Коллектив авторов - От сердца к сердцу

— Ты красивая.

— Не правда.

— Не похожая ни на кого. Ты моя звездочка.

— А ты мой гномик с красными щеками.

Мы закрыли кабинет на ключ и на всякий случай, не держась за руки, вышли через дверь во двор. Мы шли по темной улице рядом, кожей ощущая присутствие друг друга, и свернули в аллею парка. Он шел и смотрел, как я кружусь, раскинув руки, глядя в темное небо. Он подходил, надевал мне на голову упавший капюшон и целовал, притянув к себе за меховой воротник. Он провожал меня до остановки, где мы ждали мой автобус. Я просто садилась в него и уезжала, не говоря Женьке ни слова. И он молчал, провожая меня взглядом.

Истекла неделя, закончились пары немецкого у механиков. Они написали итоговый тест и попрощались со мной.

— Я уезжаю в воскресенье, — говорила я Женьке, когда мы шли по улице рядом. — Осталась последняя неделя.

Он тогда ничего не сказал, и мне показалось, что он ничего не услышал, но это было не так. Он это чувствовал, так же, как и я. Еще два раза мы встретились днем, когда я говорила маме, что иду к подруге. Мы просто шли молча рядом, и ничего не хотелось говорить. Все уже было сказано без слов. Все было предельно ясно.

В субботу вечером я ждала его в парке в назначенное время. Я заметила его издалека, и, замерев на месте, осталась наблюдать, как он идет ко мне размеренным шагом, сокращая расстояние между нами. Хотелось, чтобы этот момент не кончался никогда.

Он подошел и поздоровался, как всегда, глазами, и я ответила ему молчаливым приветом. Мы зашли в кинотеатр, купив билеты в последний ряд в почти пустом зале. Не знаю, какой фильм тогда шел; мы сидели позади всех и смотрели друг на друга, держась за руки.

Мы вышли, не дожидаясь окончания сеанса, и снова вернулись в парк. Обойдя его по кругу, вернулись к воротам.

— Мне пора, — сказала я тихо, — скоро минут мой автобус.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, — зачем-то сказал он, словно надеялся, что я смогу остаться.

Мы двинулись в сторону автобусной остановки.

— Ты не должен так говорить, Женя. Давай по-английски, не прощаясь?

— Я не умею, — ответил он, не отпуская мою за руку.

Мы остановились на тротуаре. Я обняла его и заглянула в глаза.

— Я всегда буду с тобой, ты это знаешь. Я всегда буду жить в твоем сердце. Время пройдет, а я всегда буду такой как сейчас для тебя. Я буду улыбаться тебе. И ты будешь всегда со мной, я знаю это. Я никогда не смогу тебя забыть. И когда тебе будет очень плохо, ты вспомни меня, вспомни снежный холодный январь, вспомни эту ночь. Ты будешь знать, что где-то на этом свете есть я, которая помнит эту ночь, твою улыбку и твою нежность, которая любит тебя и знает, что где-то есть ты, который тоже помнит и любит меня. Я благодарна тебе за то, что ты помог мне многое понять. Заставил поверить, что жизнь не стоит на месте и не стоит зацикливаться на чем-то, нужно обязательно идти дальше. Я благодарна судьбе за то, что встретила тебя.

Я видела, как останавливается мой автобус, открываются его двери и люди спешат занять места. Я отстранилась от Женьки.

— Так и будет, поверь мне, — улыбнулась я и побежала к автобусу.

Запрыгнула на подножку, и Женька растворился в слезах, застилающих мои глаза. Двери закрылись, и автобус увез меня прочь.

В воскресенье я села в поезд, долго махала рукой родным. И улыбнулась Женьке в моей голове. Может, память прочнее глянцевой бумажки?

Наверняка.

Наша совместная творческая деятельность с сестрой началась в тот момент, когда она встала на ноги. Не в переносном смысле, а в буквальном. До этого в концертном деле она была бесполезна: выдавала своим наличием лишь ударную дозу мимишности да обкаканные пеленки. Но как только Викуля научилась стоять вертикально и не шлепаться на попку, во мне проснулась страсть к коллективизации, которая вылилась в создание концертной бригады.

До появления Викухи я, конечно же, радовала родителей стишками да песенками. Сплясать тоже могла. Но все это носило эпизодический характер. И было неинтересно. Для меня. Появление сестры означало, что теперь есть соратник и подчиненный, а это давало безграничный простор для творчества.

Наш первый совместный выход состоялся на Дальнем Востоке и был приурочен к Новому году. Подготовили стишки-песенки. Естественно, солировала я, а сестра выполняла функцию подтанцовки и массовки. Помню, тогда мы даже стенгазету сделали. Ну как стенгазету… Листы из альбома для рисования развесили булавками на ковре.

Она до сих пор хранится в закромах Родины. Родители читали и даже хвалили. Хотя, на самом деле, на творение рук наших без слез не взглянешь: у меня ген, отвечающий за создание прекрасного, атрофирован с рождения, а Викуля в тот период жизни выдавала концептуальные абстракции.

Чем старше мы становились, тем больше у нас появлялось возможностей для расширения репертуара. Уже в Новосибирске, также к Новому году, мы решили подготовить смертельный номер «Укрощение дикого животного». Роль Натальи Дуровой я, на правах режиссера, отдала себе. Вике предстояло стать ассистентом. Роль дикого животного досталась собаке Чике.

Ее имя никак не связано с блатным жаргоном. Там другая история. Вообще-то я ее хотела назвать Кора. Фенимора Купера перечитала. И особенно мне понравился «Последний из могикан». Вот оттуда это. Сестра поддержала идею, и мы поделились соображениями с родителями на семейном совете, который был созван в связи с появлением животного.

Папа вполне резонно заметил, что собака не очень крупная, беспородная и надо бы что-то попроще. Я обиделась. Нам предложили рассмотреть вариант Чика. В честь речки Чик, на которой собачка была спасена. Мы подумали, что это логично, и я перестала обижаться.

Ехал папа по своим геологическим делам вдоль реки Чик. Был март, на реке был ледоход. И вдруг он увидел, что на льдине плывет собачка. И плачет. Папа натянул болотные сапоги и полез в ледяную воду спасать песика.

В машине был беляш. Со спасенной животиной разделили его по-братски: собачка съела мясо, папе досталось тесто. После такого деваться было некуда, и собачка поехала к нам домой. Впереди предстоял последний этап операции — легализация животного на одной с нами жилплощади. Папаня подошел к этому вопросу творчески. Когда я пришла домой из школы, жилплощадь блестела. Он показал мне собачку, и я тут же ее полюбила.

Мы сели в засаду у кухонного окна ждать появления мамы с Викой. Как только они показались на дороге, папа без куртки и шапки выскочил на улицу.

— Ларчик, — кричал папаня, — а я уборку сделал!

Но маму так просто не проведешь.

— Что случилось? — спросила она.