Филип Хеншер - Дружелюбные

Автомобиль они бросили на дальней улице. Уже выйдя из машины, она прицепила поводок к его ошейнику и, обернувшись, глубоко впилась в его губы. На кончике ее языка обнаружилась таблетка: он благодарно проглотил ее. Поводок она вручила Сару: потному, в драной, грязной, заляпанной футболке. И торжественной процессией – она на десятисантиметровых каблуках, за ней Сар, за ним покорно трусит «поросеночек» – прошествовали в клуб. Проезжавшие мимо в машинах улюлюкали; пассажиры на задних сиденьях отводили глаза, смеясь или недоумевая. В раздевалке они сняли с себя всю одежду, Сар тоже: она смотрела, как одежду убирают в черные пластиковые пакеты, а после повела их на месячное заседание клуба «На коленях» – клуба, побывать в котором Джош мечтал всю жизнь; и ночь началась.

После каждой ночной оргии Джош знал: наутро он проснется в необычайно оптимистичном и радостном настроении. У него была самая большая спальня в доме. Проснувшись около одиннадцати, Джош услышал сутолоку и голоса внизу. Как следует потянулся. Несколько минут провел за приятным занятием: разглядывая картины. Одна висела у изножья постели – почтительная копия Поллока, пятьдесят лет назад выполненная польским художником, вторая – на стене за комодом орехового дерева: работа Мередита Фрэмптона, приписывавшаяся другому автору и обнаруженная Джошем в девяностых на аукционе. Он любил свою комнату: она была его, и ничьей больше. На ореховом стуле висели аккуратно сложенные кожаные штаны; на полу выстроились его ботинки. Чувствовал он себя особенно хорошо. Глубоко и удовлетворенно вздохнув, Джош встал и потянулся за своим белым утренним халатом. Спина саднила, но это почти не беспокоило: ночью в какой-то момент взялись за хлыст. Он был страшно доволен. Тело приятно ныло – прошлой ночью он сполна познал таинства секса.

Маму он нашел внизу. Она говорила с Томасом. Кажется, они давно позавтракали и теперь сидели за неубранным столом. Томас приготовил тете колбаски, ветчину и яичницу. Пару недель назад он объявил Джошу, что решил относиться к тете по-доброму. Мама, в приподнятом настроении, с улыбкой рассказывала Томасу, что приключилось с Деборой в прошлый вечер. Они планировали провести субботний вечер перед телевизором: смотреть «Голос», а потом «Катастрофу».

Дебора была маминой подругой из «Анонимных алкоголиков»; мама всегда могла рассчитывать на ее общение с тех пор, как что-то пошло не так: пять лет назад, когда началась эпопея с «АА», программой «Двенадцать шагов» и «Новыми решениями», пять лет назад, когда она лишилась работы и переехала в дом к Джошу и Томасу в Хэкни. Они съездили на несколько дней в Брайтон, оставив маму на попечение тети Блоссом в Клэпхеме, чтобы отмыть тамошний дом: мягко скажем, домик был не с инсталляции Кинхольца. Как Джош такое допустил? Томас то и дело задавал ему этот вопрос, но тот отмалчивался. Он не знал, что дом принадлежит ему и что содержать его в чистоте или запускать – тоже его ответственность. Они энергично взялись за уборку, заполнив мусором аж два контейнера, и выплатили просрочку по ипотеке: к счастью, всего за три месяца; прискорбно, что даже такие крошечные долги способны выбить маму из колеи. Закончив наводить в доме порядок, они выкрасили стены белой краской от пола до потолка, выбросили ковры и заново отполировали полы. Ванная комната и кухня сойдут и так. И, хлопотами местного агента по сдаче недвижимости, дом (без мебели) был сдан славному семейству по фамилии Кавабата; арендная плата долгое время служила единственным источником маминого дохода, пока она не нашла работу – три раза в неделю преподавать иностранным бизнесменам английский.

Выбора не оставалось: пришлось взять маму к себе. Томас согласился. Покупая дом, они знали, что он слишком большой для двоих: поразительно, чем можно было в 2005 году обзавестись в Хэкни благодаря двумстам пятидесяти тысячам фунтов, подаренным в честь миллениума дядей Стивеном, и ипотеке, которую обеспечивали две зарплаты молодых специалистов. Может, в то время будущее представлялось им иначе. Временный выход – выделить маме спальню и присматривать, пока она на мели, – превратился в постоянное обязательство. Томас даже перестал предлагать поселить тетю Кэтрин с мамой и папой – его мамой и папой – в Клэпхеме.

Теперь это можно произнести вслух: Джош – мужчина средних лет, живущий с мамой. В его жизни просто не осталось места для женщины – поэтому раз в месяц он ходил в клуб, где то, что ему требовалось, имелось в наличии и подавалось в лучшем виде. Что предлагалось делать Томасу, Джошу было неясно (да и всем прочим тоже, он спрашивал у тети Блоссом). Девушки появлялись – и исчезали; порой кузен неделями жил у какой-нибудь из подружек. Покамест ни одна надолго не задержалась.

Говорила мама: Томас вымученно улыбнулся Джошу, когда тот вошел.

– Думаю, он уже был старый, когда мы познакомились – или мне так показалось, – вспоминала Кэтрин. – Уже поговаривал о пенсии, хотя вроде бы еще работал. Папа Джоша мне тогда по пути пояснил: что делать, чего не бояться; если он скажет что-то ужасное, улыбнуться и сменить тему. И вот ему сто лет – не верится!

– Ты ведь не идешь на день рождения, правда, мам?

– Почему же не иду? – возразила Кэтрин. – Мне прислали приглашение, как и всем остальным. Очень мило, что дедушка вспомнил обо мне.

– Думаю, это сделал Шариф, – предположил Джош. – Вряд ли деда к этому подпускают.

– Ну, значит, спасибо Шарифу. Я вообще не ожидала, что меня позовут. Кто я Хилари? В восьмидесятых побыла пару лет его невесткой и исчезла из семейного альбома. И не видела его тридцать лет. Странно, что обо мне в принципе вспомнили.

– Можешь и не идти, – ухмыльнулся Томас. – Будет большая гулянка в болливудском стиле. Раз уж ее устраивают эти соседи.

– Нет, наверное, схожу. Это ведь днем, так что мы с Деборой съездим на поезде, побудем пару часиков, поднимем в честь Хилари чашку чаю и поедем обратно.

– Ты не можешь взять Дебору на столетний юбилей деда! – сказал Джош. – Зачем ему… новые знакомства?

– А… Ну, не возьму тогда. Мне просто не с кем будет там разговаривать. Сяду в поезд.

– Я думал, ты с нами поедешь, – сказал Джош.

– Не смогу, – ответила Кэтрин. – В любом случае я уже купила билет. Решила, что, если куплю сейчас, будет дешевле. Знаешь, за сколько я его купила? Шикарно, почти как в первом классе, а всего за…

Они ее не перебивали. Скоро она замолчала и заозиралась, точно не понимала, где очутилась, и одарила Джоша и Томаса сияющей и лучезарной улыбкой безумицы. Беспрерывно поясняя, как она проведет остаток дня, Кэтрин вымыла за собой тарелки и чашку, потом ушла из кухни в гостиную. Томас посмотрел ей вслед.