Мо Янь - Сорок одна хлопушка

Они нетерпеливо прервали меня:

— Ну-ка, хорош похваляться, парнишка, кого запугать хочешь? Болтать горазд, а как насчёт мяса поесть? Разве есть мясо не значит в рот его закидывать? Кидай, знай, больше, быстрее, не блюй, как всё съел — это, считай, победил?

Я кивнул:

— В общем правильно понимаете.

— Тогда отправляйся к Лао Ланю и поговори с ним, скажи, что мы готовы посоревноваться с тобой.

Один шлёпнул себя по животу:

— Лучше всего сегодня соревнование устроить, моё брюхо давненько не видело лакомого кусочка.

Ещё один из них заявил:

— Скажи своему названому отцу, который таковым не является, пусть лучше приготовит мяска, я зараз полбыка слопаю!

— Подумаешь — полбыка! — встрял ещё один. — Даже дырку у меня меж зубов не заполнит, я за один присест целого быка умну.

— Ладно, ждите, — усмехнулся я. — Теперь вам ничего другого и есть не надо, оставьте место в животе.

Они со смехом хлопали себя по животам:

— Тут всегда пусто!

— Вы ведь, возвращаясь домой, приветствуете домашних, — сказал я. — Если мяса переешь, то и помереть недолго.

Они презрительно посмотрели на меня, потом дружно расхохотались, а когда отсмеялись, один из них, похоже, выражая общее мнение, заявил:

— Ничего страшного, малец, наша жизнь ничего не стоит.

А ещё один добавил:

— Хоть и помрёшь, зато с полным животом мяса!

Огромное тело сына Старшóго Ланя возлежало на ложе для покойника, окружённое охапками живых цветов. Он в буквальном смысле слова возлежал среди цветов. Под звуки негромкой, исполненной горечи траурной музыки несколько десятков людей в чёрном обходили ложе по кругу. Старшóй Лань стоял в изголовье сына и, нагнувшись, пристально вглядывался в его лицо. Потом выпрямился, вскинул голову, и на его лице появилась улыбка.

— Мой сын, — начал он, обращаясь к собравшимся, — с рождения до сего дня в золоте ходил. Он ничуть не страдал и горя не знал. И других желаний у него не было, кроме как поесть мяса. Все его желания исполнялись. — Он посмотрел на живот сына, высоко вздымающийся, как небольшая гора, и продолжал: — Он умер в сладком сне, поев мяса, и не испытал никаких мучений. Жизнь моего сына была счастливой. Как отец этого ребёнка, я сделал всё, чтобы выполнить свой долг. Ещё большее удовлетворение я испытываю от того, что сын умер у меня на глазах и я смог должным образом устроить его похоронный обряд. Если существует загробный мир и мой сын туда попадёт, у него тоже всего будет в избытке. После его смерти я ничуть не беспокоился. Сегодня вечером я хочу устроить в особняке обильное угощение, все приглашаются в самых красивых нарядах, приводите с собой самых красивых женщин испить у меня лучших вин и отведать самых изысканных блюд. Среди великолепия большого зала особняка, в смешении ароматов самых разных знаменитых кушаний Старшóй Лань поднимет полный бокал первоклассного коньяка, который будет плескаться, сияя янтарным блеском, и скажет: «Выпьем за то, что мой сын полностью насладился богатством и положением в этом мире и безболезненно скончался!»

Старшóй Лань говорил громко и отчётливо. С виду он ничуть не страдал. Он и впрямь ничуть не страдал.

Я и ещё три человека состязались в поедании мяса на пустыре перед кухней мясокомбината.

В последующие годы я часто вспоминал это событие. И каждый раз вспоминая о нём, настолько погружался в прошлое, что мог забывать о том, что делал и о чём думал, душой и телом возвращаясь в те дни.

