Филип Хеншер - Дружелюбные

– Что случилось? – спросил Шариф.

– Авария, наверное, брат, – сказал водитель. – Вечно эти аварии. А иной день и стачки – не выйдешь, и день теряется. Забастовка, большая забастовка. Стачки! Вы что, не местные? Вечно город у них в заложниках. Каждую неделю, а то и по два раза. А иногда весь город встает из-за одной-единственной аварии. Взгляните только!

– И ничего нельзя сделать?

Таксист развел руками: мол, нет. На заднем сиденье царила жара. Раджа театрально обмахивался рукой; напрягался, а потом снова плюхался на сиденье. Омит смотрел на него с интересом. Шариф знал, что скоро мальчик начнет повторять все за братом. У обочины дороги стоял знак, который…

– Этот знак, он на бенгальском. Что случилось?

– А на каком же он должен быть? – удивилась Назия.

– Они же были на английском, – сказал Шариф. – Разве нет?

Автомобиль не двигался с места. Где-то, метрах в тридцати, так же застряло такси с Тинку, Биной и Аишей. Внутри стояли невыносимая духота и удушающий запах выхлопных газов.

– Омит хочет в туалет, мам, – сообщил Раджа.

– Омит хочет быть хорошим мальчиком и совсем чуть-чуть подождать, – отозвалась Назия с видимым раздражением. – Зря это он, конечно.

– Что? Муссолини?

– Раджа просто озвучивает то, что, как думает, нужно его сатрапу, и тут же, не успеешь оглянуться, Омит подтверждает это.

– Я хочу в туалет, мам, – сказал Омит.

– Как по заказу, – прокомментировал Шариф. – Но, знаете, есть странные мистические факты про близнецов. Кто сказал, что желание сатрапа помочиться не передалось его генетически ближнему с помощью телепатии?

– Я хочу в туалет, мам, – повторил Омит.

– Нет, ну так нельзя, – сказала Назия. – Это даже уже несмешно: Раджа отдает приказы под видом предложений, и сатрап повинуется. Их нужно отвлечь. Раджа, Омит, послушайте! Оглянитесь вокруг и увидите вы вдруг – начинается на «м»…

– Машина! – воскликнул Раджа. – Мам, я хочу в туалет.

– Твоя очередь, Омит! – скомандовал Шариф. – О, трогаемся.

Водитель завел мотор, и автомобиль со стоном и скрипом тронулся, но, не проехав и нескольких десятков сантиметров, снова замер. Мотор опять затих.

– Омит, твоя очередь, – повторил отец.

– Оглянитесь вокруг и… – начал мальчик. – И… не знаю. – Раджа повернулся к брату и что-то прошептал ему на ухо. – И увидите вы вдруг, начинается на «г».

– Грузовик! – немедленно откликнулся Раджа.

– Не считается, – ответила Назия.

Она всегда была поборницей справедливости: хотите накормить четырнадцать человек из одной тарелки – смело обращайтесь к ней.

– Плохо дело, – вздохнул таксист. – Такое может затянуться на весь день.

– А куда же смотрит полиция? – удивилась Назия.

– Полиция… – бесцветным голосом повторил таксист, отмахнувшись от ответа.

– Я правда хочу в туалет, мам, – сказал Омит.

– Он хочет, да, – подтвердил Раджа.

– Сейчас никак! – резко ответила Назия. – Придется подождать.

Вокруг расстилалась страна, давшая им жизнь. Шариф пытался особенно не думать о ней. Старый нищий бродил вдоль застывших автомобилей: сгорбившись, держась за посох; голова замотана грязной белой тряпицей, руки толщиной с карандаш, налитые кровью глаза устало принимают отказ. Ржавые полосы на боках автобуса; загаженный выхлопами воздух; дорожные обозначения по-бенгальски на щитах, уже испещренных вмятинами и пятнами на выведенных краской буквах. Это молодая страна, твердил себе Шариф, просто должно пройти время. Он ведь смотрел на такое много лет и не считал чем-то из ряда вон. Просто привык к аккуратным улицам Лоджмура и Хиллсборо и нарядным окрестностям инженерного факультета Шеффилдского университета. Там-то на тебя посмотрят косо, случись тебе выбросить на асфальт смятую бумажку. Как-то он видел даму, выгуливающую своего пса: она подобрала с земли нечто – вероятно, экскременты – и убрала в пакет, вместо того чтобы загрязнять окружающую среду. А ведь в Англии Шеффилд даже не считался красивым городом!

– Если мальчики хотят пописать, – сказал он, – отчего же нет. Все равно мы так долго будем стоять. И всем все равно.

– Я не хочу писать, – сообщил Раджа. – Это Омит хочет.

– Если твой брат хочет, ты уж тоже постарайся, – рассудительно посоветовал отец. – Водитель больше останавливаться не будет. Это единственный шанс.

– Только не на двери такси, – поспешил ввернуть тот.

– Ну что вы! – заверил Шариф и, демонстрируя известное презрение к стране, его породившей, вывел помочиться сперва Сеньора Команданте, а потом Сельского Пролетария. В конце концов, Команданте-то в туалет хотел. Благодаря выбоине, зияющей на дороге, это с легкостью можно было сделать так, чтобы ни одно покрашенное покрытие не пострадало. Над их головами пассажиры автобуса с отсутствующей решеткой радиатора с интересом наблюдали за происходящим. Мгновение Шариф раздумывал, не отлить ли и самому, чтобы пассажирам автобуса не скучно было. С тех пор как мальчишки заговорили, им ежедневно присваивались новые прозвища: Цезарь, Муссолини, Субхас Чандра Бос [68] Один из лидеров Индийского движения за независимость, по происхождению бенгалец. , Миссис Тэтчер, Полковник Реджинальд Дайер [69] Военачальник индийской, а затем бенгальской армии, снискавший дурную славу после приказа стрелять в безоружную толпу в Амритсаре, провинция Пенджаб; тогда погибли более трехсот человек, больше тысячи получили ранения. , Последний Вице-король Индии, Управляющий, Заминдар-с-хлыстом, Неизвестный Солдат, Рани Лакшмибай [70] Индийская принцесса, одна из лидеров антибританского восстания 1857 года. , Городской (или Сельский) Пролетарий, Прусская Армия, Бедолага Уинстон Смит [71] Главный герой романа Дж. Оруэлла «1984». , Бунт Палаты Общин и так далее. В один прекрасный день, замечала Назия, до них дойдет, и это здорово обогатит их лексикон и кругозор. Ну а пока можно не ждать, когда они поймут шутку. На то, чтобы затор рассосался и они наконец добрались до дома в Данмонди, потребовалось три часа. Что это была за авария, они так и не узнали.

Бина, Тинку и Аиша стояли у дома. Они явно только что отпустили водителя, и с их багажом возились мальчик-слуга и сторож. По меньшей мере полдюжины репродукторов, украшенных железными лилиями, вещали что-то по-арабски трескучим голосом. Что-то из Корана: Шариф много лет не заходил в мечеть, но Священное Писание узнал сразу.

– Это не Долли, – заявила Бина. – Долли не стала бы включать радио так, что слышно за четыре улицы.

– Когда хоронили папу, из мечети пришли два мальчика и читали из бабушкиной комнаты с открытой дверью. Если тебе надо было, ты стоял и слушал. Это было прекрасно.