Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

Мы, конечно, стали указывать на опасность радикальной ломки административного аппарата. Но голос наш был гласом вопиющего в пустыне. «Нового времени» никто из новых временных бюрократов не читал.

Привели нас в ужас и приказ номер первый и приказ номер второй, а также приказ Гучкова 164 164 Александр Иванович Гучков (1862-1936) – политический и государственный деятель, председатель III Государственной Думы, председатель Центрального военно-промышленного комитета (1915-1917), Военный и морской министр Временного правительства (1917), лидер Либерально-республиканской партии России, создатель парамасонской военной ложи в Петербурге. В эмиграции жил во Франции. о «демократизации армии». Тут уже мы не щадили и Гучкова и анонимных составителей приказа номера первого, каковыми считали Соколова, Нахамкеса и отчасти Керенского, хотя тот и отрекался от этого.

Но какое значение имели тогда статьи «буржуазной» печати?

Появление Ленина и безнаказанные выступления его с призывами к немедленной социальной революции окончательно привели в отчаяние умеренную петербургскую прессу. Приехав из Стокгольма после совещания с немцами, Ленин был торжественно встречен своими единомышленниками на Финляндском вокзале. Играла музыка. Публика кричала ура. Устроившись в захваченном особняке Кшесинской и организовав здесь штаб социал-демократической партии, этот немецкий агент немедленно тут же, с балкона, стал произносить речи против Временного правительства, собирая вокруг особняка толпы народа.

А правительство, находившееся в плену у Совета рабочих депутатов, терпело все это. И князь Львов, в ответ на вопросы политических друзей, уныло отвечал:

– Ничего не поделаешь. У нас свобода собраний и слова!

Точно так же, когда сотрудники «буржуазных» газет обращались к министру Чернову с вопросами, что намерено предпринять правительство для успокоения крестьян, начавших грабить и поджигать помещичьи усадьбы, этот почтенный эсер разъяснял:

– Мы не можем препятствовать справедливому народному гневу, но намерены ввести его в надлежащие рамки.

Однако, как показали дальнейшие события, надлежащие рамки для народного гнева, для пожаров, грабежей и убийств, выработаны не были. Большевицкая пропаганда росла, раздувая священный огонь в деревне и в городах. В огромном количестве стали появляться повсюду всевозможные «Правды»: «Солдатская правда», которую редактировал сам Ленин; центральный орган большевиков «Правда»; кронштадтский «Голос правды»; «Сибирская правда», «Уральская правда», «Приволжская правда», «Киевская правда», «Харьковская правда»… Для нас, журналистов, знавших газетное дело, было понятно, какие огромные деньги нужны, чтобы покрыть Россию подобными изданиями; едва ли эти деньги давали большевикам российский пролетариат и крестьянство, которые сами стремились получить чужое имущество, а не жертвовать собственное. И что все это делалось на средства, полученные от германского генерального штаба, ни у кого из нас не было никакого сомнения. Не было сомнения и у большинства интеллигентных людей. А если кто сомневался, то разве только некоторые члены Временного правительства, в том числе министр внутренних дел.

Легко представить, какое тягостное настроение царило в редакциях «буржуазных» газет. У нас, в «Новом времени», прежние ночные собрания сменились дневными, так как ночью возвращаться домой было не совсем безопасно. Исчезло благодушие прежних бесед. Старого редактора М. А. Суворина и его помощника M. Н. Мазаева, как слишком правых, в самом начале революции молодые сотрудники принудили уйти в отставку, о чем потом пожалели; на место ушедших избрали сразу трех новых редакторов; но ни один из них не пользовался особенным авторитетом, наподобие Временного правительства.

Многие из нас после редакционной работы проводили вечера в «Литературно-Художественном обществе», где из-за продовольственных затруднений лучше можно было пообедать, чем дома; кроме того, здесь было всегда оживленно – каждый член клуба приносил с собой всякие новости политического и бытового характера.

Завсегдатай этих вечерних собраний известный организатор балалаечного оркестра В. В. Андреев, 165 165 Василий Васильевич Андреев (1861-1918) – музыкант, композитор, балалаечник-виртуоз. Организатор и руководитель первого в истории России оркестра народных инструментов. Умер во время гастролей. несмотря на серьезность происходивших событий, всегда был весел, не терял обычного хорошего настроения и рассказывал про уличные сценки, которые ему приходилось наблюдать. Иногда рассказы его пахли анекдотом, но революция сама походила на скверный трагический анекдот.

– Иду по Каменноостровскому, – говорит Андреев, – a навстречу мне по тротуару – какой-то тип, видимо сильно надравшийся. Останавливает меня и, заикаясь, спрашивает: «Ска-ажите, пожалуйста… Где здесь противоположная сторона?»

– А вот там, – отвечаю, – на том тротуаре.

– Черт возьми… – недовольно ворчит он. – Ничего не поймешь. Шел там, – говорят – здесь. Иду здесь, говорят – там. Как же мне найти приятеля, который живет на противоположной стороне? Что наделала революция!

Наряду с этим – велись оживленные политические беседы. Актеры рассказывали про образование театральных «комитетов», про плохую посещаемость театров из-за уличных беспорядков и ночных грабежей. И тут мы узнавали новости о том, кто из писателей, артистов или художников перебросился из соображений личной выгоды к революционерам.

Особенно удивил нас цинизм Мамонта Дальского 166 166 Мамонт Викторович Дальский (настоящая фамилия Неелов; 1865-1918) – актер. В 1917 вступил во Всероссийскую федерацию анархистов-коммунистов. Погиб, сорвавшись с подножки трамвая. , который, как оказалось, объявил себя анархистом-индивидуалистом, собрал банду солдат и матросов и при их помощи захватил особняк какого-то графа или барона, бежавшего заграницу. В особняке Дальский обнаружил большой запас вин, стал устраивать в столовой пьяные оргии и, в виде политической программы, произносил перед присутствовавшими монологи из «Разбойников» Шиллера.

Монологи анархистам-матросам и солдатам нравились чрезвычайно. Они с упоением слушали слова своего предводителя, бешено аплодировали и восторженно кричали:

– Правильно, товарищ Дальский! Ура!

Революция все углублялась и углублялась. Углублял ее прежде всего Ленин. Углублял затем Совет рабочих и солдатских депутатов. Углубляло, наконец, и само Временное правительство, в котором постепенно стал играть все большую и большую роль А. Ф. Керенский.

В первое время Керенский не был еще так популярен. В начале публика сильно рассчитывала на Гучкова, который в качестве военного министра мог полностью проявить все предполагавшиеся в нем таланты. Ведь, он, как-никак, участвовал добровольцем в бурской войне и, хотя не победил англичан, все же проявил немало храбрости. Такой же самоотверженности, какую он выказал в пользу буров, ожидали от него и в пользу русских людей.