Алка Джоши - Художница из Джайпура [litres]

Я взяла рикшу и поехала к Канте.

Я не видела Канту, Радху и ребенка несколько недель – с тех пор, как они вернулись из Шимлы. Я скучала по ним. Но мне хотелось, чтобы они побыли одни. И чтобы Радха не думала, будто я вновь пытаюсь ею командовать.

– Лакшми! Какой приятный сюрприз! – Канта заключила меня в объятия. Она казалась отдохнувшей, довольной. Исчезли тени под глазами. Вновь округлились щеки.

– Радха в детской. Иди к ней. А я посижу с саасуджи , пока она молится, и приду к вам.

Свекровь Канты приняла ребенка как родного. Если она заметила, как он похож на Радху, и догадалась, чей он на самом деле, то ничего не сказала: наконец у нее появился желанный внук.

Дверь в детскую была приоткрыта, и я замерла на пороге: не хотела будить ребенка. Из комнаты доносился голос Радхи:

– «Да как ты смеешь являться мне на глаза?!» – вскричал злой царь Камса [64]. Столько раз он пытался погубить Кришну, но все тщетно».

Я тихонько вошла в детскую. Радха сидела спиной ко мне, в кресле-качалке, покачиваясь туда-сюда. Ребенок лежал у нее на руках, она читала ему «Сказки про Кришну»; книга до того истрепалась, что страницы пришлось подклеивать к корешку.

Канта и Ману назвали ребенка Никхилом. На церемонии наречения Канта омыла сыну лоб водою и передала его саас для ритуального благословения. Узнав дату и время рождения мальчика, пандит заявил, что имя должно начинаться на букву «н». Голубоглазому малышу подошло бы имя «Нил», но Ману четырежды прошептал на ушко ребенку «Никхил»; так всё и решилось.

Младенец загукал.

– Именно это ответил Кришна! – проворковала Канта, наклонилась и поцеловала сына в щеку. – Какой же ты умный!

– И красивый, как Кришна.

Кресло-качалка остановилось, Радха обернулась ко мне.

– Джиджи! Нельзя же так подкрадываться! – нахмурилась она.

В одной руке она держала бутылочку; должно быть, младенец выпустил ее изо рта и теперь тянулся к ней пухлыми пальчиками, но Радха бросила почти пустую бутылочку в сумку с детскими вещами.

Мне показалось или она смотрит на меня виновато?

– Извини. Я думала, он спит, не хотела будить.

Я сжала пухлую ручку ребенка, покачала ее. Он уставился на мои пальцы. Вид у него был сытый и довольный. Младенец был в кремовой льняной распашонке.

– Тетя не говорила, что ты придешь. – В голосе Радхе сквозило подозрение. Как я и опасалась, она решила, что я пришла ее проверять.

Она подняла ребенка на плечо, где уже висело чистое полотенце – на случай, если он срыгнет. Я диву давалась, как ловко и непринужденно сестра все это проделывала – точно вырастила не одного малыша.

– Она не знала. У нас с Маликом важные новости…

В детскую вбежала Канта.

– Наконец-то пуджа закончилась! Дай я его покормлю.

– Он почти заснул. – Радха встала с кресла, похлопала младенца по спинке.

Канта застыла в нерешительности.

– Но… он ел несколько часов назад. Думаешь, он не проголодался? Он случайно не заболел?

Радха наклонила голову набок, точно она взрослая, а Канта ребенок.

– Он здоров, тетя. Вы слишком над ним трясетесь.

Канта заметила полотенце на ее плече.

– Надеюсь, ты его не кормила?

Радха взглянула на меня и ответила:

– Покормила чуть-чуть. А то он капризничал.

Я нахмурилась. Когда я вошла, бутылочка почти опустела. Зачем Радха соврала?

– Ты же знаешь, если все время кормить его из бутылочки, у меня пропадет молоко. – Канта слабо улыбнулась мне. – Мне просто… я хочу кормить его грудью до года – или дольше, если он пожелает. – Она перевела взгляд на Радху. – Пусть он чувствует, что я родной человек. Что я его мать.

Она словно извинялась перед Радхой за то, что хотела кормить ребенка грудью.

Сестра заметила выражение моего лица, покраснела и отвернулась. Неловко положила Ники на руки Канте.

– Пойду постираю пеленки. – Она взяла корзину с грязным бельем и вышла из комнаты.

Канта села в кресло-качалку, расстегнула кофточку, достала маленькую грудь, поднесла ко рту малыша, но он отвернулся. Как она ни старалась, он не взял грудь, потому что уже наелся. Канта расстроилась, подняла младенца на плечо, похлопала по спинке. В ее глазах стояли слезы.

– Что случилось?

Канта казалась измученной.

– У меня не получается быть матерью. Я хочу, очень, но… Радха справляется намного лучше. Она знает, как его кормить, когда его кормить. Когда укладывать спать. Наверное, она лучшая мать, потому что… она его родила. – Она хотела рассмеяться, но ее смех походил на хрип. – Что я несу! Мне повезло, что у меня появился такой чудесный малыш. – Она чмокнула его пухлую ручку. – Глупости это все.

– Вам кажется… – осторожно начала я. – Быть может, присутствие Радхи…

Канта затрясла головой.

– Наи-наи . Наверняка это всего лишь… какая же я дурочка! После родов такое бывает. Трудно справиться с чувствами.

Она осторожно встала, положила заснувшего младенца в колыбель и с притворной веселостью застегнула кофточку.

– Давай выпьем чаю.

Мы вышли из детской.

За чаем с печеньем я рассказала Канте и Ману о Шимле. Канта захлопала в ладоши. Ману поздравил меня. Я ответила на их вопросы о том, чем буду заниматься в больнице леди Брэдли и поликлинике доктора Кумара, и они заверили, что мне наверняка удастся исполнить задуманное. Я ответила: если бы не Канта, я никогда не попала бы в Шимлу, не влюбилась бы в величественные горы и их приветливых жителей.

Через час я извинилась и пошла сообщить Радхе новости. Мне показалось, она меня избегает. Я нашла ее на заднем дворе: она развешивала чистые пеленки.

Когда я сообщила, что мы с Маликом через две недели отбываем в Шимлу и что Парвати купила наш раджнагарский дом, Радха остолбенела. Так и застыла с мокрой пеленкой в руках.

Ее реакция меня удивила: я думала, сестра обрадуется, что я уеду в дальние края.

– Ты и сама понимаешь: мне теперь в Джайпуре делать нечего, – мягко добавила я. – Мои мехенди здесь уже никому не нужны, и я готова попробовать что-то новое.

– Но… мы ведь еще увидимся?

Меня осенило: после всего, что с ней случилось – Питаджи утонул, Маа умерла, Рави ее предал, – Радха решила, что и я ее бросаю. Я с улыбкой сжала ее руку.

– Когда захочешь. Я вышлю тебе билет. Приезжай в любое время. Разумеется, Малик будет в школе и вряд ли сможет составить тебе компанию.

Радха недоверчиво уставилась на меня:

– Малик? В школе?

– Он многое пропустил, но больше я не позволю ему отлынивать. Он пойдет в школу имени епископа Коттона. – Я прошептала шутливо: – Он уже учится носить ботинки.

Я думала, мы вместе посмеемся, но Радха задумалась. Я выудила из корзины сырую пеленку.

– Должно быть, тебе тяжело каждый день видеть Ники и знать, что Канта хочет чувствовать себя его матерью.