Маша Трауб - Суп, второе и компот

Катя, убедившись, что Ева все еще занята натягиванием на себя младенческого платья, пошла в комнату. Муж храпел в кресле. Катя оттянула один наушник – из него лилась детская колыбельная в специальной обработке для младенцев.

После этого Катя вернулась на кухню. Залила все поверхности – фартук, духовку, варочную панель – самым ядреным средством из всех, что нашлись в доме, а их было немало. Любимый стол опрыскала спецсредством для натуральных камней. Кухонные шкафы залила полиролем для натурального дерева. В посудомойку засыпала соль. Заодно в стиральную машину – средства от камня или как он там называется. В ванную Катя водрузила новую «вонючку», ядреную, судя по противному запаху, подаренную явно свекровью. А в шкафах развесила средства от моли.

Она отдраивала противень, когда на кухню ворвался муж.

– Что тут происходит? – он кинулся открывать балконную дверь и все окна на балконе.

– Ничего, убираю, – ответила Катя. – А что?

– Ты не чувствуешь запаха? Соседей не слышала? Приходили. На запах жалуются. На три этажа стоит вонь.

– Нет, не чувствую, – призналась Катя.

– Ты бессимптомная! – закричал муж.

– Чего? – не поняла Катя.

– Тебя надо изолировать немедленно! И вызвать… не знаю, кого вызвать.

– Поставь лучше сковородки вон на ту верхнюю полку, – попросила Катя.

– Не могу, отойди от меня на полтора метра! Кто-то должен остаться здоровым и присмотреть за девочками!

– Ты с ума сошел? Я сейчас не только запахов, но и вкусов не почувствую! Хоть представляешь, сколько я перемыла? Даже если я бессимптомная, быстро возьми эти сковородки и поставь вон на ту полку. Иначе я тут же стану симптомной! – пригрозила Катя.

Несколько лет мы с мамой жили на Севере, в маленьком, отстроенном на скорую рук, городке. До ближайшего крупного города и аэропорта – три часа езды на машине в хорошую погоду. По дороге, которую даже дорогой нельзя было назвать – скорее утрамбованная колесами колея. Кажется, мы добирались на «КамАЗе». Что я запомнила? Горящие факелы труб – нефть или это был газ? Не знаю, но горело очень красиво, разноцветными всполохами. Деревянные сараи, которые назывались домами. Квартиры-коммуналки для тех, кто приехал за «северными надбавками». Но не московские и не ленинградские легендарные коммуналки – в старых домах, с высокими потолками, длинными коридорами, по десять-одиннадцать комнат, а обычная двух- или трехкомнатная квартира с крошечными комнатушками, стены в которых были картонными. Мы считались богатыми – у нас было две комнаты и всего одна соседка в трехкомнатной квартире. Нет, эти домишки не назывались бараками, каковыми считались по факту. Они гордо именовались домами. Еще я узнала понятие «Большая земля». Это Москва, село, в котором жила бабушка, другие города. О возвращении на Большую землю мечтали все жители, хотя в город приезжали добровольно. И строили планы: «Вот когда вернемся на Большую землю…» Моя мама тоже строила планы. Говорила, надо потерпеть полгода-год, не больше, и все у нас будет хорошо. Вернемся на Большую землю – и заживем! Полгода превратились в почти четыре, я их толком и не помню, к счастью. Но память все же подбрасывает не воспоминания, а ощущения. Даже сейчас, спустя очень много лет, они дают о себе знать. Если становится холодно – хотя какие сейчас холода в столице: минус десять, минус пятнадцать, да и держится мороз недолго, – у меня деревенеют руки, пальцы превращаются в опухшие красные сосиски. Тогда на Севере я отморозила руки, пройдя без варежек от дома до музыкальной школы. Сейчас я надеваю две пары перчаток даже при легком минусе, чтобы пальцы сохранили чувствительность. Там же привычной температурой зимних месяцев считалось минус тридцать пять – минус сорок. Не помню точно, при каких значениях для школьников объявлялся «актированный день» – сейчас мало кто знает это понятие. Мы могли не ходить в школу, сидеть дома. Но разве кто сидел? Дома было ненамного теплее – оконные рамы покрывались уверенным слоем льда, на окнах морозные узоры. Масляные обогреватели согревали лишь в том случае, если на них сесть. Мы шли на каток, гулять, в кафе-мороженое, единственное в городке. В нем стоял аппарат, который выплевывал мороженое в вафельный стаканчик. И ерунда, что стаканчики были хрустящими не от свежести, а от льда – никому в голову не приходило, что их нужно как-то размораживать. Но кафе пользовалось большой популярностью именно в актированные дни. До сих пор я ем очень горячую еду, обжигающую, потому что помню, как немеют зубы, если откусываешь этот стаканчик и мороженое с кусочками льда. Рот сводит от холода так, что его невозможно открыть, и боль отдается в голову. Зимой я норовлю надеть на дочь двое, а то и трое штанов, потому что никогда не забуду ощущение, как колготки в сеточку примерзают к ногам и их невозможно снять, пока не разморозишь. Или будешь отдирать, как целлофан, примерзший к курице, долго полежавшей в морозилке. Нет, к курице, полежавшей на подоконнике. Она деревенела сразу же. Холодильника в нашей квартире я и не припомню. Все хранилось на подоконниках или на полу, у окна. Отчего-то в домах забыли поставить батареи на кухне и я, глядя, как лед от окна уже уверенно обосновался на подоконнике и пошел по стене, боялась, что вся квартира рано или поздно превратится в ледяную избушку, а я в ней замерзну насмерть.

