Татьяна Перцева - Город уходит в тень

Зато в моду вошли кринолины. Платья и юбки на пышных подъюбниках, а поскольку в Ташкенте меры не знали, то, бывало, юбки стояли едва не параллельно земле, образуя нечто вроде пачки. Самая моя мода. В пятьдесят седьмом мне было 12, в пятьдесят девятом — 14. Юбка из ярчайшего ситца с фестивальными мотивами на нижней юбке из бесчисленных слоев марли, розовая бязевая блузка, прическа «я у мамы дурочка» из крашенных «Лондатоном» волос, карандашные стрелки в уголках глаз, белые чешские лодочки на семисантиметровых шпильках, духи «Может быть» — королевишна!

Носили. И были счастливы. Наряды стоили недорого, ситец — копейки. Шитье недорого. Никто не ведал ни про Армани, ни про Дольче-Габбана, ни про Ива Сен-Лорана… А про Шанель избранным было известно, что она «номер пять»…

В шестидесятых присущая пятидесятым женственность стала уходить. В моду вошли платья-трапеции, отделка косичками из ткани, геометрические узоры; иногда платья шили просто из квадратов разного цвета ткани, иногда — белый перед, черная спина, иногда — наоборот, так называемые день и ночь. Правда, при этом в моду вошли удивительные вытачки, очень выгодно обрисовывавшие фигуру, от груди по косой до середины бедра. Свекровь жаловалась, что очень много ткани берет, но красота — страшная сила…

И обувь. Говорят, далеко не во всех Республиках СССР была такая обувь, но в Узбекистане точно была!

Началось со второй половины пятидесятых. На Ташкент просыпался бесконечный дождь обуви самых различных фирм и стран. Боже, какая это была обувь! Никогда, ни в каких магазинах потом и сейчас не найдешь такой обуви — куда там вашим лабутенам и Джимми Чу за миллионы!

Фасоны были необыкновенные. Красоты необыкновенной. Кожа тонкая. Замша. Лак. Комбинация замши с лаком. Шпильки. Шпильки-рюмочки (тогда говорили «гвоздики»). И никаких уродских платформ. Само изящество. Очень красивый мысок. Узкие, но не идиотские длинные носы, как в девяностые. Стильные. Правда, потом платились мы изуродованными навеки ногами. (Однажды, уже в двухтысячные, молодая женщина спросила меня, правда ли, что узкие мысы портят ноги. Я молча скинула сабо и показала свой ужас. Она ахнула, но, боюсь, подействовало это на нее мало.)

Туфли можно было купить в любом магазине. Хоть в старом универмаге. Хоть на Кирова. Хоть в ЦУМе. Хоть на Алайском. Хоть на Чорсу. Одно время была кампания уценки. Польские туфли продавались по 10 рублей. Из тех, что без уценки, чешские стоили 20—25, французские 40—45, немецкие «Саламандра» — до 40 рублей, самые дорогие, английские, стоили 52 рубля, недостижимая мечта, так и не реализованная… Мой муж, тогда зеленый студент, но помешанный на стиле (темный костюм, белая рубашка, черные туфли), носил обувь исключительно французской фирмы «Клерже», и никак иначе. Много лет спустя в Ницце я видела обувь этой фирмы и купила бы… да только это было не то, совсем-совсем не то, рыжее, с мыском в дырочку…

Когда я вспоминаю, какие туфли мы носили, себе не верю. Причем обувь могли продавать просто с лотка, на улице, перед магазином или просто на рынке, а одно (очень недолгое) время ее можно было взять в кредит, как телевизор. Мама пошла и набрала обуви мне и себе. Белые ботинки, осенние туфли, черные шпильки…

Потом вдруг вся обувь исчезла и появилась только в шестьдесят третьем или четвертом, но снова Франция, Германия, Чехословакия, Польша, Италия… У меня были даже голландские, шикарные, фиолетовые. В период исчезновения обувь продавали по предприятиям; муж и свекор, работавшие на заводе «Фотон», притащили на выбор с десяток пар. Размер у нас был одинаковый, мы и навыбирали…

Тогда и настала эра готовой одежды. Австрийские нейлоновые блузки (нейлоновые сорочки для мужчин вместо прекрасных китайских и вьетнамских, иногда даже с фрачными манжетами). Кримпленовые платья. Джерси, костюмы и пальто. Венгрия, Чехословакия, Польша… Мини… миди…

Уже в семидесятых в моду вошли сапоги-чулки, пальто из… очень красивой клеенки, импортные, японские зонтики, свитера-«лапша» (вязка такая), даже золотые и серебряные, у меня был серебряный, который ужасно царапал шею. Потом сафари, потом джинса… Куда девалась женственность?

Но самое главное все-таки — ташкентская действительность.

Хочешь модную шмотку? Зонтик? Хрусталь? Сумку? Туфли? Марш на ипподром. Там все, что твоей душе угодно, и милиции в голову не приходит никого гонять. Как и на Чорсу. Идешь от Хадры между рядами торговцев. Если ничего не подошло — отойди в закоулки, там опять же все и даже больше. И милиция не гоняет. Это вам не туалеты московского ГУМа! Это Ташкент, братцы!

Но женственность ушла навсегда. Нет, мода осталась. А вот женственность… Я с ностальгическим умилением смотрю на джинсы в облипочку: у тогдашних стиляг в два раза шире были, и то им жизни не давали. Но насчет дырок я кремень. Ваши голые пузы и щиколотки, ваши дырки с торчащими нитками, ваши кеды к дорогим платьям, ваш унисекс, пардон — путь к инопланетянству.

Как же яростно нынешние женщины убивают в себе женщин! Недаром нынче платья носят мужчины! А так вам и надо! Пустот в природе не бывает, тут же заполняются… Печально.

Недавно на канале «Доверие» слушала я передачу «Вспомнить все». Речь шла о прическе бабетта, названной по имени героини фильма «Бабетта идет на войну». Фильм вышел в 1959 году. Актриса Юлия Рутберг, рассуждая по этому поводу, ничтоже сумняшеся заявила, что бабетта пришла на смену косичкам, косам, кренделькам из кос, которые носили в СССР, поскольку другие прически не приветствовались.

Вот так. Не приветствовались. Все ходили с косами.

Рутберг (я специально посмотрела) родилась в 1965 году. То есть до сознательного возраста ей оставалось лет десять как минимум. Интересно, откуда столь глубокие познания? И что за гнусная манера, появившаяся в последнее время, хаять советскую власть и описывать жизнь при СССР, как в казарме: сказано всем носить косички — носят косички…

У меня тут явное преимущество: я родилась в сорок пятом. Не претендуя на лавры эксперта по прическам, должна сказать, что многое помню.

И да, возможно, в деревнях девушки носили косы. Подчеркиваю: девушки. И да, в среднеазиатских кишлаках девушки абсолютно точно носили косички (много) или косы. А замужние женщины в тех же деревнях забирали волосы в узел на затылке. Мало того. Прикрывали косынкой. Как и замужние среднеазиатские женщины. Косынка, лихо завязанная концами сзади.

А вот в городе… ни у одной женщины из тех, кто меня окружал, не было никаких кос. Косички были у школьниц. У подавляющего большинства. Правда, моя подруга Вика ходила со стрижкой и челкой во весь лоб, и я не помню репрессий по этому поводу. Косички носили даже десятиклассницы. Что-то вроде полагающейся прически. И то до середины пятидесятых.