Андре Моруа - Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Карманное резюме. В основе всего – разум, позволяющий видеть вещи такими, какие они есть, без иллюзий. Разуму известно, что в мире нет никакого смысла. Лишь душа и страсти для своего воплощения вынуждают относиться всерьез к этому абсурдному миру. Тогда как же быть одновременно умным и страстным? Ответ:

а) притворяясь. На войне можно изобразить самоотверженность, можно изобразить самоуверенность, изобразить, что ты ждешь, хотя не ждешь ничего, но при условии, что ты знаешь, что все это лишь игра, то есть деятельность, единственная цель которой – удовольствие, от нее получаемое (как в спорте);

б) приравнивая и чередуя. «Если в мире нет никакого смысла, единственное разумное решение – вести себя с ним как можно разнообразнее. Это приравнивание. А поскольку невозможно вести себя по-разному одновременно, надо чередовать». Отсюда то, что называется нестабильностью Монтерлана. «Нестабильность, остающаяся стабильной». Ему вроде бы принадлежат слова: «Мне хочется всего, но я желаю всего с неким безразличным пафосом».

Он предложил нам, подобно мусульманам Северной Африки, повесить на шею кожаный чехольчик, мешочек с основными заветами: «Жизнь – всего лишь игра и времяпрепровождение» (Коран); «Истинная радость – вещь серьезная» (Сенека); «Плыть с потушенными огнями» (Монтерлан); «Плыть необходимо, жить – нет» (Помпей).

И сотни других. Надо ли говорить, что из довольно близких посылок у меня получается довольно разная философия? Но это уже другая история, и я расскажу ее как-нибудь в другой раз. Важно как следует запомнить, что Монтерлан не просто великий писатель, но и просвещенный любитель жизни. Он – один из редких людей того времени, проживших так, как они хотели. Ему удалось обрести счастье на острие отчаяния.

Что совсем не часто встречается и заслуживает внимания.

Четыре столетия прошло со дня рождения Шекспира. Устарело ли его творчество? Может ли оно устареть? Рассмотрим факты. Его пьесы играют во всем мире. В его родном городе, Стратфорде-на-Эйвоне, в театре его имени спектакли идут круглый год, и зрительный зал всегда полон. Герои его драм, его комедий стали значимыми фигурами в мировой мифологии. Гамлет, Макбет, Отелло, Яго, Лир, Фальстаф, Титания, Пэк, Ариэль, Просперо сопровождают нас в жизни, как и Дон Кихот, Улисс, Ахилл или Альцест. Совсем новое искусство – кино – тоже признало Шекспира. Лоуренс Оливье, Орсон Уэллс [425]обрели в его лице лучшего сценариста. Такие критики, как Гренвилл-Баркер, Доувер Уилсон [426], Луи Гийе, не боялись говорить о «Шекспире, нашем современнике». Откуда эта поразительная вечная молодость?

Жуве [427]однажды сказал мне: «Не пытайтесь понять, кто я на самом деле, я – никто. А иначе как бы мне удалось стать актером?» Шекспир подобен богу Протею, то есть обладает удивительной способностью превращаться в девственницу (Офелия), в безумца (Лир), в бунтаря (Кориолан), в убийцу (Брут), во влюбленного (Ромео). И делает это правдоподобно, потому что сам испытал страсти всех своих героев. Он жил в эпоху великих потрясений. Он родился в одном из самых поэтичных городков мира. Прекрасный Арденнский лес, весной усыпанный цветами, берега реки Эйвон, поросшие ивами и тополями, лужайки, покрытые бархатистой травой, – все это превращало Стратфорд в райский уголок. Прибавьте к этому веселье елизаветинской эпохи, звенящее легкомысленными песенками, смесью терпкой народной речи и фривольных шуток, – все это создавало в обществе атмосферу беззаботной молодости, и мы ощущаем ее в ранних шекспировских комедиях. Произведения Шекспира той поры: «Много шума из ничего», «Как вам это понравится» – звучное эхо английского Возрождения, той Англии, где крестьяне играли на виоле, где ткачи ставили «Пирама и Фисбу» [428] В комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь» (1594–1596). – Ред. , где фантазия поэтов оживляла притворные ссоры влюбленных. Счастливая молодость! Шекспир завязывает дружбу с очаровательным лордом Саутгемптоном, племянником графа Эссекса, фаворита Елизаветы [429]. Ему нравится эта жизнь: бурная, бьющая ключом, наполненная музыкой.

Но безоблачное счастье никогда не породило бы самые великие творения Шекспира. Может быть, к концу века он пережил череду потрясений? Может быть, испытал жестокие любовные разочарования, которые описаны в знаменитых «Сонетах»? Несомненно, тут сыграло роль падение графа Эссекса. Эссекс (которому Гамлет, возможно, обязан некоторыми своими чертами) участвовал в заговоре, был арестован и обезглавлен, оказался в заключении и Саутгемптон. Зрелище этого стремительного падения и обычного в таких случаях предательства теперь уже бывших друзей потрясло Шекспира. Вот так он познал, как все мы познаем рано или поздно, тяжкий гнет злобы, печаль одиночества, тщету самой жизни. И тогда в своем творчестве он достигает невиданных высот, подобных горным пикам, покрытым вечными снегами. Вершины эти исполнены скорби, но прекрасны и величественны: «Гамлет», «Отелло», «Король Лир», «Макбет» и «Тимон Афинский» – и в них человечество выносит суровый приговор самому себе.

Из этого горького разочарования между 1601 и 1608 годом родились поистине гениальные драмы. Но гениальное рождается лишь из того, что пишется кровью и сердцем поэта. «Лир» и «Тимон» могли быть написаны только в состоянии, близком к безумию. В комедиях второго периода («Мера за меру», «Троил и Крессида») уже нет той мягкости и веселья, что отмечали его ранние пьесы. В них любовь сменилась распутством. На протяжении семи лет Шекспир исследует все вершины зла, поднимается на их хребты – узкие, как лезвие бритвы, – и впадает в самый черный пессимизм. И тогда он говорит: «Что жизнь? – тень мимолетная, фигляр, / Неистово шумящий на помосте / И через час забытый всеми: сказка / В устах глупца, богатая словами / И звоном фраз, но нищая значеньем» [430] У. Шекспир. «Макбет» (д. 5, сц. 5). Перевод А. И. Кронеберга. . Что есть человек? Всего лишь свеча, которая горит мгновение, мигает и гаснет. Разве могли Камю или Сартр сказать с такой поэтической силой и трагизмом о бессмысленности человеческой жизни?

Из этого трагического кризиса Шекспир вышел, как Достоевский, – с душой, облагороженной страданием. Исследуя, до какого зверства может дойти человек, он приходит в ужас от той бездны жестокости и низости, которая разверзлась перед ним, но при этом сталкивается с неизвестными доселе проявлениями благородства и силы воли. Великодушная натура Шекспира не может постоянно испытывать горечь разочарования. Он так глубоко проникается чувствами своих персонажей, что за обвинительной речью сразу следует оправдательная. Он совершенно беспристрастен как по отношению к Бруту, так и по отношению к Цезарю. Он только что прочел Монтеня, переведенного на английский язык, и открыл для себя философию, которая пришлась ему по сердцу. Умеренность, терпимость, великодушие – именно эти добродетели поэт воспевает в «Буре», которая предвещает покой и безмятежность.