Андрей Шляхов - Ошибка доктора Данилова

Звонить адвокату из дома не хотелось, потому что дома была Мария Владимировна, такая же любопытная, как и ее мать, и такая же слухастая, как и ее отец. Непременно подслушает, непременно заинтересуется, станет приставать с расспросами и заодно расскажет матери, а той только дай повод для ехидных подколов…

«Сейчас я не могу вам ответить, но перезвоню при первой же возможности, — сказал Данилову мелодичный и звонкий голос. — Можете оставить сообщение после гудка…»

— Добрый вечер, Инна Ильинична! — оставляя голосовые сообщения, Данилов всегда почему-то испытывал легкую неловкость, вызванную отсутствием собеседника. — Это доцент Данилов по поводу Сапрошина…

— Здравствуйте! — сказал тот же голос, но уже в «живом» режиме. — Как мне к вам обращаться?

— Владимир, — представился Данилов и добавил, по обыкновению: — Можно без отчества, так проще.

— Тогда и меня называйте Инной, — ответила собеседница. — У вас есть для меня какая-то информация, Владимир, или вы хотите получить какие-то сведения от меня?

— Хотелось бы пообщаться, — уклонился от прямого ответа Данилов, — и лучше бы в ближайшее время. Это важно, поверьте мне. Вы завтра сильно заняты?

— Любой адвокат всегда очень сильно занят, но для важного разговора время найти можно, — обнадежила Инна Ильинична. — А вы точно доцент? Простите за такой вопрос, но хотелось бы убедиться, что вы не очередной охотник за сенсациями.

— Фотография рабочего пропуска вас устроит?

— Устроит! Отправляйте по ватсапу и выберем время встречи.

Инна Ильинична отключилась, не дожидаясь ответа. «Деловая колбаса», усмехнулся про себя Данилов.

Сразу же после отправки фотографии пришел ответ: «Завтра после 16–30, желательно в пределах Садового».

Поразмышляв с минуту над выбором места встречи, Данилов остановился на антикафе «Западня» на углу Покровки и Чистопрудного бульвара, где можно было арендовать отдельный кабинет. Договорились встретиться там в пять часов. Удобное время — и день получается свободным, и вечер тоже, поскольку встреча явно не затянется дольше сорока-сорока пяти минут. Так, во всяком случае, казалось Данилову.

Елене Данилов сказал, что собирается завтра пройтись по букинистическим магазинам в поисках какого-нибудь медицинского раритета для подарка доценту Саакову, у которого девятого сентября был день рождения. На самом деле, подарок был уже куплен и дожидался своего часа в нижнем ящике кабинетного стола. То, что собираешься вручать на работе, нужно хранить на работе, чтобы, по закону подлости, не забыть дома в нужный день. «Справочник фельдшера» на армянском языке, изданный Наркомздравом Армянской ССР в 1927 году, достался Данилову за смешные сто рублей и это при отличной сохранности экземпляра. На удивленный вопрос: «почему такая цена?», Данилов получил ответ: «дешевле продавать не можем, проще выбросить».

«Докатился! — укорил внутренний голос. — Тайно назначаешь молодым женщинам свидания, врешь жене… Эк тебя шатает!».

Утром Данилова разбудил телефонный звонок. По пути до кухни, где он вчера вечером оставил мобилу, Данилов помянул недобрым словом матушку человека, звонящего людям в половине восьмого утра в субботу. Увидев на экране «Игорь», Данилов не на шутку испугался. Лучший друг и бывший однокурсник Полянский отличался склонностью к поздним звонкам, а ранний явно был вызван какой-то бедой.

— Не спишь? — спросил друг устало-поникшим голосом.

— Уже не сплю, — ответил Данилов, которого всегда удивлял этот идиотский вопрос. — Что случилось?

— Пока ничего, но может случиться, — загадочно ответил Полянский. — И очень скоро. Ты сегодня занят?

— В принципе нет, разве что после обеда хотел прошвырнуться по букинистам, — сказал Данилов, соблюдая свою легенду.

— Тогда давай встретимся в десять, — предложил друг. — Сможешь?

— В десять утра или вечера? — уточнил Данилов.

— Ну конечно же утра! Мне нужно срочно с кем-то поговорить, а кроме тебя не с кем. Так что извини за ранний звонок. Я бы и в девять встретился, но самый ранний из известных мне баров открывается в десять.

— Давай лучше в кофейне встретимся, — сказал Данилов. — Десять утра — слишком рано для бодрящих напитков.

— Не знаю как тебе, а мне непременно нужно взбодриться! — в голосе Полянского прорезались капризные нотки. — После того, что я пережил…

— Игорь, не заводись! — одернул Данилов. — Можно подумать, что ты первый человек, который собрался разводиться на втором десятилетии семейной жизни.

— Тебе звонила Сашенька? — догадался Полянский. — И что она сказала?

— Мы с ней никогда не были настолько близки, чтобы общаться мимо тебя. Я с тобой дружу, а не с ней.

— Тогда откуда ты узнал про развод?

— Игорь, у тебя всегда было хреново с логикой. Сам посуди — если женатому человеку в выходной день остро приспичило излить душу приятелю, то о чем, кроме развода, тут можно подумать? На бирже ты не играешь, своего бизнеса у тебя нет, на работе тебя ценят… Был бы я венерологом, то мог бы предположить, что ты поймал какую-то любовную «награду». Но я — реаниматолог, так что остается только развод.

— С тобой страшно общаться, — констатировал Полянский. — Такое впечатление, будто ты читаешь мысли.

— Причем — на большом расстоянии, — подчеркнул Данилов. — Где ты и где я?

— Я сейчас кормлю голубей на Страстном бульваре, — Полянский протяжно-горестно вздохнул. — Булочкой от хот-дога…

— Тебя выгнали из дома? — удивился Данилов.

— Я сам ушел, потому что не мог больше там находиться. Вова, ты не представляешь, что мне пришлось пережить! Сашенька рыдала так, что у меня сердце чуть не разорвалось…

— Человек не может издавать звуки, способные вызвать разрыв миокарда и ты, как врач, должен это понимать, — Данилов не любил всей этой «санта-барбары» — разрывающихся сердец, разбитых вдребезги жизней, напрасных клятв, рухнувших надежд и разного прочего. — Давай докармливай птичек, двигай неспешным шагом к Александру Сергеевичуи жди меня.

Полянский был настолько не в себе, что спросил:

— А кто такой Александр Сергеевич?

— Первый редактор «Известий», — съехидничал Данилов. — Ему около здания редакции памятник поставили.

— Ну зачем ты издеваешься? — укорил друг. — У меня в голове сейчас такой раздрай, что я Пушкина от Гомера не отличаю.

— «Скорая» уже выехала, — сказал Данилов, копируя отстраненно-металлический голос «девушек по вызову». [34] «Девушка по вызову» – жаргонное прозвище диспетчеров оперативного отдела, принимающих обращения от населения по телефону 03. — Ждите.

Работа на «скорой» вырабатывает рефлекс ускоренных сборов, который сохраняется на всю жизнь. Зарядив кофеварку, Данилов съел банан, а затем побрился. Кофе он пил одновременно с одеванием. В целом сборы заняли одиннадцать минут, а без бритья можно было бы уложиться в восемь.