Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

Посылала ему пироги и пирожные. Наверное, ему они не нравились, но, может быть, нравились его товарищам.

Стоит только начать думать о Джимми, всегда в конце концов перескакиваю на воспоминания об Эдди. Однажды утром, собирая яйца, опять вспомнила о нем. Смешно, а Джимми никогда этого не понять, — я ведь вправду совершила то, что он называет такими страшными словами. Совершила с Эдди, а ведь он был моим законным мужем.

Обожала его кудрявый затылок и, безрассудно отдаваясь ему, совсем не обдумывала линию своего поведения. В ответ добилась, что он не уважал меня и обходился со мною по-хамски. Ему хотелось, чтобы, пока он развлекается на стороне, его жена раздувалась бы от гордости только потому, что она — его жена.

Для него-то, конечно, большая удача, что я за него вышла. Читала как-то в газете о помешанных на сексе. Они начинают убивать, потому что женщины не доставляют им удовлетворения. И с Эдди вполне могло такое приключиться. Всегда думала, что он псих, и даже говорила ему об этом, когда он по три-четыре раза на дню наскакивал на меня. Но ему казалось, будто дело только в том, что это я его завожу. Он бесился и запросто мог меня задушить. Иногда, и вправду, я его раззадоривала, но только не четыре раза в день. А он все ругался.

— Ты мерзкая сучка, — говорил он.

И повторял постоянно, и я наконец перестала замечать и раздражаться. Чем меньше я обращала внимания на его ругань, тем подлее он делался. Он вытаскивал меня на задний двор, когда у какой-нибудь из его сук начиналась течка, чтобы я наблюдала, как на нее влезают кобели. Вскоре перестала сопротивляться — смотрела и все тут. Кажется, это зрелище меня вообще никогда не раздражало.

— Ты только глянь, лапа, — говорил он. — Она ведь точно как ты, правда? Ну, совсем как ты. Тебе нравится?

Не отвечала вовсе или выдавливала из себя пару слов, закипая от его похабели.

— Что особенного в собачьей вязке? — говорила я.

А однажды говорю:

— Надо же, милый. Жаль, не знала, что тебе так нравится любоваться этим делом. Так уж и быть, давай пристроим зеркало у кровати, чтоб тебе было на что посмотреть.

В общем, придумала, как с ним справиться. Он удивился, но решил не отступать.

— Да ради Бога. Давай, — говорит.

Поставили зеркало. Он чуть не спятил. Ему нужно было чувствовать, что он самый потрясающий мужик на свете. И терялся, когда не получалось. А я в тот день не позволила ему распетушиться: то и дело смеялась, откровенно хохотала над ним. Все, что он вытворял, мог бы с тем же успехом проделывать с подушкой. Он и сам догадался. Стоило ему глянуть в зеркало, как он натыкался на мою усмешку. В тот раз ненавидела его за то, что вышла замуж за него, а не за Гида. Он так крепко сжал мою руку, что сломал мне безымянный палец.

— Мне осточертел твой идиотский смех, — говорит и стискивает мои пальцы. — Давай, поплачь теперь, стерва.

Не заплакала, а просто молча на него уставилась. Он встал, оделся, уехал в Оклахому, и недель шесть его не было. К тому времени, когда он вернулся, я почувствовала, что беременна. Это был Джимми.

Но не скажешь, что время, прожитое с Эдди, было таким уж плохим. Вела себя подло по отношению к нему всего несколько раз, когда никаких сил терпеть не было. А иногда, когда я мыла посуду, он вдруг входил, улыбался, развязывал на мне передник, прижимался сзади, поглаживая мои волосы, шею, грудь, спину, пока, наконец, я не поворачивалась к нему и не начинала целовать, оставляя мыльные следы на его рубашке.

Из его девчонок видела только одну, рыжую. Она явилась на похороны вместе с его сестрой Лориной. Эта Лорина исключительно тонко дала мне понять, что бедняге Эдди следовало жениться не на мне, а на этой рыжей. Когда его убили, то хоронили не дома, а в Чикише, штат Оклахома, где жила Лорина. Ехать туда нужно было поездом, и эта поездка была самой дальней в моей жизни. Дело было в холодном и дождливом феврале. Эдди в гробу выглядел очень красивым. Рыжая была так себе, красавицей не назовешь, и вела себя не слишком любезно. Обратно в Хенриетту я ехала одна целую ночь, путешествие было печальным. В черном окне вагона отражалось только мое лицо, ничего больше не было видно. Не могла поверить, что Эдди мертв, казалось, что настанет еще время и его руки прикоснутся ко мне. В Хенриетте поутру меня встречал Джонни с мальчишками. Они поджидали меня с вечера в небольшой гостинице. Солнце уже встало. Мальчики впервые в жизни уехали из дому. Наверное, они замотали беднягу Джонни вусмерть, таким усталым он выглядел. Рада была его увидеть. Мальчики стеснялись и молчали. Джонни подошел и положил мне ладонь на лоб. Рука приятно холодила.

— Молли, дорогая, у тебя жар, — сказал он. — Это от нервов. Похоже, что ты заболела.

— Не нравится мне разъезжать, — сказала я.

Присела на корточки, чтоб мальчики увидели, что я не сержусь на них, и они повисли на мне. Джонни купил им на завтрак пончиков, раньше они их никогда не пробовали. Кажется, мне тоже не приходилось. Пока мы ели, он накрыл телегу тентом — моросил дождь. Из кучи одеял он соорудил нам замечательную лежанку на соломе, там мы с мальчишками устроились, свернулись клубком и проспали почти всю дорогу. Мальчики вконец умаялись, ожидая меня, а потом целыми днями не отпускали от себя. Недалеко от дома я проснулась и перебралась на козлы к Джонни. Он хотел, чтоб я завернулась в одеяло, но туман и дождь были приятны. Увидела наш дом и заплакала, плакала до самого порога. В середине ночи проснулась. Джонни храпел, его рука лежала на мне. Пыталась представить себе Эдди. Нет, его больше не будет никогда. Заплакала, волосы мои на руке у Джонни промокли насквозь, но он так и не проснулся.

Гид и Джонни подкатили, когда яйца были собраны и я меняла воду для кур. Мотор работал, и они глядели на меня из машины. Понятно, оставаться не собираются, иначе бы уже усаживались на кухне. Принесла им попить воды. Оказалось, Гид торопится по делам, и Джонни еле-еле уломал его заехать, чтобы меня повидать, когда проезжали мимо.

— Обед у меня сегодня — сказка, ребята, — сказала я.

Гид был в перчатках, рука его лежала на руле.

— Надеюсь, у тебя неплохой аппетит. И ты все съешь сама, — сказал он. — До обеда нам нужно сделать двухдневную работу. Как поживаешь?

— Отлично. Только одиноко, — сказала я. — Сегодня ты похож на настоящего богача.

— Он такой и есть, — сказал Джонни. — Любой бы дурак разбогател с таким дешевым работником, как я.

Обошла машину и подошла к нему.

— Ты рискуешь, — сказал Джонни. — Не видишь, Гид держит ногу на газу? Он мог на тебя наехать.

— Не такое уж я дерьмо, — сказал Гид.

— Наверное, лучше обходить сзади, — сказала я.

— Нет. Нужно лезть по крыше. Этот тип может и назад дернуть.