Мо Янь - Сорок одна хлопушка

— Ты тоже ложись, Сяотун.

— Нет, я спать не буду, — заявил я. — Хочу поговорить с вами о том, что не буду ходить в школу.

— Управляющий Лань, — сказала мать, — этот ребёнок не хочет ходить в школу, желает пойти работать на мясокомбинат.

— Вот как? — со смехом обратился ко мне Лао Лань. — Ну-ка говори правду, почему хочешь бросить школу?

Я набрался духу и выпалил:

— От того, чему учат в школе, нет никакой пользы, потому что очень хорошо чувствую мясо, я могу слышать, как оно говорит.

Замерев на миг, Лао Лань громко расхохотался, а отсмеявшись, сказал:

— Необычный у тебя талант, Сяотун, наверняка есть ещё какие-то особые способности. Не хочу тебя обидеть. Но в школу ходить, наверное, всё же надо?

— Ни за что туда не пойду, — сказал я. — Заставлять меня и дальше ходить в школу — значит тратить впустую мою жизнь. Я каждый день пролезал через сточную канаву на мясокомбинат посмотреть и обнаружил немало проблем. Если вы разрешите мне пойти работать на комбинат, я помогу решить их.

— Хватит болтать ерунду, отправляйся спать, — нетерпеливо произнёс отец, — нам тут нужно кое-что обсудить.

Я вздумал было сопротивляться, но отец посуровел и рыкнул:

— Сяотун!

Бормоча себе под нос, я пошёл во внутреннюю комнату, сел на недавно приобретённый стул красного дерева перед каном, откуда было слышно и видно каждое движение в комнате снаружи.

Вертя в руках стеклянный бокал с вином на высокой ножке, Лао Лань холодно спросил:

— Старина Ло, Юй Чжэнь, вот скажите, если мы будем так действовать, с прибылью будем или в убытке?

— Если цены на мясо не поднимутся, то, конечно, с прибылью, — задумалась мать. — Не станут же их повышать из-за того, что в нашем мясе не будет воды.

— Насчёт этого я к вам и пришёл. — Лао Лань отпил глоток вина. — Последние несколько дней мы с Хуан Бао мотались по ближайшим мясокомбинатам уезда, выдавая себя за барышников, чтобы посмотреть их продукцию, и обнаружили, что воду в мясо впрыскивают все.

— Но мы же во всеуслышанье перед лицом руководителей торжественно заявили… — негромко проговорил отец. — Это сколько с тех пор дней прошло? Я всё ещё слышу эти слова.

— Дружище, — продолжал Лао Лань, — а как быть? Таков нынешний рынок, ты вот не хочешь впрыскивать воду, я тоже не хочу. Мы не будем этого делать, а остальные будут — вот мы и останемся в убытке, придётся закрывать лавочку.

— Нужно придумать что-то другое, — сказал отец.

— Говори, — сказал Лао Лань, — есть ли какой другой выход. На самом деле я хотел бы, честное слово, сделать что-нибудь, и, если у тебя есть хороший способ на примете, я решительно за отказ от воды.

— Мы можем обратиться в соответствующие органы и сообщить о предприятиях, которые впрыскивают воду, — еле выдавил отец.

— Разве это выход? Эти организации, о которых ты говоришь, гораздо лучше, чем мы, контролируют ситуацию, они знают всё, кроме того, что с этим делать, — ледяным тоном произнёс Лао Лань.

— Как говорится, краб переходит речку — плыви по течению, со всеми, — сказала мать. — Если все впрыскивают воду, а мы нет, то это будет говорить о том, что мы дураки и только.

— Мы можем поступить по-другому, — сказал отец. — Почему бы нам не забивать скот?

— А что мы ещё можем, кроме забоя скота? — холодно усмехнулся Лао Лань. — Это наша сильная сторона. Так и скажи, что ты — мастер оценивать скотину, это же главная составляющая забоя.

— А что я? — сказал отец. — Я ни на что не годен.

— Ни у кого нет других способностей, — сказал Лао Лань, — но мы забиваем скот, и это наше преимущество. Хоть и впрыскиваем воду, но по сравнению с ними делаем это более искусно.

— Не забывай, Ло Тун, — добавила мать, — мы вообще не можем торговать себе в убыток.

— Вам всем нужно не забывать, вот и не забывайте, — сказал отец, — лишь бы Лао Хань со станции проверки качества и его команда не ставили нам палки в колёса.

— Пусть только попробует, — сказал Лао Лань. — Этого пса мы сами выкормили!

— Гримасничающая мартышка, готовый оскалиться пёс! — бросил отец.

— Вам нужно лишь не бояться и работать, а с Лао Ханем я всё улажу. Разве нам ещё не пора играть в мацзян? — сказал Лао Лань. — По сути дела, с ним всё ясно, станция контроля и построена из-за мясокомбината: если будет существовать комбинат, будет существовать и станция.

— Ничего такого я сказать не хотел, — сказал отец. — Но надеюсь, мы не будем вбрызгивать в мясо формалин.

— Ну конечно, у нас же совесть есть, мясо-то ест по большей части простой народ, мы должны нести ответственность за их здоровье, — торжественно заявил Лао Лань. — И впрыскивать должны самую чистую воду, — беспечно продолжал он. — На самом деле, если ввести немного формалина, никакого вреда не будет, возможно, это послужит профилактике рака, разовьёт устойчивость к болезням, замедлит старение, продлит жизнь. Но мы гарантируем, что не будем вводить формалин, наша цель высока, и мы смотрим далеко вперёд, мы не такие, как в прошлом, разрозненные мелкие мясники, мы — крупное забойное производство и, без сомнения, справимся с любым делом, мы не можем рисковать здоровьем народа. — Тут Лао Лань улыбнулся. — В недалёком будущем мы должны превратить мясокомбинат в крупное современное производство, автоматизировать его, чтобы с одной стороны к нам поступал скот, а с другой выходила колбаса, консервы, и тогда вообще не должен вставать вопрос — впрыскивать воду или не впрыскивать.

— С таким руководителем, как вы, мы непременно сумеем добиться этой цели, — восторженно произнесла мать.

— Вы все можете мечтать сколько угодно, — ледяным тоном заметил отец, — но давайте вернёмся к впрыскиванию воды — как это делать? Сколько впрыскивать? Как быть, если нас раскроют? Раньше каждый мясник был сам за себя, а теперь людей много, болтают все подряд…

Я вышел из внутренней комнаты и со всей серьёзностью заявил:

— Пап, я придумал, как лучше всего впрыскивать воду.

— Как, ты ещё не спишь? — удивился отец. — Не дело вмешиваться в дела взрослых.

— Пап, я не вмешиваюсь.

— А что, пусть расскажет, — сказал Лао Лань. — Говори, Сяотун, послушаем твоё высокое мнение.

— Я знаю, как вы впрыскиваете воду в мясо, я видел, что в нашей деревне этим занимаются почти в каждом дворе. Все делают это из насоса под высоким давлением в область сердца, когда животное уже забито. В этот момент животное уже мертво, его внутренние органы и клетки уже не имеют возможности вбирать воду, поэтому при впрыскивании одного цзиня теряется по меньшей мере восемь лянов, [67] Лян — единица веса, равная 1/16 цзиня. почему же тогда не впрыскивать воду, когда животное ещё живое?

— Ну что ж, резон в этом есть, — сказал Лао Лань, — продолжай, парнишка.