Состязание назначили на шесть часов пополудни. В это время дневная смена заканчивается, а рабочие ночной уже прибывают на комбинат. Шёл четвёртый месяц по лунному календарю, начало лета, время самых длинных дней в году. В шесть часов пополудни солнце стояло ещё высоко, крестьяне ещё работали в поле. Только что убрали пшеницу, и в воздухе разливался её аромат. Много пшеницы сушили за шоссе перед нашим комбинатом. Иногда порывы ветра заносили к нам на территорию смесь сельскохозяйственных запахов. Мы, хоть и жили в деревне и прописка у нас была деревенская, настоящими крестьянами уже не были. Днём мы скотину промывали, а вечером и ночью промытую скотину забивали. После окончания забоя в первую половину ночи забитый скот разрубали, приглашали работника станции контроля качества мясопродуктов поставить синюю печать, а во второй половине ночи везли в город. В последнее время на дежурство снова стал выходить дядюшка Хань, этот наш подчинённый со станции контроля, и начал было делать всё на полном серьёзе, мол, дружба дружбой, а служба службой, но очень скоро это ему надоело. Он швырнул печать и штемпельную подушечку в наш забойный цех, чтобы мы ставили печать сами. Чтобы не допустить потери воды и тем самым уменьшить вес мяса, а самое главное, конечно, чтобы потеря воды не повлияла на качество мяса, мы обрызгивали верхнюю его поверхность водонепроницаемым резиновым клеем. Ничего полезного для людей в этом клее не было, но и вредного тоже. В то время холодильник у нас ещё не был достроен, и мясо забитого ночью скота нужно было той же ночью вывозить. На трёх грузовиках, приспособленных под перевозку мяса, у нас работали демобилизованные солдаты, водители отличные, с решительным характером и брутальной внешностью, вызывающей уважение. Каждую ночь часа в два охранник с лязганьем распахивал ворота мясокомбината, и три грузовика, доверху набитые мясом, которое можно есть без опаски, следуя вплотную друг за другом, этак воровато выкатывались с территории предприятия, поворачивали, взбирались на асфальтированное шоссе, а потом радостно устремлялись вперёд, как дикие скакуны, и яркий свет их фар окрашивал белым дорогу в город. Хотя я знал, что они везут мясо, начисто промытое колодезной водой, что оно свежее и его можно есть спокойно, всякий раз видя, как они потихоньку выезжают с предприятия в предрассветной мгле и, добравшись до дороги, газуют и яростно мчатся по ней, в душе возникало непостижимое ощущение, что они везут не мясо, которое можно спокойно есть, а постыдный контрабандный товар, взрывчатые или ядовитые вещества.

Должен со всей серьёзностью разъяснить вопрос, в отношении которого очень долго вводят в заблуждение общественность: не всё промытое мясо плохое. Я признаю, что, когда в нашей деревне мясников существовали единоличные хозяйства и забой скота производился незаконно, многие впрыскивали воду в мясо, не соблюдая гигиену окружающей среды и используемой воды, и, по сути, производили мясо низкого качества. Но у нас на комбинате впрыскивание воды после забоя было заменено на промывание перед забоем, это была целая революция в истории забоя, и, как сказал Лао Лань, значение этой революции трудно переоценить. Есть ещё один важный фактор, определивший то, что промытое на нашем комбинате мясо значительно свежей и нежней мяса непромытого. Мы могли с самого начала использовать воду из-под крана, но не стали этого делать. Потому что в водопроводной воде содержатся хлорная известь и другие химические вещества. Производимое нами мясо есть продукт периода аграрной цивилизации, и любые химические вещества оно отвергает. Поэтому мы решили использовать воду из глубокого колодца на территории комбината. Вода в этом колодце прозрачная и чистая, невероятно сладкая, превосходит по своим качествам и питьевую воду в бутылках, и минералку. Такая вода сама по себе чудесный напиток. Многие люди, страдающие от покрасневших и опухших глаз вследствие внутреннего жара, промывали их водой из этого колодца, и глаза тут же прояснялись. А если те, у кого от внутреннего жара желтела моча, выпивали пару чашек нашей воды, то их моча сразу становилась прозрачной, как струя источника. Сами подумайте, если мы такой водой промываем скот перед забоем, каким высококачественным должно быть производимое нами мясо? Употребляя такое мясо в пищу, вы, даже если ещё и испытываете беспокойство, уже навсегда сохраните в душе память о нём. Попробовавшие наше мясо отзывались о нём хорошо. Наше мясо имело исключительное право продаж на крупных городских рынках. Надеюсь, услышав слова «промытое мясо», не будут вспоминать о грязных подпольных забойных цехах, о зловонном привкусе гнилья, ведь наше мясо напитано водой, в нём жизнь бьёт ключом, от него исходит дух молодости. Жаль, не могу предоставить вам возможность увидеть наше промытое мясо, к сожалению, достигнутых мной тогда успехов сейчас нет и в помине, я только в памяти могу попытаться вновь осознать славную историю моего, а также нашего мясокомбината.