Йожеф Дарваш - Город на трясине

Время от времени, однако, такие семейные скандалы и вправду кончались бедой. Так, например, два года назад случилось у Кардошей, чей двор стоял на углу улицы. Кардош поссорился со стариком тестем, который доживал свою жизнь в доме у зятя. Они сцепились из-за того, что старик, получив свою порцию хлеба к обеду, бросил кусочек собаке, хотя хозяйка уже кормила пса.

— Вам что, легко хлебом собак кормить?! — заорал Кардош. — Вы и на свой-то не зарабатываете, другие спину гнут!

Слово за слово, дальше — больше, и разъяренный Кардош выхватил из-под изголовья кровати деревянную поперечину да так хватил ею тестя по голове, что из старика и дух вон. Кардоша, разумеется, осудили. Однако такое решение суда даже жена покойного, тетушка Ковачне, сочла несправедливым, и, когда ее допрашивали в качестве свидетельницы, она с плачем умоляла судью отпустить зятя домой, потому как нет у них другого кормильца… Судья, однако, не внял ее просьбам и, осудив Кардоша на шесть лет, отправил его в тюрьму.

Подобные казусы случались, правда, редко. В основном угроза отправить ближнего на тот свет так и оставалась угрозой, а ссорившиеся обходились пинками, а то и одними словами.

Вот и теперь, едва лишь наступающая весна дала о себе знать, словно тоже следуя неписаному, но незыблемому закону природы, как на залитых весенним солнцем двориках вспыхнули ссоры и перебранки. Соседи, если у них в данную минуту царил мир, разумеется, с величайшим любопытством наблюдали за военными действиями в соседнем дворе. Удивляться же, по правде говоря, никто не удивлялся. Для всех жителей слободки все это было обычным делом, столь же естественным, как весеннее пробуждение, как яркая голубизна неба или теплые ветры. Не услышь они этих рассерженных выкриков и звонких ругательств, не почувствуй внутри себя такого же желания браниться, ссориться и воевать со своими домочадцами, быть может, тогда они поступили бы точно так же, как медведь, разбуженный в своей берлоге в светлую от множества горящих свечей ночь перед рождеством: подумали бы, что произошла какая-то ошибка, и, недовольно поворчав, вернулись обратно в свои сумрачные домишки.

Существовали, однако, и другие признаки того, что весна действительно наступала, а солнечные лучи и оттаявшая земля не окажутся обманщиками.

Одним из таких верных признаков в слободке считалось то, что многочисленные отпрыски семейства Берты, ютившегося в полуподвальной клетушке, которую они снимали у старого Дьере, начинали попрошайничать по дворам… Около полудня, когда хозяйкам приходило время собирать на стол и подавать домочадцам хоть что-нибудь под названием обеда, во дворе непременно появлялся кто-нибудь из представителей младшего поколения Берты — будь то Маришка, Шани, Пали или Ферко — и всегда немного смущенно, но с уверенностью в успехе произносил:

— Мама просила передать, не может ли тетя одолжить ей пригоршню муки…

Такая картина наблюдалась изо дня в день, с той лишь разницей, что малыши посыльные не всегда просили муку. Иногда они просили ложку топленого сала или одно яичко, щепотку соли либо стручок зеленого перца или капельку уксуса. Ассортимент менялся, но не проходило дня, чтобы кто-то из детей Берты не заглянул к соседям. В большинстве случаев, конечно, им говорили в ответ:

— Скажи своей маме, что у нас самих нету…

Если в одном дворе не давали ничего, они шли во второй, в третий и так по очереди обходили всю слободку. Но даже если детям отказывали везде, тетушка Бертане, их мать, нисколько на это не обижалась и всякий раз на следующий день отправляла кого-нибудь из детишек опять по тому же маршруту…

И что удивительно: попрошайничество у соседей начиналось только весной. До ее прихода то ли хватало собственных запасов, то ли удавалось перезимовать впроголодь, заменяя пищу сном, но до первых погожих весенних деньков дети Берты никогда не появлялись с просьбой одолжить что-нибудь из съестного. Впрочем, долги их никогда не отдавались. Стоило только солнцу глянуть по-весеннему, как буквально в тот же день кто-нибудь из малышей Берты открывал соседскую калитку. Таким образом жители слободки не нуждались в календаре, чтобы определить время года…

Что говорить, Бертам не раз крепко доставалось за их нищенство. Люди бранили их на все лады и в то же время так привыкли к этим визитам, что если вдруг случалось детям Берты не прийти, то всем их прямо-таки недоставало. Так, в одну из минувших весен маленькие попрошайки не появлялись у соседей дня два подряд. Соседи заподозрили неладное. Кто-то пошел навестить Берту и узнать, в чем дело. Подозрения оправдались: все члены семейства оказались больны! Накануне они наелись вареных кукурузных стеблей, и это варево так их раздуло, что едва не пришлось прокалывать им животы, как поступают с неразумными телятами, когда те объедятся зеленого клевера. В этом и была причина их двухдневного антракта. С тех пор стоило детишкам пропустить день-другой, как соседи, посмеиваясь, говорили:

— Ну, значит, опять силосом объелись…

Странно, но если бы в один прекрасный день эти детские головенки навсегда перестали мелькать за забором, жители слободки почувствовали бы себя явно не в своей тарелке: для полной картины весны детей Берты не хватало бы, как щебетания ласточек. И еще, наверно, потому, что не на ком тогда было бы выместить свою горечь и досаду, когда надоедало скандалить с близкими. А так, по крайней мере, было кого бранить, и это стоило тех нескольких пригоршней муки или ложки жира, которые они нет-нет да иной раз и давали попрошайкам, а потом сетовали:

— Интересно, что думают эти Берты? Что у нас жир бидонами стоит, а мука — мешками?..

Однажды вдруг распространился слух, будто жена Берты приобрела себе новый фартук, в другой раз говорили, будто она купила в лавке мясо, а за красным перцем для паприкаша опять послала ребятишек к соседям… Все эти слухи, разумеется, не соответствовали действительности, ибо где было Берте взять деньги на такие большие расходы? Соседи и сами знали, что это сказки, но все-таки судачили. Если же о злополучных Бертах просто нечего было выдумать и ничего не приходило в голову, то их ругали следующим образом:

— Что они, совсем спятили? Плодят ребятишек одного за другим…

Однако всякий раз, когда мать семейства готовилась рожать, жители слободки хоть чем-нибудь, но ей помогали: приносили немного продуктов, отдавали старые пеленки или еще что-нибудь. Потом, конечно, об этом не раз вспоминалось. Хозяйка Дьерене, у которой Берты снимали квартиру, никогда не закрывала рот от обилия слов; так, она высказывала даже такие подозрения, конечно, за глаза: мол, Бертане рожает без счету только для того, чтобы была причина просить помощи.