Мишель Деон - Высший круг

Три часа спустя Манди опустила книзу двойной рычаг газа. «Бертрам» зарылся носом в воду и бесшумно проскольз­нул между уже мигающими сигнальными огнями — зеленым и красным. Спускалась ночь. Несколько яхт стояли на якоре с убранными парусами, покрытые тентом, уже лоснящимся от вечерней влажности. Манди прошла вдоль мола, спугну­ла двух пеликанов, которые спали, засунув голову под крыло, причалила к деревянным мосткам. К ним навстречу, выпя­тив живот арбузом, вышел парень в дутом жилете и шортах, заляпанных машинным маслом, с зелеными змеями, вытату­ированными на руках; схватил Аугусту за талию и перенес ее на сушу, как перышко. Артур спрыгнул на землю и хотел помочь выгружать багаж, но парень его отстранил:

— Бросьте, это мое дело. Быстрее управимся. Меня зо­вут Клифф.

В эти несколько минут наступила ночь. Свежий вете­рок всколыхнул ветви диких сосен и листву плюмерий, и воздух наполнился их сладким ароматом. Клифф и Ман­ди, взяв чемоданы, пошли впереди по тропинке, которая вела от порта вдоль пляжа к белому бунгало. Манди зажгла свет на веранде, в гостиной, в спальне и в ванной, на кух­не. Плетеная мебель, кресла, покрытые набивным ситцем пастельных оттенков. Литографии Одюбона на стенах коралловые скульптуры, несколько покрытых лаком раковин, застекленные этажерки с деревянными обломками.

— Необитаемый остров со всеми удобствами — ты этого хотела?

— Ты хочешь запереть меня здесь на пятнадцать дней?

— И пятнадцать ночей.

Манди быстро им показала, как все работает — холо­дильник, кухонная плита, — где находится постельное бе­лье, столовые приборы, поднос для завтрака, если они предпочитают завтракать здесь.

— Это очень кстати, — сказала Аугуста, — Артур — пре­восходный кулинар, как и все французы.

Лицо Клиффа прояснилось. Несмотря на свою пиратскую рожу, недельную щетину, круглое брюшко, руки грузчика, бесполезно свисающие по бокам и только мешающие, с тех пор как он поставил чемоданы, Клифф — трогательный, почти ранимый, и можно догадаться, что из них двоих «му­жик» — та большая кобылица с непререкаемой властностью в движениях. Да, лицо Клиффа прояснилось, потому что он в клубе на все руки мастер, а заодно и повар.

— Клифф приготовил ужин.

— Марсельская уха и утиное филе а-ля Монклар.

Он произнес «марзельская» и «Мунклар».

— Мисс Мерфи сказала по телефону, что вино вы выбе­рете сами. Шампанское уже охладили.

Манди с Клиффом ушли. Аугуста осмотрела спальню, потыкала кулаком в большую кровать.

— А ты где будешь спать?

— Я видел шезлонг на веранде.

— Ты не можешь спать на улице! Тебя там съедят змеи, аллигаторы и комары.

— Не волнуйся.

— Не хочу оказаться вдовой уже завтра утром. Что я стану делать?

Потом был еще пустой зал клуба с деревянными лакирoванными панелями, столами и стульями из красного дерева, фотография в полный рост Патрика Мерфи — отца Элизабет и основателя клуба, неизбежное рулевое колесо, превращенное в люстру, штормовые лампы, не дававшие света, рако­вины в витрине, фотографии парусных гонок у Бермудских островов и вокруг Америки: «Решительный» обходит «Трилист­ник IV» в 1920 году. Манди надела черные брюки с белой рубашкой и повязала галстук бантом. Стоя за стойкой, она приготовила ведерко со льдом, шампанское и бокалы, включила проигрыватель. Голос Синатры. Еще позже из кухни вышел Клифф — выбритый, в белой блузе и гофрированном колпаке, с красным платком на шее. Аугуста с Артуром сели за столик у широкого окна. В черной ночи мигали сигнальные огни у входа в порт. В проливе между Ки и побережьем Флориды не было ни одного судна. Странное ощущение, ожидание, словно в театре, когда никак не поднимается занавес. Если бы не голос Синатры, они чувствовали бы себя на борту корабля-при­зрака. Если всмотреться в густую тень, понемногу начинаешь различать высокие пальмы с хохолками, развеваемыми крепчающим ветром. Манди принесла тарелки с буйабес.

— Циклон уходит к Кубе.

Циклон? Они и не знали, что им грозит циклон.

— О нем уже три дня объявляют по радио, — сообщила Манди.

Аугуста побледнела.

— А если ветром сорвет крышу бунгало?

— В шкафу в нашей спальне полно одеял.

— В нашей спальне? Мы не можем поступить так с Элизабет!

— Обожаю твой юмор.

Они позвали Клиффа и Манди, которые подсели к ним. Откупорили еще одну бутылку шампанского. Манди курила сигарильо.

— Гаванские… По ночам причаливают катера. Мы ме­няем бензин на сигарильо. Не волнуйтесь, если услышите шум. Оставайтесь дома.

Клифф снял свой колпак. В кухне было очень жарко, и он вытирал лоб не слишком свежим фартуком.

— Я бывал во Франции. Два раза, после войны, заходил в Гавр на «Либерти». Там камня на камне не оставалось.

Артур пытается оборвать воспоминания бывшего моря­ка, но Аугуста поддерживает разговор, изображая живой интерес к заходам в Гавр бывшего механика с «Либерти».

— Нам жутко не повезло, — продолжает Клифф. — В первый раз бордель разнесло английской бомбой. Во вто­рой раз бордели были запрещены законом.

— Как там, наверное, было уныло! — сказала Аутуста та­ким убитым голосом, что Манди соизволила посмеяться.

— Надо же, как забавно. В прошлом году я рассказывал о своих заходах в Гавр, и мисс Мерфи сказала в точности то же, что и вы!

— Она часто приезжает? — спросил Артур.

— Год ее не видали. Мне кажется, что Ки-Ларго ее не привлекает. Вы же сами знаете, она интеллектуалка.

Манди с электрическим фонариком в руке проводила их до бунгало.

— Завтра вы уже выучите дорогу наизусть.

Аугуста задвинула противомоскитные сетки, задернула занавески, закрыла дверь на веранду.

— Чего ты боишься?

— А если они придут нас убить? Они или их друзья-кон­трабандисты.

— Клифф и Манди на таких не похожи!

— Конечно, убийца становится похожим на убийцу, только совершив преступление.

Он понял по ее лицу, что ей и вправду страшно, и обнял ее. Она мягко его отстранила.

— Подождем… ладно? Я бы хотела… хотела… чтобы ты спал на диване, держа нож под рукой. Я видела большие ножи на кухне. Оставь дверь открытой. Если на меня на­падут, ты услышишь.

Артур слишком долго колебался, как ей ответить: под­держать игру или посмеяться над ней. Аугуста раскрыла чемодан и расстроилась: она забыла свои ночные рубашки. Артур дал ей одну из своих дневных рубашек, и когда она вышла из ванной, то была застегнута на все пуговицы, но полы едва прикрывали ее попку.

— Я смешна. Ты меня разлюбишь.

— Боюсь, наоборот.

Она подставила ему губы и легла, натянув одеяло до подбородка.

— Это правда, что циклон уходит к Карибским остро­вам? Или они это сказали, чтобы нас успокоить?

Среди ночи она его окликнула: