Ксения Спынь - Чернее, чем тени

Кедров обернулся: да, точно, это действительно был её дом.

Китти мило улыбнулась, будто бы и не было между ними всего этого диалога:

— Да завтра, господин Кедров.

— До завтра, Китти…

Она отвернулась от него и плавно нырнула в тень, из которой и появилась. Кедров почувствовал явное облегчение от того, что этот разговор закончен и это существо больше не рядом: всё-таки в личном общении Мисс Безупречность, наверняка, была довольно неприятным человеком.

Стоп. Да неужто…

Он вдруг вспомнил, о ком из коллег — других секретарей по связям с общественностью — рассказывал тогда прадед.

— Китти! — окликнул он ещё раз. — Ты ведь не Башева.

Та обернулась через плечо и, кажется, чуть усмехнулась (впрочем, в темноте сложно было разобрать):

— Это неважно.

И скрылась в потёмках. Ещё какое-то время слышался стук каблуков, потом и он затих.

Отлично. Просто отлично. Но что теперь делать ему?

Кедров взглянул ещё раз на конверт, аккуратно положил во внутренний карман ветровки.

Неважно, кого из двоих первым… Сожрут всё равно обоих.

Он прошёл немного вперёд, застыл под одной из светящихся плошек. Такие же болотными огоньками тянулись в обе стороны. Куда теперь — туда или туда?

Вечер был тёмен и тревожен.

Или лучше сказать — ночь, Лаванда несколько утратила чувство времени. Эта вязкая марь, когда за окном черно, а по эту сторону — мутный жидкий свет, что давит на прикрытые веки… Это длилось уже долго, несчётно долго, до бесконечности, застывшей в одной точке. В голове тоже плескалась марь, и голова тяжелела, её тянуло книзу, но вокруг было слишком тревожно, чтоб разрешить себе прилечь или хотя бы просто закрыть глаза.

Запах гари… И волны… Сходящие с рельс поезда… Образы всплывали сами собой — незваные, неугодные — и опадали снова.

— Феликс… А ты никогда не видел того, чего не бывает?

— Это как? — он живо поднял голову.

— Я вижу сад… Большой сад с железными деревьями. Они чёрные и совсем без листьев — просто гладкие палки. На них сидят большие птицы. Они тоже железные, видно, как внутри у них вращаются шестерёнки. Иногда птицы кричат, и тогда… — она тщательно и тревожно поискала слов. — Получается странный звук — угрожающий и жалобный одновременно. Они умоляют и они требуют. Они просятся к тебе, а потом раздирают тебе руки. Они — стражники этого места. А в небе над садом вместо солнца — огромное пылающее колесо. Оно вертится и тащит за собой длинный огненный хвост. Оно страшное — это солнце… Но другого в этом мире просто нет.

Похоже, Феликс ничего не понял, хотя слушал очень внимательно.

— Да ты и вправду поэт, — только сказал он.

— Да? — Лаванда задумчиво перебирала мягкие пёрышки, отливающие перламутром, осторожно гладила их подушечками пальцев. — Мне кажется, это опасно — быть поэтом.

Феликс только вопросительно поднял брови, но, кажется, не собирался отвечать как-то иначе. В дверь постучали.

Они оба быстро обернулись. Стучали громко и без всякого ритма, просто удар за ударом. Стучал кто-то чужой.

Феликс сделал ей знак оставаться на месте, а сам тихо приблизился к двери и настороженно ловил всякий шум с той стороны.

— Послушайте, Шержведичев, я знаю, что вы там, — сказал голос снаружи. — Откройте дверь, и поговорим, как мужчины.

Феликс оглянулся и быстро прошептал:

— Лав, за печкой — второй ход, через землю. Если что — уходи через него. Выберешься — беги к нашим.

Лаванда хотела была возразить, что ей неизвестно, где сейчас искать «наших», и вообще она не знает, как отсюда попасть хоть куда-то, и обязательно заблудится, да и вообще, как так… Но Феликс уже открыл дверь.

На пороге стоял мужчина в серой ветровке.

— Вы от Нонине? — осведомился Феликс с какой-то слишком уж подчёркнутой иронией в голосе. — Она всё же соизволила одобрить мой арест?

— Разочарую вас, но нет, — холодно и спокойно возразил гость. — Я пришёл по собственной инициативе.

— Очень интересно, и какая же инициатива может привести ссо-шника к антиправительственному журналисту?

— А почему вы решили, что я ссо-шник?

— По вашему лицу видно, — презрительно бросил Феликс.

— Ну, в общем, да, я действительно что-то в этом роде. Но к нашему разговору отношения это не имеет.

— Тогда что имеет?

— Может, вы всё-таки впустите меня? — предложил мужчина. Феликс раздумывал несколько секунд, затем всё же отстранился от двери.

— Заходите, — мрачно проговорил он.

Гость прошёл через закуток в круглую комнату, и Лаванда смогла теперь разглядеть его. Ему было лет сорок на вид, и он оставался в хорошей форме. Песочные волосы торчали неровными клочковатыми вихрами; глаза, и так небольшие, цвета старых обоев, теперь глубоко запали. Во всём его облике сквозила какая-то небрежность, которая, впрочем, ничуть ему не мешала и даже как будто была к месту.

Только войдя в комнату, он бросил быстрый цепкий взгляд на Лаванду. Феликс, нервно дёрнувшись, встал между ними.

— Это… — начал он.

— Ваша кузина Лаванда, я знаю. Успокойтесь, она мне не нужна.

Мужчина прошёл мимо Феликса вглубь комнаты, к окну, и там остановился. Ни на кого из них он больше не смотрел.

— Я понял, кто вы, — проговорил Феликс, следуя за ним ненавидящим и подозрительным взглядом. — Андрей Кедров, начальник охранки.

— Предположим, вы правы, — гость обернулся к нему. — Хотя эта должность называется несколько по-другому. В любом случае, я здесь не в этом качестве, а как человек, обладающий некими полезными сведениями о Софи Нонине.

Феликс принуждённо рассмеялся:

— Ах да, вы ведь ещё и доверенное лицо крысиной королевы, как я мог забыть.

— Послушайте, господин Шержведичев, — Кедров шагнул к нему вплотную, но смотрел не в глаза, а как-то мимо. — Я не буду сейчас притворяться и скрывать своё отношение: я считаю вас наидряннейшим человеком. Но отношения отдельно, а дела отдельно. И если вы взаправду способны что-то делать, а не только трепать языком… — тут Кедров поднял взгляд, и несколько секунд они с Феликсом смотрели в глаза один другому — два классовых презрения. — То у меня есть информация, которая может оказаться вам нелишней.

Он отвернулся и отошёл на несколько шагов. Феликс с сомнением смотрел на него искоса.

— И что за информация? — наконец произнёс он.

Кедров что-то обдумывал, глядя в сторону окна и тихо отбивая пальцами дробь по тумбе. Похоже, он тоже сомневался, сомневался почти мучительно.

— Я знаю, где вы можете найти Нонине в одиночестве, когда при ней не будет охраны и телохранителей, — заговорил он. — Я надеюсь, вы сумеете воспользоваться такой возможностью.

— Нонине без охраны? — Феликс вопросительно изогнул брови. — И вы считаете, я поверю?