Эдвин Табб - Ветви на воде [litres]

Вскоре отец вновь появился в баре и указал большим пальцем через плечо в сторону кабинета.

– Мистер Кирби готов с тобой поговорить, – сказал он так, будто я был его любимым посетителем.

Я уже шел по коридору, когда вдруг увидел ее. Миссис Полк сидела в углу, прихлебывала пиво и таращилась на меня, будто я только что появился из глубин ада, окутанный облаком дыма. Потом перевела взгляд на Хэнка, и я на миг задумался, что у нее в голове. Само собой, ничего хорошего там быть не могло.

Даже находиться рядом с ней мне было неприятно. Я прошел мимо так быстро, как это было возможно при условии не показывать, что тороплюсь. Она ведь и понятия не имела, что мне все известно о том, как она распускает обо мне слухи, и что мне кажется, будто из глубин ада материализовалась как раз она.

Я подошел к двери мистера Кирби и постучал. Стены отчаянно нуждались в покраске, дверь была вся в царапинах. Да и вообще все здание выглядело так, будто вот-вот рухнет.

– Входите! – прогремело из-за ободранной двери.

Я вошел. Комната была вся в сигаретном дыму. Переполненная пепельница ютилась на краю стола, заваленного бумагами. Дешевый флуоресцентный светильник лил слабый свет на беспорядок. Свет лился и с потолка, такой тусклый, что все вокруг казалось мертвым, включая мистера Кирби.

Мистеру Кирби было по меньшей мере лет пятьдесят, и он старательно зачесывал на пробор редкие пряди крашеных волос, отчаянно пытаясь скрыть то, что, как понимали все, кроме мистера Кирби, скрыть было невозможно. Его как будто кто-то проклял: густые волосы росли у него на лице, но на голове наотрез отказывались. У него была роскошная борода и такие усы, что в них можно было бы свить гнездо. Казалось, он решил, что раз не может отрастить волосы на голове, будет растить их там, где может.

– Это еще что такое? Я занят, – буркнул он.

– Я ищу работу на следующую неделю, – сказал я. – Мне нужно заработать денег, чтобы кормить моего пса, а иначе отец его пристрелит.

Он посмотрел на меня так, будто я говорил с ним на инопланетном языке.

– А мне-то не наплевать на твоего пса?

– Вам, наверное, наплевать, но мне – нет. И я подумал…

– Ты тут работать не можешь. Подавать пиво можно только с двадцати одного года.

Его тон был почти сочувственным, будто он жалел меня за то, что я настолько туп и мне приходится объяснять очевидные вещи.

– Да, сэр, это я понимаю. Но, видите ли…

– Так и что ты тогда тут делаешь? – перебил он, не дав мне ничего объяснить. – Если знаешь, что тебе не двадцать один, зачем тратишь мое время?

– Я, собственно, думал не о том, чтобы работать тут в рабочее время.

Он недоуменно вытаращился на меня, прищуренные глаза казались щелками на заросшем лице.

– Чего?

Я скорее пустился в разъяснения, пока он меня не вытолкал.

– Я знаю, что по утрам вы сами здесь убираетесь до открытия бара. На следующей неделе у меня будет немного свободного времени, и я хочу подзаработать. Вот решил узнать, может, вы не будете против неделю отдохнуть от уборки.

Колеса в его голове наконец завертелись. Предложение было заманчивым.

– Если ты думаешь о том, чтобы влезть в кассу и ограбить меня, то ловить тебе нечего. Я не кладу туда деньги до того, как открою бар, так что тут без шансов.

Я, не моргнув глазом, проглотил оскорбление.

– Я не поэтому хочу здесь работать. Мне нужны деньги на…

– Твоего пса. Это я услышал.

Чувствовалось, что он все еще думал над моим предложением.

– И сколько ты хочешь за это получать?

Отлично! Он пошел на переговоры, а значит, работа уже почти что была у меня в кармане.

– Я так понимаю, это займет пару часов, и если хотите, я и кабинет ваш готов убирать, – предложил я.

– Нет уж, даже не думай шариться в моем кабинете, – буркнул он, по-прежнему сомневаясь в моих мотивах. – Пара баксов в день пойдет?

– Может, четыре? – Я знал, что за этим последует предложение повысить оплату, а если не последует, я соглашусь и на два. За неделю выйдет десять долларов, если я буду нужен ему и в субботу – двенадцать.

Он попался на мою удочку.

– Три, – сказал он, – и ни пенни больше.

Я улыбнулся и протянул ему руку. С минуту он смотрел на нее так, будто не понимал, что это такое, потом пожал. По моим ощущениям это было все равно что держать в руке дохлую рыбу.

– В понедельник в девять, – отрезал он. – Бар открывается в одиннадцать, так что двух часов на уборку тебе должно хватить.

– Спасибо, сэр. Вы не пожалеете.

– Уж постарайся, а иначе твой папаша окажется на улице вслед за тобой.

– Мой папа тут вообще ни при чем, – начал я, но тут же подумал, что это не стоит усилий.

– Ага-ага. И дверь за собой закрой.

Когда я уже вышел, он крикнул мне вслед:

– И не опаздывай. Ты опоздал – ты уволен. Вопросы не задаются, объяснения не принимаются.

Я побрел в бар. Отец чистил устриц ребятам, которые попросили еще пива. Хэнк по-прежнему сидел на том же месте. Его стакан был полон, значит, он пил уже второй, и я задумался, не для того ли он тут сидит, чтобы выяснить, чем кончился мой разговор с мистером Кирби. Я кивнул ему и сел возле барной стойки.

– Успешно? – спросил отец.

– Получил работу, – ответил я. – Должен быть здесь в понедельник к девяти.

– Смотри не облажайся. – Он умело воткнул нож в раковину устрицы и вскрыл ее. – Если облажаешься, то и я лишусь работы.

Он хорошо знал своего начальника. Может быть, это не пришло ему в голову, когда он отправил меня к мистеру Кирби, но пока я был там, явно пришло.

Хэнк посмотрел на меня и сказал:

– Поздравляю, сынок. За это стоит выпить колы.

– Да ладно вам, – отмахнулся я.

– Я настаиваю.

После этих слов Хэнк повернулся к папе, закончившему чистить устрицы:

– Повар, холодную колу этому джентльмену! За мой счет.

В этот момент миссис Полк подошла к барной стойке, желая оплатить чек, и, прокрадываясь мимо Хэнка, казалось, прижалась к стене между нами.

– Ведешь себя так, будто совсем его не знаешь, – сказала она Хэнку.

– Ну, немного знаю, – ответил он. – Судя по всему, это сын Повара.

Я не видел выражения лица миссис Полк, но видел реакцию Хэнка на это выражение. Следующим утром он сказал мне за чашкой кофе, что ее глаза будто говорили «Ну-ну, конечно». Само собой, я понимал почему. А Хэнк мог и не понимать – я ведь не передал ему слова Роджера о том, какие сплетни миссис Полк о нас распускает. Когда он рассказал мне, как она на него посмотрела, я понял, что Хэнк зря сделал вид, будто мы незнакомы. Это лишь усугубило ее подозрения, а я по-прежнему стыдился заговорить с Хэнком о сплетнях, и значит, ее взгляд так и оставался для него загадкой.

– По крайней мере, теперь я кое-что понимаю, – сказала она, заплатив и направившись к двери. Я понятия не имел, что она хотела этим сказать.