будто злилось. Мои спутники ничего не заметили и ушли дальше вдоль полосы пляжа. Я следовала поодаль. Песок, который здесь мелкий и совсем белый, был ещё тёпел. На нём расплывались сумеречные тени.

Неожиданно ветер переменился и ударил резко и холодно со стороны моря. Вместе с ним прилетело несколько маленьких светлых крупинок. Одни падали и исчезали в песке, но другие оставались в воздухе, к ним присоединялись новые. Белая смерть, вспомнила я, мне о ней рассказывала бабушка, которая видела её ещё маленькой девочкой. Я подхватила платок с плеч, порылась им с головой.

Старик протянул свободную ладонь (второй он удерживал руку Тесски) и поймал несколько крупинок.

— Это столь мило, — сказал он и улыбнулся.

— Нам надо идти домой! — окликнула я их. — Ведь это Белая смерть.

Старик посмотрел на меня снисходительно, сказал:

— Это всего лишь снег.

Тесска обернулась к нему, ко мне и снова к нему. Ей было сложно решиться, но я поняла, что из нас двоих она всё равно пойдёт за ним.

— Как угодно, — в сердцах воскликнула я и пошла обратно к домам.

В эту ночь Белая смерть покрыла всё побережье. Такого не видели здесь уже много десятков лет, и даже старожилы в страхе и волнении качали головами.

Тесску я вытягивала на это свет ещё две недели. Она была плоха, но молодое и сильное тело справилось, и она вернулась к нам.

Когда же я ненадолго смогла отвлечься и посмотреть, как старик (всё же он был нашим соплеменником и жил среди нас), он уже отошёл.

Комнаты погрузились в молчание. Его нарушал только негромкий шум на кухне — там возилась Сибилла.

Она вскинула голову, увидела в дверях Феликса и улыбнулась неловко и пугливо, будто её застали за чем-то неподобающим.

— Я тут приготовила немножко… — она кивнула на шпроты, обложенные тонкой картофельной соломкой (и откуда она её взяла). Смущённо отвернулась:

— У нас очень мало всего осталось. Ей бы лучше горячее… Я ещё попробую найти что-нибудь.

— Она сказала, что не будет есть.

— Это плохо, — Сибилла нахмурилась. — Ей сейчас надо есть. Ей сейчас очень надо, — она вдруг вскинула взгляд на Феликса. — Но может быть, ты будешь? Ты ведь и сам давно не ел.

Откровенно говоря, ему сейчас тоже совершенно не хотелось. Но так не пойдёт, понимал он. Если он просто упадёт рядом с ней в итоге, пользы от этого выйдет мало. Медленно, через силу он начал поглощать ломтики картошки, у которых как будто и не было вкуса.

— Скажи, Сибилла, — она повернулась с живым вопросом в глазах. — Ты ведь что-то там ей предсказывала когда-то? Что-то… ну, что она глупо закончит.

— Да… Но это было давно, и многое могло пойти по-другому. Помнишь, я тебе рассказывала, как всё иногда меняется от человека.

— Да, да, — он нетерпеливо махнул рукой. — И всё-таки, что ты видела про неё? Можешь сказать мне?

Сибилла медленно покачала головой, ничего не отвечая.

— Не имеешь права?

Она несколько раз кивнула.

Затем, видимо, желая как-то его ободрить, добавила с улыбкой:

— Но они вернутся, они точно вернутся.

Он дожевал ещё ломтик, присел рядом на табуретку. Одна ножка была короче, поэтому легко было покачиваться.

— Слушай, а она всегда так всё таила до последнего? Скажи она, мы бы остановились ещё в Шаторском, там-то, между прочим, всего хватало.

(И там ещё не было последней их ссоры, как и этой внезапной правды, подумал он про себя. Может, не было бы и дальше. Хотя нет, наверняка, рано или поздно пришло бы к тому — возможно, несколько по-другому).

— Она всегда была очень скрытной, — проговорила Сибилла. — Но, наверно, у нас, в той компании иначе было никак. Она тебе не рассказывала?

— Она вообще мало что мне рассказывала, — пробормотал Феликс. Он вдруг понял, что практически не знает, кто такая Китти. Это накатило всё разом — даже не обидой, а каким-то бессилием размахом в целый мир.

— Ты злишься? — попыталась угадать Сибилла. — Ей нелегко сейчас.

Феликс кивнул — не было никакой охоты что-то говорить. Всё так просто, когда вгоняет в дрёму качающаяся табуретка, мерцает тусклый свет и рядом сидит эта девочка, чем-то похожая на Лаванду. Грустно задумавшись, она продолжала:

— Я хотела вплести ленты ей в волосы… Это особые ленты. Они не то чтобы защищают, но дают немного силы. Но она не разрешила, — Сибилла виновато улыбнулась и опустила взгляд. — Она не выносит, когда прикасаются к её волосам. У неё это тоже с детства.

— Что, правда? — он удивлённо посмотрел на Сибиллу.

Та в изумлении распахнула глаза.

— Она тебе позволяла? — пробормотала она, потом будто спохватилась, что сказала глупость. — Извини.

Она обвела взглядом кухню, снова вернулась к Феликсу.

— Тебе, наверно, поспать нужно? Я посижу с ней.

— Не надо. Я сам, — он резко поднялся. — Если что, я тебя позову.

Ему казалось втайне, что если он прервётся и не будет сидеть с Китти лично, что-то гарантированно случится именно в этот момент. Будто бы где-то в отдалённых комнатах бродило нечто слепое и бесформенное, и если оно вдруг подошло бы к её койке, с ним же не справились бы ни Сибилла, ни кто-либо другой — только он. В крайнем случае, если отогнать не удастся, всегда можно сказать: «Эй, тебе ж всё равно, кого? Давай я пойду первым, что». (Не то чтобы он собирался так делать. Не то чтобы он думал, будто его спросят).

Но это успокаивало.

В ночи резиденция была тиха как застывший скомканный лист бумаги.

Китти убедилась, что Софи, как обычно, в своём кабинете, а также, что в коридорах нет никого другого, постороннего, и со стуком вошла.

— К вашим услугам.

Софи стояла в полумраке в дальнем углу. Не зная точно, что она здесь, можно было и не заметить её сразу. Отвлекшись от чем-то столь интересных полок на стене, она повернулась к Китти.

— А, явилась? Сколько нужно звать, чтоб ты была здесь?

— Всего лишь раз, Ваше Величество, так как придя по собственному усмотрению, я наверняка помешаю вам.

Софи медленно оторвалась от стены, пошатываясь, подобралась к столу. Небрежно махнула рукой в сторону:

— Пепельница упала.

Китти проследила за её взглядом.

— Одну минуту.

— Хотя ладно, брось, — тут же прервала Софи и, цепляясь за спинку кресла, забралась в него.