Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

Когда мы, взяв свои стаканы, двинулись к выходу, навстречу нам поднялась из-за столика миссис Уиз. Она обняла меня и тем самым запустила цепную реакцию: все стали подходить, пожимать руку отцу и подбадривать меня. Выйти нам удалось только через пять минут.

– Открытость. Мне нравится, – сказал папа, когда мы наконец выбрались из закусочной.

Я отвязала Хэйзи, и мы пошли вниз по улице.

– Мама с тебя семь шкур сдерет.

– Оно того стоило. Зато мы разом положили конец всем слухам.

– А ты заодно попрактиковался перед предвыборными дебатами.

Папа отвел глаза, затем снова взглянул на меня.

– Я выхожу из предвыборной гонки, Сара Грейс.

– Что? – остолбенела я. – Папа, но почему? Пожалуйста, не надо.

Он грустно улыбнулся.

– Может быть, когда-нибудь я снова решу баллотироваться. Я много думал о случившемся и понял, что у всех на свете есть свои тайны. Ни одна семья не идеальна. И ни один человек не идеален. У всех нас есть свои плюсы и минусы. Порой во имя любви мы творим такое, чем не стоит гордиться, но творим от чистого сердца. А стремление к совершенству в итоге до добра не доводит. Возможно, то, что случилось с нами, покажет людям, что у любых, даже самых любящих, семей бывают проблемы, и поможет им справиться с их собственными. Стать более открытыми. Исцелиться. Но сейчас я должен помочь пойти на поправку своей собственной семье. Сара Грейс, прости, что скрывал от тебя правду. Даже не представляешь, как сильно я тебя люблю.

– И я тебя люблю. – Я крепко обняла его и долго не размыкала рук. – Ты навсегда останешься моим папой.

– Она похожа на один из лунных цветочков, что растут у Марло в садике, – сказал Мо. Он сидел на диване с Флорой на руках и разглядывал ее, словно самый прекрасный цветок из всех, что ему доводилось видеть. И малышка отвечала ему тем же. – Как ее зовут?

– Флора, – ответила я и поцеловала его в мягкую щеку.

Он спрашивал об этом уже в третий раз за последние двадцать минут. Было около восьми утра. Я хотела было разобрать подарки, которые вчера нашла на крыльце, – теперь ими была усыпана вся гостиная – и разослать открытки с благодарностями. Но потом подумала, что побыть с Мо сейчас важнее, и подсела к нему на диван.

У Марло с утра были какие-то дела, и она попросила меня приглядеть за ним. Мне любопытно было, куда это она отправилась. Я попыталась расспросить ее перед уходом, но она лишь улыбнулась и заверила, что скоро вернется.

Уже второе утро подряд они с Мо не выходили завтракать во двор, но кажется, эти нововведения совсем его не огорчали. Сияние, еще недавно исходившее от него, погасло, а взгляд стал такой отстраненный, что у меня разрывалось сердце. Кажется, и магия Флоры перестала ему помогать. Я понимала: рано или поздно он уйдет от нас так далеко, что вернуть его мы уже не сможем. Сколько нам еще осталось быть с ним? Неделю? Две?

Я положила голову ему на плечо.

– Я люблю тебя, Мо.

Он потер то место на щеке, куда я его поцеловала, и улыбнулся.

– Ты славная девочка. Как тебя зовут?

У меня задрожали губы.

– Блу Бишоп.

Он потер подбородок.

– Бишоп. Я знаю эту фамилию. Славные люди.

Кивнув, я посидела с ним еще немного, стараясь справиться с чувствами. Но тут Флора принялась жаловаться на жизнь, Мо разнервничался, я подхватила ее на руки и начала укачивать.

– Мо, ты голодный? Завтрак почти готов.

Он кивнул и погладил себя по животу.

– Как волк.

– Сейчас-сейчас, еще пара минут, – крикнула из кухни хлопотавшая у плиты Перси. Она жарила яичницу с сосисками.

Попозже она собиралась навестить Кибби, а я – выпить в книжном кофе с Генри, а остаток дня провести с Флорой. Сару Грейс я в последний раз видела вчера в больнице, но мы обменивались сообщениями, и казалось, в наших отношениях ничего не изменилось.

Я была рада этому. За последние пару недель мы очень сдружились, и я всем сердцем надеялась, что открывшаяся правда нашу дружбу только укрепит.

Ясно было, что в больнице Перси, скорее всего, столкнется с Джинни. И я очень надеялась, что та будет держаться вежливо. Она у меня сегодня из головы не выходила, но, несмотря на грядущую битву за опеку, мне никак не удавалось увидеть в ней врага. Ведь мы хотели одного и того же – чтобы Флора росла благополучной, счастливой и любимой. Как здорово было бы, если бы все сложилось иначе. И мне удалось бы узнать Джинни получше не в зале суда.

Она все же была моей матерью.

Мне трудно было свыкнуться с этим. Она так ужасно обходилась со мной все эти годы, что новость о нашем родстве не вызвала у меня никаких теплых чувств. И все же отчасти я понимала, почему она так себя вела. Она ведь считала, что Мак подвел ее и что все Бишопы испорчены до мозга костей.

О Твайле я тоже много думала. Задавалась вопросами, на которые не было ответов. Мне сложно было представить, что однажды я перестану считать ее матерью, и я решила, что даже пытаться не стану. Она навсегда останется моей мамой. Моей Твайлой.

Ветер не тревожил меня все утро. Я попыталась представить себе, какой была бы моя жизнь, если бы я не умела находить пропавшие вещи. Если бы не бегала каждое утро в лес на поиски. Если бы не знала семьи, в которой выросла. Если бы не столкнулась с трудностями, которые многому меня научили. Если бы не слышала зова ветра. Если бы не встретила Марло и Мо, заменивших мне бабушку и дедушку.

Это было… непостижимо.

Подобно ветру, медленно и верно придающему форму прибрежной скале, все случившееся со мной сделало меня такой, какой я была сейчас. И мое прошлое сквозило в каждой моей черте. В том, что я ничего не принимала как должное. В том, что любила печь. В том, что своими рисунками старалась убеждать, а не принуждать. В том, что всегда мечтала о большой семье. В том, как любила.

Я мечтала стать нормальной – но лишь потому, что слишком переживала, что обо мне и о моей семье думают другие. А на самом деле это было неважно. Значение имело лишь то, что думаю я. Я гордилась тем, какой стала, любила свою семью. И знала, что никому больше не позволю убедить меня, будто я не имею права быть частью общества. Я была таким же полноправным его членом, как и все остальные.

Я вдруг осознала, что больше не хочу уехать из Баттонвуда. Мне не нужно было переезжать, чтобы начать с чистого листа. Все дело было в правильном внутреннем настрое. И пускай мне не сразу удалось его обрести, но теперь мне ужасно любопытно было, куда он меня заведет.

Поцеловав Флору в лоб, я прижала ее к себе и стала медленно кружиться по комнате, а Мо с улыбкой наблюдал за нами. Малышка постепенно засыпала, тяжелела у меня в руках. У стола я остановилась и критическим взглядом окинула последнюю иллюстрацию к книге. Я закончила ее сегодня утром и, пожалуй, была довольна тем, что получилось. Я с улыбкой разглядывала Зайчушку-Попрыгушку, изображенную на уроке в балетной студии. Руки ее были раскинуты в стороны, а ноги исполняли нечто среднее между классическим балетным па и элементом тай-чи. Сканер я уже перевезла на ферму, так что нужно было вечером зайти туда, отсканировать все рисунки и отослать их редактору.