Мо Янь - Сорок одна хлопушка

— Вещь невозможная, — эхом откликнулась сестрёнка.

— Выносите, выносите! Выносите, а я посмотрю.

Во дворе стоял мужчина с гладким, как фарфоровая плитка, лбом и, судя по всему, без особой радости отдавал указания своей свите за спиной. И эта принаряженная свита заголосила на все лады, как попугаи:

— Выносите, выносите, пусть глава провинции посмотрит.

Он, мудрейший, у нас замглавы провинции, свита называет его главой по чиновничьему обыкновению. Из-за дерева спешно появились четыре мастера, измазанные краской с головы до ног, согнувшись, нырнули в ворота храма, промчались передо мной и собрались перед образом мясного бога. Нисколько не посовещавшись и даже не обменявшись взглядами, они поставили его на землю. Я услышал, как бог захихикал, словно маленький ребёнок, которого взрослые щекочут под мышками. Теми же пеньковыми верёвками, что и вчера вечером, они обвязали шею и ноги бога, внесли деревянные брусья, чётким движением согнулись в поясе, взвалили брусья на плечи, разом выдохнули — раз, два — подняли его и осторожно вынесли наружу. Тело бога вертелось, и смех становился всё звонче. Думаю, стоявшие снаружи замглавы провинции и его свита могли отчётливо услышать его. А вы слышали, мудрейший? Божка вынесли из ворот, поставили на землю, сняли верёвки.

— Поднимайте, поднимайте, — скомандовал ганьбу с густой шевелюрой из-за спины замглавы. Это, мудрейший, мэр здешнего города, он в тесных отношениях с Лао Ланем, многие поговаривают, что они побратались. Четверо мастеровых так высоко подняли божка за шею, что его ноги скользили, и он не хотел стоять. Я понимал, что божок специально озорничает, мы в детстве тоже любили так делать. Мэр немилостиво зыркнул на стоявших позади, но в присутствии замглавы провинции не позволил себе гневаться. Его подчинённые тотчас очнулись и, словно пчелиный рой, взялись за дело: кто подпирал ноги божка, кто толкал мастеровых в спину, и в этой суматохе божок, хихикая, встал прямо. Замглавы отступил на пару шагов, прищурившись, смерил божка взглядом, на лице появилось загадочное, непонятное выражение. Мэр и остальные тайком следили за его лицом. Посмотрев издали, замглавы подошёл поближе, потыкал пальцем в живот божка, который от смеха аж затрясся, потом подпрыгнул и погладил божка по макушке. Поднявшийся порыв ветра спутал его еле прикрывавшие лысину волосы, которые снесло на ухо, как маленькую косичку, и это смотрелось довольно потешно. Густую шапку волос на голове мэра ветер спутал в один клок, сорвал и покатил по земле. Стоявшие позади кто тупо уставился на него, кто, втихаря посмеиваясь, зажимал рот. Решившие, что смеяться не пристало, торопились скрыть смех покашливанием. Но все они попали в поле зрения секретаря мэра. Вечером этого дня список всех тайком смеявшихся он положил мэру на стол. Один находчивый ганьбу средних лет с очевидно не сообразной его возрасту прытью догнал парик мэра и вернул его. На лице мэра отразилась неловкость, он не знал, как поступить. Замглавы провинции водрузил на место соскользнувший клок волос и, глядя на плешивую голову мэра, засмеялся:

— Мы с тобой, мэр Ху, братья по несчастью!

Мэр с улыбкой погладил себя по голове:

— За всем этим жена должна следить.

— На умной голове волосы не растут! — снова хохотнул замглавы. Подчинённые передали парик мэру, он взял его и с силой отшвырнул:

— А ну тебя к чертям! Что я, актёр какой-нибудь!

Тут подал голос ганьбу, подобравший парик:

— Эти актёры, ведущие на телевидении, восемь-девять из десяти носят парики.

Замглавы подыграл:

— Мэр Ху, лысый мэр, манеры ещё лучше.

Лицо мэра просияло:

— Спасибо, глава провинции! Прошу вас дать указания.

— Как я погляжу, очень хорошо! Многие товарищи у нас в смысле идеологии закоснели, бог мяса, храм бога мяса, разве это не очень хорошо? И смысл глубокий, и бесконечное очарование.

Мэр зааплодировал, за ним все остальные, хлопали минуты три. Замглавы при этом три раза махнул рукой, прося остановиться.

— Нам нужно быть посмелее, воображение должно быть побогаче, если мы можем нести народу доброе, я считаю, что нет ничего, что нельзя было бы сделать.

Замглавы продолжал речь, он ещё больше развивал свою идею, подняв голову и глядя на горизонтальную доску с названием заброшенного храма перед ним, он указывал:

— Вот, например, этот храм Утуна, считаю, его надо восстановить. Вчера вечером я просматривал региональные хроники, там сказано, что в этом маленьком храме всегда возжигали множество ароматных свечей, а во времена республики [64] Китайская Республика существовала с 1912 по 1949 год. один чиновник издал указ, запрещающий людям приходить и ставить свечи — вот храм постепенно и пришёл в упадок. Поклонение Утуну говорит о стремлении народа к здоровой и счастливой жизни, что в этом плохого? Срочно выделите средства на его восстановление и начинайте вместе с возведением храма богу мяса! Это два заметных преимущества прироста экономики ваших двух городов, пока в этом не захватили первенство другие города провинции. — Мэр поднял рюмку с «Маотай» пятидесятилетней выдержки:

— Глава провинции Сюй, от лица населения двух городов поднимаю рюмку в вашу честь.

— А разве только что не поднимал? — поинтересовался замглавы.

— Только что было от лица народа всего города в благодарность за решение построить храм богу мяса и восстановить храм Утуна, а теперь — от имени всего города я благодарю главу провинции Сюя за написанную им вывеску храма, — провозгласил мэр.

— Такое написать я не смею, — стал вежливо отказываться замглавы.

— Вы, глава провинции Сюй, прославленный каллиграф, а также человек, давший добро на возведение храма, если вы не напишете эти иероглифы, нам его и не возвести, — заявил мэр.

— Это вы утку на насест гоните, — отнекивался замглавы.

Тут встал один местный ганьбу из свиты:

— Глава провинции Сюй, у нас тут все говорят, что вам следует работать не главой провинции, а каллиграфом. Благодаря этому ремеслу вы за год можете стать миллионером!

— Поэтому, — добавил мэр, — сегодня мы хотим ограбить главу провинции среди бела дня, как говорится, постучать по его бамбуковому коромыслу, чтобы он написал нам эти иероглифы и сказал, сколько это будет стоить.

Удлинённое лицо замглавы покрылось румянцем, он пошатнулся:

— Добрый У Сун [65] У Сун — персонаж китайского классического романа «Речные заводи». с горы Ляншаньбо, добавляя вина, прибавлял сил, а я, добавляя вина, прибавляю духа. Каллиграфия… каллиграфия есть сущность бытия! Кисть и тушь — слуги её!

Замглавы схватил большую кисть, окунул в густую тушь и одним уверенным взмахом вывел на бумаге три больших иероглифа: «Храм бога мяса».