Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

Кибби еще не до конца оправилась от последствий болезни, но врачи обещали, что вскоре все пройдет. После выписки из больницы ее арестовали и обвинили в совершении правонарушения класса А. Она признала себя виновной и получила условный срок. Пока власти искали биологического отца Флоры, Кибби передала мне опеку над ней. А после того как в положенный срок он так и не объявился, отказалась от родительских прав в мою пользу. Процесс удочерения завершился судебным слушанием, которое состоялось на прошлой неделе. Зал суда был забит битком, люди то плакали, то принимались аплодировать. А по завершении слушания судья любезно согласился задержаться и сфотографироваться со всеми желающими.

Все мы сошлись во мнении, что Флоре нужно с самого начала рассказать историю ее появления на свет. Она будет расти, задавать вопросы, а мы постараемся отвечать на них со всей возможной честностью. И Кибби всегда будет присутствовать в ее жизни. Я была этому рада. Флоре повезло иметь большую любящую семью. О большем для нее я и мечтать не могла, честно.

Кибби ушла из института – хотя и утверждала, что однажды еще вернется к учебе, – и стала работать у Сары Грейс на полную ставку. Пару раз ее приглашал на свидание двадцатидвухлетний сын доктора Хеннеси, но она всякий раз ему отказывала. И все же я догадывалась, что он ей нравится, – она каждый раз вспыхивала, когда о нем заходила речь.

Сара Грейс и Шеп сотворили с фермой настоящее чудо, полностью отремонтировали дом за каких-то пять месяцев. И все же он по-прежнему был похож на то место, в котором я выросла. Можно было поменять полы и светильники, передвинуть стены и пробить новые окна, но любовь, которая всегда жила в этом доме, никуда не делась. Зато развеять окутывавшую дом тоскливую атмосферу им удалось, и я была этому очень рада.

Пока я перекладывала картофельное пюре из кастрюли в нарядную миску, в кухню вплыла Перси за следующим блюдом для праздничного стола – вазочкой с клюквенным печеньем, которое мы с Сарой Грейс испекли утром. За ней по пятам следовала Хэйзи, а за Хэйзи семенил маленький дворовый песик с курчавой шерстью и хвостом колечком. Пять месяцев назад ветер привел меня на блошиный рынок в Таскалусе, там мы с ним и познакомились. А после Сара Грейс решила взять его к себе и назвала Оби.

Песик был первым, кого я нашла с тех пор, как ветер перестал каждое утро гнать меня в лес, и я едва не расплакалась от радости, осознав, что не утратила свой дар. С тех пор я еще много чего отыскала.

Например, любовь.

Словно почувствовав мой взгляд, Генри обернулся и улыбнулся мне.

– Всё надеются, что я что-нибудь уроню, – сказала Перси, кивнув на собачек. – Я уже и сама начинаю об этом подумывать. Как можно отказать, когда они смотрят на тебя такими глазами, а, Сара Грейс?

Две недели назад Перси исполнилось девятнадцать. Она тоже не до конца оправилась от последствий болезни Кибби. Ее мучило жуткое чувство вины. Из-за того, что она никому ничего не рассказала. И, в отличие от Кибби, не получила наказания. Но Перси нашла способ с ним справиться – стала волонтером в университетском городке и при любой возможности приезжала в Баттонвуд, чтобы побыть с Кибби. Следующим летом они собирались поехать в Европу и постоянно трещали о том, какой из пунктов запланированного маршрута окажется самым классным. Они так сблизились, что со стороны их можно было принять за сестер.

– Никак, – рассмеялась Сара Грейс. – Они у меня страшно избалованные.

– Помочь чем-нибудь? – спросила Джинни, входя в кухню.

Сара Грейс огляделась по сторонам.

– Осталось только перенести все в комнату и открыть еще одну бутылку вина.

Джинни тронула ее за руку.

– Олете особо не наливай. Она уже выпила два коктейля и теперь подначивает папу проверить, кто из них сможет больше раз отжаться.

Я, не сдержавшись, рассмеялась.

– Ставлю на Олету.

Джинни с улыбкой шепнула:

– Полагаю, Джад не поддается на уговоры, потому что знает, что проиграет.

– Эй, – вмешалась Сара Грейс, – он уже способен две мили пробежать без остановки. Так что, может, он еще всех нас удивит.

– Вы там обо мне говорите? – крикнул Джад из гостиной.

– С чего ты взял, милый? – отозвалась Джинни, подхватила корзинку с булочками и вышла из кухни.

Я вынесла соусник с подливой, поставила его на буфет и задержалась у стола, чтобы полюбоваться его главным украшением – прекрасной композицией из олеандра, которую принесла Олета.

Генри бочком подобрался ко мне.

– Еще раз спасибо за то, что пригласила Олету.

Я заглянула в гостиную. Олета с бокалом вина в руке сидела на диване, прямая, будто шомпол проглотила, и неодобрительно поглядывала на экран телевизора, где шла трансляция футбольного матча.

– Мне невыносимо было думать, что она весь день просидит одна.

– Несмотря на цветы, которые она принесла, я все же надеюсь, что она будет вести себя наилучшим образом.

– Ой, перестань, – рассмеялась я. – Разве ядовитое растение не лучший подарок ко Дню благодарения? Пора за стол. Можешь пойти позвать ее?

Легонько обняв меня, он ответил:

– Она привыкнет. Но на это потребуется время.

Генри был прав. Олета уже несколько месяцев не смотрела на меня волком, хотя по-прежнему упорно называла полным именем. И все же она приняла мое приглашения прийти к нам сегодня. Это был первый шаг. Пускай маленький, но шаг.

Не то чтобы я так сильно жаждала с ней подружиться, но я любила Генри и готова была сделать все от меня зависящее, чтобы помочь Олете выбраться на протоптанную им тропу и пойти по ней с ним рука об руку.

Генри направился в гостиную, и тут рядом со мной возник Шеп с блюдом тушенной в сливках капусты. С тех пор как в мае умерла его мать, на него, кажется, снизошло умиротворение. Ее так и не успели официально допросить, впрочем, это ничего бы не изменило.

На секунду внутри всколыхнулись боль и гнев, но я подавила их. Не было смысла таить зло на семью Шепа. Как говаривала Сара Грейс: починить что-то можно, только если ты точно знаешь, где поломано.

– Мне нужно отдать тебе кое-что. – Он сунул руку в карман и вытащил оттуда пуговицу. – Дело закрыто, и я подумал, что тебе хотелось бы получить ее обратно.

ОТДАЙ РЕБЕНКА БЛУ БИШОП.

Я провела по буквам пальцами и сжала пуговицу в ладони. Я пока не решила, вложу ли ее в детский альбом Флоры или помещу в рамку, но точно знала, что буду хранить как драгоценное сокровище.

– Спасибо, Шеп. – Я обняла его.

Пока все садились за стол, я сунула пуговицу в карман, вышла в кухню, чтобы убедиться, что мы ничего не забыли, и вдруг услышала голос Сары Грейс.

– Знаю, знаю. Я тоже счастлива.

– Сара Грейс? С кем это ты тут разговариваешь?