Эдвин Табб - Ветви на воде [litres]

– Хэнк никогда особенно не любил своего отца, и я думаю, у него была веская причина. Но то, что случилось, навсегда положило конец их отношениям. Видишь ли, однажды ночью отец Хэнка ехал домой, надравшись на вечеринке. Конечно, в таком состоянии он не должен был вести машину, но теперь ничего не исправить. В это время Паулина с детьми возвращалась из Пенсаколы, где они навещали ее мать. Обе машины одновременно выехали на перекресток улиц Мэйн и Орхид в Уортоне. Отец Хэнка врезался в машину Паулины, она рванула в сторону и въехала в другую машину, которую вел подросток, проезжавший по Мэйн-стрит как минимум в пятидесяти милях от них. Мальчик попал в больницу, но выжил. Паулина и дети погибли. Конни скончалась на месте, а Паулина и Генри – в больнице, через несколько дней.

Миссис Доусон откинулась в кресле, давая понять, что рассказ окончен. Целую минуту я молчал, пытаясь справиться с болью. Неудивительно, что Хэнк не захотел обсуждать со мной фотографии.

– И что сделал Хэнк? – спросил я. – Забросил свой ресторан?

– Не совсем, – ответила миссис Доусон. – Продал ресторан и лодки, отказался от фамилии. И больше с тех пор никогда не говорил со своим отцом.

– Отказался от фамилии? – повторил я, изо всех сил стараясь сложить паззл.

– Да, Джек. Фамилия Хэнка была Морланд. Питтман – его второе имя. Он средний сын Дэвида Морланда. Старший – Тед, а младший – Джерри, который владеет доками.

Я онемел от такого откровения.

– Хэнк – Морланд? – переспросил я, чуть придя в себя и подозревая, что миссис Доусон нарочно тянет, чтобы увидеть мою реакцию. Быть того не могло, чтобы Хэнк оказался членом самой богатой и влиятельной семьи в округе.

– Да, – сказала миссис Доусон, – и никогда не рассказывай ему, что ты об этом знаешь.

– Значит, он взял второе имя, Питтман, в качестве фамилии?

– Да. Они и дочь назвали своими вторыми именами. Констанция – второе имя Паулины. Получается, оба их ребенка были названы в честь их обоих.

– Как же все это ужасно для Хэнка, – пробормотал я.

– Еще бы. С тех пор он уже совсем не тот. Хотя, встретив тебя, стал немного походить на себя прежнего. Не говори никому, особенно Хэнку, но мне кажется, он видит в тебе сына.

– Сколько лет было его сыну, когда он погиб?

– Кажется, недавно исполнилось одиннадцать. На два года меньше, чем тебе сейчас.

– А когда это все случилось?

– Дай вспомнить… Лет десять назад, кажется, – ответила она и на минуту задумалась. – Да, в пятьдесят восьмом. Значит, этим летом было ровно десять лет с того дня.

Я посчитал. В октябре того года мне исполнилось три.

У меня остался еще один вопрос, и я подумал – может быть, миссис Доусон знает ответ и на него.

– Миссис Доусон? За что Хэнка наградили медалью?

– А это ты откуда знаешь? – удивилась она и чуть нахмурила лоб.

– Я был у него в ванной и увидел его фотографию в военной форме. На груди у него висела большая медаль со звездой.

– Он служил в армии во время Второй мировой войны. Его наградили Серебряной звездой. Это третья высшая награда за доблесть, присуждаемая военным. Не знаю, как он ее получил. Он никогда не хотел об этом говорить, что не редкость для героев войны. Только трусы всегда готовы рассказать о том, что они якобы совершили. Но я думаю, что он получил эту медаль сразу после Пурпурного сердца, когда прыгнул с парашютом во Франции в день высадки десанта.

– Он был героем войны? – спросил я.