Наверное, именно жизнь на Севере заставила меня бережно относиться к различным видам заморозки и разморозки. Никогда в жизни я не стану размораживать мясо в микроволновке, даже на специальном режиме. И уж тем более не поставлю его под воду. Только при комнатной температуре. Когда при мне размораживают мясо в воде, я тут же вспоминаю, как пыталась таким же способом отморозить побыстрее колготки от ног, чтобы мама не заметила, в чем я отправилась в кафе-мороженое. При поливании водой страдают не колготки, а нога, то есть мясо. Оно теряет чувствительность, меняет цвет и должно пройти изрядное количество времени, чтобы ноги, то есть мясо, уж простите за сравнение, приобрели приличный вид. Размороженное таким образом мясо мне всегда напоминает мои бедные ноги. Так что, если уж и размораживаете мясо или рыбу, наберитесь терпения. С вечера переставьте из морозилки на нижнюю холодную полку холодильника, а уже утром размораживайте при комнатной температуре.

Опять же, на Севере я узнала секреты заморозки ягод на зиму.

Зачем это нужно? В моем детстве все взрослые следовали правилу – детей, особенно маленьких, нужно непременно закормить сезонными фруктами, ягодами и овощами. Пошла клубника – кормите клубникой. Пошел сезон черешни – готовите все с черешней. Новый урожай – залог здоровья ребенка. Но сезон можно и растянуть. Каждый год я замораживаю облепиху, клюкву, черешню, малину и клубнику. Пусть по чуть-чуть. Сейчас есть вакуумные пакеты, так что это совсем просто. И зимой можно сварить компот из свежих ягод, а не из магазинной компотной смеси, которая не пойми сколько пролежала в леднике холодильника. Достаем, размораживаем и варим. Я вообще люблю компоты – они вкуснее, полезнее и ароматнее любого сока из пакета. Не все дети любят компот из сухофруктов, но все любят компоты из ягод. В моем доме всегда есть свежий компот на тот случай, если придут дети. Еще я люблю кисель, но современные дети не понимают эту субстанцию. Хотя попробовать стоит. У меня есть один знакомый ребенок, девочка Даша, которая с порога требует кисель. Я варю специально для нее. Остатки с удовольствием допиваю сама.