Андрей Шляхов - Главврач

— И вообще я не люблю, когда со мной так разговаривают! — завелась Ника. — Что это такое: «бери и будь признательна»?! Я тебе что — рабыня?! Интересно, если я захочу продать свою долю, то сколько я за нее получу? У меня же, насколько я понимаю, контрольный пакет — тридцать четыре процента?!

При основании Фирмы Константину выделили тридцать четыре процента, потому что сто на три совсем ровно не делится. «Это все условности, — сказал Шариф Насирович, — а если оборзеешь, то мы тебя вдвоем с генеральным задавим нашими шестьюдесятью шестью процентами. Да и без них задавим, мы такие». Вроде бы пошутил, душа-человек, но с подтекстом. Восточные традиции предписывают о незначительном разглагольствовать подолгу, а значительное преподносить словно бы мимоходом.

«Вот из этой курицы три блюда не приготовишь, — думал Константин, глядя на беснующуюся Нику. — Сорок пять кило костей, а все остальное — нервы и ярость. Что можно приготовить из ярости? Разве что какой-нибудь убойный яд?».

«Не упрощай! — одернул внутренний голос. — Всякое лыко в стро́ку. Она хочет продать свой пай? Приготовь из этого новое блюдо!».

Вообще-то, если уж говорить начистоту, Константин не был доволен текущим положением дел с «Авиценной». Изначально предполагалось, что заводская администрация в лице гендиректора-соучредителя станет тоннами прокачивать через фирму бабло через, для чего, собственно, «Авиценне» и понадобился подставной генеральный директор. Но на деле все вышло иначе — деньги через фирму не качались, потому что якобы нечего было качать. Генеральный директор объединения вещал о том, что финансирование урезают нещадно и за каждой копейкой наблюдают в бинокль, но у Константина сложилось другое впечатление — есть у мужика более выгодные «насосы», где не надо делить прибыль на троих, вот он ими и пользуется. А без этой прокачки теряла смысл не только идея найма подставного генерального директора, но и сама идея существования «Авиценны». За год пребывания в должности главного врача Константин освоился настолько, что мог обходиться и без фирмы-партнера. А какой в ней смысл, скажите пожалуйста, если у медсанчасти есть право оказывать коммерческие услуги? Если уж говорить начистоту, то ему было абсолютно безразлично, какой именно кассовый аппарат скручивать по вечерам в сторону уменьшения выручки — «фирменный» или «казенный». Да и вообще, если кто в этой затее рисковал и подставлялся всерьез, так это главный врач медсанчасти, а не генеральный директор «Авиценны». И еще… Впрочем, можно не растекаться мыслью по древу, а просто сказать, что от «Авиценны» пора было избавляться и создавать собственную фирму, на которую можно будет пока что перекинуть какую-то толику имущества, а впоследствии и всю медсанчасть целиком. Учредителем стать самому и самому же быть генеральным директором, но при этом нанять кого-то в коммерческие директоры с правом заключения договоров, чтобы не подписывать их с самим собой, то есть с главным врачом Константином Петровичем Ива́новым. Наемный коммерческий директор, в случае чего, вышибается моментально, так что проблем от него не будет.

Что мое, то свое, а что наше, то ничье. Бизнес надо брать в свои руки и к чертям собачьим любых партнеров-компаньонов! Мысль хорошая, только как бы ее реализовать? Особенно с учетом того, что оба партнера стоят выше на иерархической лестнице…

Но даже из тощей курицы хочется приготовить несколько блюд. Спасибо бабушке, настроившей ум внука на правильную волну.

— Моя бывшая совсем сбрендила, — пожаловался Константин Шарифу Насировичу. — Грозится продать свою долю в «Авиценне» кому-то постороннему и вообще ведет себя неадекватно.

— Надо объяснить, как нужно себя вести, — посоветовал Шариф Насирович. — Мужчина отвечает даже за бывшую жену, особенно если он ее рекомендовал в дело.

— Пробовал объяснять, но не получается, — Константин сокрушенно вздохнул и развел руками. — Жестко с ней разговаривать не могу. Как-никак бывшая жена, мать моей дочери, а по хорошему она не понимает… Но я не об этом хотел с вами поговорить, а об «Авиценне». Честно говоря, я не вижу смысла в существовании нашей общей фирмы. Зачем она вообще нужна? Ваше покровительство обеспечивает мне полную свободу действий. Дайте мне несколько ставок, для того чтобы я перевел сотрудников «Авиценны» в медсанчасть, и мы закроем фирму без какого-либо ущерба. То, что вам причитается, вы все равно будете получать.

— Это только слова, а как соучредитель я имею юридическое право на треть доходов, — заметил Шариф Насирович. — Так надежнее и спокойнее.

— Никаких официальных белых доходов, на которые вы могли бы претендовать как соучредитель, у «Авиценны» сроду не было, — возразил Константин. — Ваше спокойствие основывается на моей вменяемости. Я прекрасно понимаю, что как только я перестану соблюдать свои обязательства, так сразу же лишусь своей должности. Все рычаги в ваших руках. Зачем вам «Авиценна»? Чтобы бухгалтеру платить и этому алкашу Тимошину?

— Папа не поймет! — Шариф Насирович закатил глаза и покачал головой. — Он вообще не любит никаких перемен. Распсихуется и выгонит тебя.

«Папой» на заводе называли генерального директора, который любил к месту и ни к месту вставлять: «я вам как отец, а вы мне как дети». Как говорится, избавь нас судьба от таких отцов, а от прочих бед мы как-нибудь сами избавимся. Хорош отец, у которого зимой снега не выпросишь!

— Распсихуется он если очередной ясак не получит, — возразил Константин, — а с этим проблем не будет. Давайте все упростим во славу Уильяма нашего О́ккама.

— Кто такой? — нахмурился Шариф Насирович. — Сектант какой-нибудь вроде Хаббарда?

— Монах-философ четырнадцатого века, — пояснил Константин. — Учил не создавать лишнего и вообще не усложнять.

«Покупка» была простой, как рецепт бутерброда с колбасой, но оба начальника не почуяли подвоха. Генеральный директор объединения, подготовленный заранее Шарифом Насировичем, удостоил Константина пятиминутной аудиенции, в ходе которой дал согласие на закрытие «Авиценны».

— Вам виднее, — сказал он, снисходительно улыбнувшись. — Главное, чтобы дело не страдало. Дополнительные ставки я для вас выбью, невелика проблема, вы только письмо напишите…

— Значит, насчет ставок я могу быть полностью спокоен? — уточнил Константин.

Этот вопрос был частью гениального тайного плана.

— Да! — кивнул генеральный и повторил. — Главное, чтобы дело не страдало.

«Главное, чтобы ты бабло приносил», перевел в уме Константин и мысленно потер руки — дело сладилось!

Передавая разговор с Папой Шарифу Насировичу, Константин подчеркнул, что проблем со ставками быть не должно — так сказал фараон.