– Да. О нем хотели написать в газетах, но Хэнк не разрешил. Сказал, что медаль – не повод гордиться, потому что доблести всегда недостаточно, чтобы спасти всех.

Мне казалось, я лишь теперь начал узнавать Хэнка Питтмана – или, вернее сказать, Хэнка Морланда. Он так много скрыл от меня. От всех. Он жил во лжи. Меня также поразило, что очень многие люди в городе знали, кто он на самом деле, и ничего не говорили по этому поводу.

Я ощущал себя потерянным, как будто все, что позволяло держать мой мир в порядке, внезапно исчезло. Миссис Доусон поднялась, потянулась и ушла в кухню, не говоря ни слова. Я хотел было идти во двор, но она вернулась и сказала:

– На следующей неделе я еду к Дороти в Мобил, так что тебе делать ничего не нужно, только заглядывать сюда каждый день, проверять, все ли в порядке, и поливать цветы. За это я буду платить по доллару в день. Пойдет?

Отказаться я, конечно, не мог. К тому же доллар в день только за то, чтобы проверить дом, был очень хорошей платой. Но я расстроился, что на этой неделе не смогу взять выходной, а у меня были кое-какие планы.

По пути домой я увидел Хэнка, заходившего в «Кирби». Я знал, что мой папа сейчас там, и у меня не было желания, чтобы он застал меня за разговором с Хэнком, хотя мне не терпелось с ним пообщаться после того, как я узнал о его прошлом. Я не стал бы поднимать эту тему. Мне просто хотелось поговорить.

Я уже прошел мимо «Кирби», но вдруг меня осенило, и я остановился. С минуту смотрел на дверь, размышляя над своим решением. Мне подумалось, что Хэнк со мной не заговорит, если я сам с ним не заговорю, поэтому я могу просто кое-что спросить у отца.

Когда я вошел, он подавал Хэнку пиво. Я постоял в дверном проеме, давая глазам привыкнуть к бледному свету.

Увидев меня, отец удивился. Не то чтобы я никогда не заходил в «Кирби», но делал это очень редко. Он знал – раз я сюда пришел, значит, случилось что-то важное. В последнее время он был сам не свой, потому что мой брат Рик неделю как отправился во Вьетнам. К тому же он должен был подавать людям пиво, а сам на работе пить не мог, из-за чего был на взводе еще больше.

– Джек! – воскликнул он. – Что ты тут делаешь?

– Хотел спросить, не поможешь ли ты мне.

– Смотря в чем.

Краем глаза я заметил, что Хэнк посмотрел на меня и на секунду задержал взгляд, прежде чем вернуться к пиву. Я решил продолжить разговор с отцом, делая вид, будто не замечаю Хэнка.

– Отведешь меня к мистеру Кирби? Мне надо с ним поговорить.

Отец с подозрением посмотрел на меня.

– О чем ты хочешь с ним поговорить?

– Спросить, может, на следующей неделе я могу тут поубираться. Я знаю, по утрам он сам убирается в баре, прежде чем его открыть, так вот он мог бы неделю отдохнуть от уборки.

Поскольку при таком раскладе моя плата за аренду могла увеличиться, отец с энтузиазмом воспринял мое предложение и улыбнулся.

– Конечно, сынок. Он у себя в кабинете. Пойду посмотрю, не занят ли он.

Выйдя из-за барной стойки, отец направился по коридору, мимо бильярдных столов, туда, где располагался небольшой кабинет мистера Кирби. Один из компании мужчин, сидевших за столиком, крикнул ему вслед:

– Эй, Повар! Повтори-ка!

– Скоро приду, Билл, – ответил отец и скрылся в кабинете. Его не было целую минуту, и я бросил взгляд на Хэнка, который делал вид, будто меня не замечает. Я не хотел, чтобы отец узнал, что я работаю на Хэнка, и Хэнк это понимал. Узнав, отец засыпал бы его вопросами, сколько он мне платил, сколько я на него работал и сколько зарабатываю теперь.