Алексей Колышевский - Афера. Роман о мобильных махинациях

– Сука! – заорал кто-то из солдат. – Сука! Вот она!

Картье вбежал в обезображенную комнату: оконный проем выбит, даже признака рам нет. В углу валяется что-то белое. Присмотрелся: женский труп. Вторая охотница в грязно-белом комбинезоне держалась за бедро, под рукой у нее расплывалось кровавое пятно. Винтовка с цейсовским прицелом лежала рядом, вокруг было много гильз. Каждая гильза родила пулю, каждая пуля чью-то смерть.

– Это они, Витька! Белые колготки! Одну я застрелил, а эта ранена, ты погляди, как корчится, падаль!

– Исполняет! – отрезал Картье. – На ноги ее, живо! Раздеть!

Белые колготки… Сколько о вас написано, сколько сказано, но никто так и не удосужился объяснить, почему вас так прозвали. Из-за колготок ли? Вовсе нет.

«Белыми колготками» на прошлой чеченской войне называли снайперш-спортсменок из Литвы и Белоруссии, преимущественно биатлонисток. Никаких колготок они не носили, на войне этот предмет явно излишний, а одевались они в белые термокомбинезоны, простеганные медными нитями. На поясе у такого комбинезона пояс с аккумуляторными батареями: лежи хоть в сугробе и грейся. Умные люди придумали. А под комбинезоном у женщин-убийц только и было надето, что нижнее белье, в чем убедились Картье с бойцами, разом стащив с охотницы ее комфортабельный наряд.

– Что ж ты, сука, натворила? – Картье хотел ударить ее, занес руку, и она вскрикнула, закрыла глаза.

– Работа у нее такая, Витя, нас убивать. Нам никто не платит, вроде как за Родину воюем, за Россию, а им за каждого из нас копейка бежит немалая. За Горелова бы небось долларов пятьсот сразу получила, – сказал кто-то.

– А вот и камера у них, чтобы доказательства фиксировать. – Картье заприметил на полу маленькую видеокамеру. – Прямо фронтовая хроника, занятно будет посмотреть. Ну что – как тебя там? – с тобой делать. Небось думаешь, мы сейчас с тобой поступим гуманно: вызовем тебе лимузин с шофером и доставим в камеру со всеми удобствами? А потом суд, дадут тебе лет десять, выйдешь через пять…

Снайперша умоляюще смотрела на него, в глазах ее затеплилась надежда.

– Нет, сука, мы тебя сами сейчас осудим. На войне все происходит быстро. – Картье посмотрел на нее с ужасом. Как она могла? Женщина убивает живых людей, а должна их рожать! Но состояние его длилось совсем недолго: – За бесчеловечное и подлое уничтожение русских солдат и офицеров предлагаю приговорить вот эту вот к смертной казни. Кто «за», прошу поднять руки. Единогласно.

– Нет! Не надо! Так же нельзя! – завопила женщина. – Я только наводила, стреляла она, все она! Сдайте меня куда следует, там разберутся! Прошу вас, только не убивайте! У меня мама, у меня дочери три годика!

Картье молча достал из кармана ту самую, подобранную им внизу гранату:

– Держите ее за руки, вон провод валяется какой-то, возьмите, стяните в локтях, не давайте упасть, подведите к окну и поверните лицом на улицу. Смотри в небо, сука. Последний раз его видишь.

Солдаты молча выполнили его приказ. Снайперша поняла, что это конец и чуда уже не случится. В последние мгновения перед смертью ее оцепенение прошло, она уже больше не кричала, только сказала вот что:

– Будь ты проклят, сержант. Желаю тебе подохнуть так, что люди после долго еще будут тебя проклинать и пугать детей твоим именем. Будь ты проклят, – повторила.

– Помолись на лету, если успеешь. – Он оттянул ей трусики сзади, кинул в них готовую разорваться гранату и сильно пнул снайпершу берцем в спину. С жутким воем она вылетела с девятого этажа. Между третьим и четвертым раздался оглушительный взрыв…

… – Ах ты! – Картье очнулся от невыносимой боли, из глаз текли слезы, лицо ныло, носа же своего Виктор и вовсе не чувствовал.

– Ничего, все нормально, поболит немного, зато будешь нормально дышать и не превратишься в урода, – как мог, успокоил его доктор. – Иди вон туда, в коридор, посиди там. Скоро легче станет, и я тебе укол сделаю.

– Вот садюга, – выругался Картье сквозь слезы, которые текли без остановки, – заставил меня вспомнить все, реаниматор хренов.

Доктор ничего не понял, подумал, что это бред, вызванный шоком, и только рукой махнул. Картье получил свой укол и поплелся восвояси. В машине, запрокинув голову и прижимая к носу сложенный в несколько слоев бинт, он обратился к шоферу:

– Андрей, ты же охотник?

– Есть немного, – следя за дорогой, ответил шофер. – Редко получается, но иногда с мужичками выбираемся.

– У тебя и ружье есть?

– «Сайга-12 С», длинноствольная, 12-й калибр. А что? Милое дело с ней. Восьмизарядка, оптика на ней армейская. Конечно, немного тяжелая и приклад убогий, но я там доработал как смог. А потом это ведь тот же «калаш», все просто и безотказно работает. Мощная опять же, дальнобойная.

– Молодец, – похвалил Картье. – А далеко у тебя она?

– «Сайга»-то? Дома…

– Слушай, мне надо стресс снять, пострелять в тихом месте. Просто хочу бутылок наставить, банок набрать консервных и как следует погрохотать. Так, чтобы оглохнуть, знаешь? Дай-ка ты мне свою штуковину на пару дней.

Шофер замялся:

– Виктор Иванович, как же я могу? Это же оружие, номерное, на меня записано. А случись что…

– Тебе у меня работать надоело? – с интонацией заправского иезуита спросил Картье. – Или я на клоуна похож? Что должно случиться-то? Сказано тебе: постреляю и верну.

– Ну хорошо, – покорно согласился шофер. – Тогда завтра, что ли?

– Зачем же завтра? Давай сейчас. А патроны у тебя есть?

– Дробь мелкая – штук десять, может, наберется. И пару штук картечи есть. Больше ничего.

– Успеем еще в магазин. У тебя разрешение на нее и паспорт с собой? Дробь не пойдет, надо пулевых взять побольше, чтобы в сторону ничего не улетело. – Картье нахмурился. – Все только в цель…

В магазине «Стрелок», что на проспекте Мира, Картье при помощи шофера скупил весь имевшийся запас пулевых зарядов 12-го калибра, около четырехсот штук. Подъехали к дому. Картье взвалил на плечо «Сайгу» в чехле, взял из салона пакет с патронами, сказал, чтобы водитель забрал его завтра утром, пораньше:

– Поедем в область, я там знаю заброшенный песчаный карьер, вместе и популяем, – успокоил Картье шофера, и тот облегченно вздохнул, поверил, уехал.

А Виктор поднялся к себе в квартиру, ссыпал патроны в рюкзак, прихватил ружье и поехал в гости к Вадиму…

Лена никогда прежде не смотрела телепередач о криминальной жизни, они почти вызывали у нее тошноту. Но в тот вечер ее словно что-то заставило задержаться на канале, передававшем заставку оперативного выпуска «Хроники происшествий». На экране появился ведущий с напряженным лицом, он начал говорить, и весь остальной мир для Лены вмиг перестал существовать, ограничившись губами этого ведущего, произносящих фамилию ее Вити, Витечки…