Татьяна Перцева - Город уходит в тень

До войны, во время и некоторое время после советские модницы носили прическу в виде валиков по обе стороны пробора или одного валика надо лбом, остальные волосы свободно распускались по плечам. Валиков могло не быть, волосы распускались, челки носились редко.

На смену такой прическе пришел перманент, или шестимесячная завивка, покорившая практически все женское население СССР. Носили такую завивку почти все. Волосы, расчесанные на прямой пробор и уложенные узлом, — типичная прическа учителей, врачей, райкомовско-обкомовско-официальных дам. Такая прическа идет далеко не всем. Вот Элине Быстрицкой и Людмиле Чурсиной — очень. Помните фильм «Неоконченная повесть»? Там парикмахер делает героине потрясающе красивую прическу «карла доннер», по имени знаменитой певицы и актрисы, героини фильма «Большой вальс». А она ее размачивает, и мне каждый раз ужасно обидно. Ей так шло!

Во всех картинах пятидесятых мы видим актрис с перекисной шестимесячной. Почему перекисной? Да потому что волосы осветляли перекисью водорода, красили красным стрептоцидом (когда его запретили, он исчез из аптек), хной и басмой. Почему-то очень многие женщины становились блондинками. Позже были краски «Гамма» и «Рубин». Импортные краски появились в начале шестидесятых. Гэдээровский «Лондатон», например. Безумно модным был цвет махагон, то есть красное дерево. Тогда же появились и польские шампуни. «Лондатоном» я навеки испортила себе волосы, бывшие до того красивого пепельного цвета. После употребления краски они безвозвратно потемнели, уж не знаю, почему.

Завивку делали не только в парикмахерской, но и домашними способами. Бигуди тогда я не видела, они не продавались. Волосы завивали либо плойкой, которую сначала нагревали на плитке (потом появились электрические), либо на папильотки: бумагу сворачивали в несколько слоев, навивали на нее влажные волосы и завязывали бумажку узелком. Это обычно делали на ночь. Чем это удобно — спать на папильотках легче, чем на бигуди.

При этом я хочу сказать, что никто и никогда не преследовал и не осуждал женщин с прическами вместо косичек.

Потом началась «противостиляжная» кампания. Мужчины-стиляги носили коки в виде львиной гривы, женщины — хвосты. Вот хвосты осуждались в рамках той же самой кампании. Но уже через несколько лет, в конце пятидесятых, мои одноклассницы спокойно носили хвостики в школу и на уроках, сама я постриглась (косу потом поменяла на собрание сочинений Брехта у продавца книжного пассажа, потому что тогда косы как раз вошли в моду), и опять же хоть бы кто слово сказал. Самым сложным было выпросить разрешение на стрижку у родителей. Я дождалась, когда мама была в санатории, и насела на папу, из которого вила веревки. Когда мама приехала, я уже ходила с модной стрижкой, сделанной у парикмахера-грека. В Ташкенте было очень много греков-эмигрантов: прекрасных портных, сапожников, парикмахеров и т. д.

Правильнее добавить, что с появлением бабетты сменилась мода. Женщины укладывали волосы в затейливый узел, называвшийся в СССР «вшивым домиком». В моду также вошли начесы, то есть тупирование. Я сама носила. Некоторые девицы превращали головы в огромные шары. Такой начес, как заметил один мой друг, действительно назывался «взрыв на макаронной фабрике». Была также прическа «я у мамы дурочка» — нашим людям в остроумии не откажешь. В бабетты подкладывали чулки, тряпочки, консервные банки, чтобы держали форму. И да, потом в моду снова вошли косы. Приплетные. Косы укладывали короной на голове или делали так называемые халы — монументальные прически, которые очень полюбились партийным дамам и работницам торговли. Они еще долго носили халы.

На смену косам пришли шиньоны. Нечестные продавцы кос и шиньонов иногда делали то и другое на клее, и стоило попытаться вымыть изделие — оно просто слипалось в неопрятный ком. Так случилось с моей однокурсницей. Она должна была идти на очень важную для нее встречу и одолжила косу у другой, очень состоятельной однокурсницы. Коса стоила бешеных денег — 25 рублей. Вернувшись домой, она, как человек порядочный, решила косу «постирать». Ну и получила то, что получила. Бедняжке пришлось покупать новую косу.

Тогда на столбах стали появляться объявления о покупке волос, тогда же и я очень выгодно поменяла свою косу, поскольку по врожденной лени не могла представить, что вожусь с прической, а Брехта я любила гораздо больше, чем моду.

И подробнее о шиньонах. Об искусственных тогда не помышляли, все было натуральным. Шиньоны, хотя по-английски это просто «низко уложенный пучок» или собранные на затылке волосы, были довольно короткими. Завитки или прямые волосы на специальной сеточке. В пучок их не укладывали, а крепили на затылке. Шиньоны тоже стоили недешево, у меня так и не случилось.

Парики — это уже семидесятые. Я жила в Москве, и если честно, не помню, чтобы кто-то из моих коллег носил парик. Но в принципе — носили. Это сейчас купить легко, а тогда — не очень.

Да, была еще и химическая завивка, гробившая волосы — концы становились «мертвыми». Один раз сделала — не знала, как волосы к жизни вернуть.

Так или иначе, никаких команд и указаний относительно ношения кос не поступало. Да и стиляжная кампания закончилась. Когда я пыталась смотреть фильм «Стиляги», меня распирало от возмущения. Герой приходит в магазин, а там — одни серые и черные костюмы. Можно подумать, не наши мальчики носили яркие ковбойки и рубашки фасона «кормящий папа» — это квадратный вырез и две пуговки по обеим сторонам выреза. Не носили красных или черных рубашек, вошедших одно время в моду. Не надевали брюки шириной 19 сантиметров, невзирая ни на какие кампании!

Школьники носили!

Можно подумать, я не щеголяла стоявшим торчком кринолином, который надевался под юбку из цветастого фестивального ситца… Это в Ташкенте. Наверное, в Москве было еще круче.

Могу только повторить мое любимое изречение: чем моложе блогер, тем хуже ему жилось при Сталине.

Повторюсь: отвратительная, появившаяся в последнее время манера мазать дегтем советскую эпоху. Наверное, это выгодно, не может быть невыгодно… за деньги и мать родную не пощадишь.

Знаете, когда я впервые узнала слово «жилетт»?

Прочитав лет в семь роман Кассиля «Великое противостояние», ставший моим любимым у этого автора. Сейчас его почти не помнят, а тогда огромным успехом пользовались его книги, особенно «Кондуит и Швамбрания». Но я больше любила «Великое противостояние», удивительно смелый для своего времени роман. О предвоенном, военном и послевоенном времени. Оттуда же я узнала о табличках «Осторожно, листопад»…