Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

Во время антракта он стал укорять Дамдина:

— Что это с тобой происходит?

Дамдин улыбнулся в ответ и, поглаживая себя по волосам, забубнил:

— От радости… От радости, дорогой мой… Мне и во сне не снилось такое… И в этом сказочном дворце… Растрогался… Не вытерпел… — И в голосе его звучало: не вини уж меня.

До окончания второго действия Дамдин ничего и никого не замечал вокруг — так его захватило происходящее на сцене. Только после второго антракта он пришел в себя и снова стал осматривать зал. «А что, если увезти такую люстру к себе и повесить в юрте. Тоно, наверное, не выдержит. Полетит все прямо на очаг. Надо бы, конечно, хорошенько закрепить на специальных столбах. Тогда все будет в порядке… И этот вот коричневый занавес прихватить бы с собой, только куда его… В сомоне, пожалуй, негде… Куда же такую махину? Да… Завесить вход в какое-нибудь ущелье. У стойбища Орой… Возле утеса… Точно… А потом собрать земляков и дать какое-нибудь представление… А вообще-то лучше построить такой же прекрасный дворец в центре Дэлгэрхангая… За одну ночь, чтобы утром земляки ахнули…» — размечтался он. Затем он вдруг заметил среди зрителей вроде бы знакомое лицо и, прищурившись, стал вглядываться в него. Неожиданно резко встав, протянул руку в сторону правого балкона и громко, на весь зал, крикнул:

— Надо же! Привет! Столько времени не видел ее, а она, оказывается, здесь…

Растерявшийся Чогдов дернул его за рукав:

— Тише ты! Разве можно так громко… Ты же здесь не один…

— Гэрэл! Гэрэл! Во-он она сидит, — не унимался Дамдин. Он По-прежнему стоял и указательным пальцем показывал на девушку, словно заблудившегося человека выводил на дорогу. Весь вид его говорил: «А что же мне еще делать, если она здесь, в одном зале со мной…»

Тут зазвенел звонок, зрители в один миг уселись в свои кресла, и погас свет. Лишь один Дамдин беспокойно вертелся: он смотрел то на сцену, то на балкон, где сидела Гэрэл.

Чогдов снова не выдержал и, толкнув его в бок, шепнул:

— Успокойся. Такую отличную драму не смотришь. Когда потом…

Дамдин в ответ вздохнул и укоризненно посмотрел на него: «Да! Не понимаешь мою радость… Странный ты все-таки человек… А если бы с тобой такое случилось?..»

Дамдин никак не мог успокоиться и продолжал ерзать. «Кого он там увидел?.. Такого с ним никогда не бывало…» — подумал Чогдов и, посмотрев на балкон, заметил красивую девушку с толстыми косами. Выставив вперед свой тонкий подбородок, она не отрываясь смотрела на сцену.

…Продолжалось третье действие знаменитой драмы. Хоролма, обняв Юндэна за голову, трогательно пела:

Юндэн не приходил в себя… Дамдину одновременно было и жалко Хоролму, и стыдно за нее. Он был зачарован и журчащим ручьем у подножия трех холмов, и звездами, неожиданно вспыхнувшими на потолке. Ему хотелось подняться на сцену и все пощупать своими руками, удостовериться, что это не обман зрения…

«Теперь ты мой!» — громко крикнула вдруг Хоролма. Подняв над головой переметную суму и помахивая кнутом Юндэна, она с вожделением смотрела на юношу.

По залу пробежал шумок. До слуха Дамдина донеслось: «Безобразие… Бесстыжая… Хищница…» Ему вдруг показалось, что вот-вот кто-нибудь крикнет: «Вот здесь сидит такая же Хоролма!»

Дамдин заметил, как многие девушки стыдливо опустили головы, будто хотели отмежеваться от наглой Хоролмы, пытавшейся завладеть чужим женихом, попавшим в беду.

Как только зажегся свет в зале, Дамдин схватил Чогдова за руку и повел его к выходу. Он так спешил к Гэрэл, что наступал на пятки впереди идущим, расталкивая их. Все с удивлением и раздраженно поглядывали на него. Поднявшись по лестнице наверх, он стал озираться вокруг и, увидев Гэрэл в толпе, с криком: «Вон она!» — бросился ей навстречу.

— Кого я вижу! Здравствуйте! — воскликнула Гэрэл.

Дамдин от радости щелкнул Чогдова по уху и заговорил с Гэрэл. Чогдов, почувствовав себя неловко перед незнакомой девушкой, отошел в сторонку и стал наблюдать за толпой.

— Как сильно вы изменились… — удивилась Гэрэл. Она, моргая глазами, разглядывала Дамдина, а он очень смутился из-за своего наряда. На нем все было новенькое: дэли на теплой подкладке, пояс, гутулы. Но, постепенно освоившись, Дамдин разошелся и успел рассказать ей о поездке в худон и о своей работе.

Гэрэл жаловалась ему на занятость: «Каждый день много лекций, да и читать задают не меньше…»

Чогдов, ожидая Дамдина, насвистывал какую-то мелодию — не то песню Юндэна, не то Хоролмы. Кивнув в его сторону, Дамдин сказал Гэрэл: «Мы вместе живем…»

Гэрэл повела бровями и кивнула. «Строитель… Такой же, как и я…» — добавил Дамдин. Он никак не ожидал, что встретит ее здесь, в театре, и от радости продолжал улыбаться. Гэрэл по-свойски сняла нитку, приставшую к его дэли, и угостила его конфетами. Дамдину стало так приятно, что он готов был тут же крепко обнять и поцеловать ее. Тут зазвенел звонок, и Гэрэл, попрощавшись, ушла вместе с подругами.

«Гэрэл дала… Ее конфеты…» — бубнил себе под нос Дамдин. Он даже не сказал ей «до свидания» — у него вдруг пересохло в горле, да и расставаться с ней не хотелось. Они договорились встретиться во время следующего антракта. Но через час он так и не нашел ее в толпе. Только сев на свое место, увидел ее и успокоился. Она о чем-то переговаривалась с подругами.

После спектакля Дамдин хотел проводить Гэрэл, но в толпе снова потерял ее. С Чогдовом они дошли до сэлбинского моста в надежде встретить девушку, однако вернулись ни с чем — она словно в воду канула. Возвращаясь домой, Дамдин рассказал другу почти все, что было связано у него с Гэрэл. «Влюбился по уши и ничего не могу с собой поделать», — краснея, признался он.

— Хорошая девушка. То, что надо. Только есть одно «но»… Снизойдет ли она до тебя? — многозначительно сказал Чогдов.

У Дамдина сразу испортилось настроение, и он замолчал. Чогдов, заметив это, решил подбодрить его:

— Вообще-то в таких делах надо быть смелым, не бояться рисковать. Пусть даже у нее есть друг! Пусть… Надо постараться отбить…

Тут Дамдин совсем упал духом. Он ведь и в мыслях не допускал такого, хотя кто знает… Все может быть… А Чогдов продолжал:

— Городские-то девушки любят худонских парней… Это я точно знаю… Если уж они полюбят по-настоящему, то не смотрят — простой рабочий или кочегар… Им уже все равно… Они, возможно, даже гордятся тем, что вышли замуж за такого человека…

Дамдин, у которого минутой раньше было так скверно на душе, почувствовал, что настроение у него снова поднимается, и с благодарностью посматривал на Чогдова.