Альфред Дёблин - Горы моря и гиганты

Первая версия — книга о таинственной природе и о страдающих, неприкаянных людях — обозначила один из полюсов моего восприятия. Она имеет свою правду. Эту книгу о преклонении перед природой, о почитании природы и о человеческой беспомощности я оставляю в неприкосновенности. Я в ней ничего не меняю.

Находясь в американском изгнании, Дёблин попытался еще раз переделать эту книгу. В период своего сотрудничества с голливудской кинокомпанией «Метро-Голдвин-Майер» он намеревался написать несколько сценариев по мотивам собственных романов, в частности — романа «Горы моря и гиганты» (см. Письма I 246). Зимой 1940–1941 годов возник набросок сценария для фильма «Размораживание Гренландии», который должен был отражать — но далеко не полностью — сюжет романа «Гиганты». Этот текст, состоящий из двух частей — «Пролога» (DHF 405) и семи фрагментов — производит странное впечатление, поскольку Дёблин явно недооценивает сложности съемок фильма по столь фантастическому материалу. Однако, если исходить из сегодняшних технических возможностей кинематографии, такие съемки уже не кажутся абсолютно неосуществимыми, как было при жизни Дёблина.

На пляж, в полдень, мы приходили — так сказать, являлись на публику — с совсем другими книгами: главным образом с увесистым «кирпичом» «Гор морей и гигантов» Дёблина. Почитать удавалось, даже в самом удачном случае, совсем немножко; но каждый хотел, по крайней мере, чтобы его хоть раз увидели с этой трудной книгой в руках. <���…> Литературная диктатура в Веймарской республике была достаточно сильной. Превозносились совсем не те книги, которые люди на самом деле читали <���…>. [169] Ludwig Marcuse, Mein zwanzigstes Jahrhundert. Auf dem Wegzu einer Autobiographie, Munchen 1960, S. 59.

Так Людвиг Маркузе в автобиографии «Мой двадцатый век» вспоминает о берлинском кружке интеллектуалов (середины двадцатых годов). Этот анекдот показывает, что, хотя Дёблин и считался в Веймарской республике выдающимся представителем литературного авангарда, за ним закрепилась слава трудного автора, чьи новаторские произведения предъявляют читателю крайне высокие требования. Как уже было с более ранними романами Дёблина, реакция на «Горы моря и гиганты» оказалась двойственной: среди тридцати примерно рецензий, значительная часть которых появилась не только в межрегиональной, но и в иностранной периодике (в Вене, Базеле, Стокгольме, Варшаве, Братиславе, Петрограде, Нью-Йорке и др.), наряду с восторженными отзывами встречаются и сдержанные, и резко отрицательные. Хвалебным гимнам, в которых превозносятся «гомеровская мощь» (Макс Крелль) [170] Рецензия, опубликованная в журнале «Литература» ( Die Literatur, 26. Jg., Н. 9., Juni 1924), цит. по: Schuster/Bode (см. стр. 695, примеч. 2), S. 129–131, hier S. 131. и «титаническая фантазия» (Эрик Эрнст Швабах) [171] Рецензия в «Журнале для друзей книг» (Zeitschriftfur Bucherfreunde, N.F. 16 <1924>, Beibl., Sp. 173f.), цит. Ebd., S. 140f., Zit. S. 140. Дёблина или «широта его духовного горизонта» (Эрих Эбермайер) [172] Рецензия в «Лейпцигер тагеблатт» (Leipziger Tageblatt vom 9.3.1924, S. 14). , противостоят разгромные отзывы.

Как позже Фолькер Клотц в статье «Эпическая пенетрация Дёблина» (1977) писал о «барьерах, мешающих чтению» (см. стр. 6), также и критики, которые были Дёблину современниками, отмечали трудности, связанные с прочтением романа и потребовавшие от них величайшей сосредоточенности, терпения. Мориц Гольдштейн, бывший одноклассник Дёблина, ставший потом редактором газеты «Фоссише цайтунг», заявил даже, что вполне поймет читателя, «которому столь разнузданные фантазии не придутся по вкусу и который зашвырнет эту книгу куда подальше» [173] Moritz Goldstein, Eruption der Phantasie. Alfred Doblins neuer Roman „Berge, Meere und Giganten“, in: Vossische Zeitung Nr. 154 (30.3.1924); Nachdruck in: Schuster/Bode (см. стр. 695, примеч. 2), S. 136/138, hier S. 136. . Критики ссылались на самые разные факторы, которые, по их мнению, мешают чтению и раздражают читателя: «чужеродность материала» [174] Формулировка Хуго Бибера ( Deutsche Allgemeine Zeitung, Nr. 565 v. 30.11.1924). ; необычная пространственно-временная рамка повествования; трудно обозримое множество персонажей и сюжетных линий; отсутствие упорядочивающей (объясняющей смысл происходящего) повествовательной инстанции [175] Эту особенность романа, будто бы являющуюся его недостатком, упоминает еще Петер Хэртлинг в своем эссе «Хаос без шоссейных дорог» ( Die Zeit, Nr 17 vora 22.4.1966, S. 28) — ответе на восторженную рецензию Эрнста Бласса (см. стр. 698, примеч. 2). Фолькер Клотц, напротив, пытается объяснить причины отсутствия в романе «эпического трансформатора» (стр. 9). ; речевые «излишества»; неоправданное смешение элементов мифологии, истории и науки, а также — характерных признаков романа путешествий, приключенческого романа и романа ужасов. Карл Штреккер уподобил автора «эпическому паровому катку, который, не испытывая особых затруднений в связи с требованиями пунктуации, раскатывает Земной шар в плоскость» [176] Рецензия в: Velhagen & Klasings Monatshefte, 40. Jg., H. 1 (1925/26), S. 107f., hier S. 108. ; а Генрих Циллих резюмировал свой разбор романа так: «Сплошной хаос — вот мое общее впечатление» [177] Рецензия в журнале «Клингзор» (Klingsor, 1. Jg. 1924, H. 8); Schuster/Bode (см. стр. 695, примеч. 2), S. 141/143, Zit. S. 142. .

Помимо замечаний эстетического порядка высказывались и упреки, обусловленные идеологическими или нравственными соображениями. В основном они были направлены против сцен насилия, которые воспринимались как провоцирующие: тошнотворно-жестокие. Неприятие, негодование, даже гнев — такова была реакция некоторых критиков и на обстоятельное изображение в романе психопатологических персонажей и феноменов. Отдельные рецензенты не только осуждали нарушающую все нормы безмерность, необузданность романа, но и упрекали автора в особом цинизме, в «опасном пристрастии к извращенному и ужасному» (Карл Аугуст Боландер) [178] По мнению шведского критика, проза Дёблина являет собой «устрашающий пример того, насколько далеко сегодняшняя немецкая литература может уклониться от пути простоты, естественности и человечности». (Цит. по немецкому переводу в изд.: Schuster/Bode (см. стр. 695, примеч. 2), S. 133–135, hier S. 135). . Немногие критики, задававшиеся вопросом, с какой целью Дёблин так часто изображает феномены деградации и возврата к варварству, объясняли это апокалиптической тематикой романа, который они истолковывали как «видение Конца света»; или же искали связь между романом и тогдашними теориями, критикующими цивилизацию и технику, — обычно явно или неявно ссылаясь на проникнутую пессимизмом работу Освальда Шпенглера «Закат Западного мира» (1918–1922) [179] См.: Gabriele Sander (см. стр. 682, примеч. 1), S. 11; Wulf Koepke, The Critical Reception of Alfred Doblin ‘s Major Novels, Rochester, NY 2003, pp. 17 and 19. .