Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

— Бог мой, — сказал Гид. — Настоящая трагедия.

— Никогда не забуду, как патока текла по склону, — сказала Молли.

— О чем ты хотела нас попросить? — спросил Гид.

— А, старуха Рони сбежала на большое пастбище, — сказала она. — Мне ее никак не поймать.

Рони — ее дойная корова. Настоящая бешеная ведьма.

— Сейчас поедем и поймаем, — сказал Гид и встал.

Молли поставила чашку и пошла к своей машине, а мы к пикапу.

— Чур, ты за рулем, — сказал Гид.

— Не беспокойся, — сказал я. — Этот пикап — мое единственное средство передвижения. И я не могу допустить тебя к рулю.

— Неохота гоняться за коровой, — сказал он. — Чего доброго, своих не успеем покормить.

— Нет уж, давай отловим, — сказал я. — Через пару дней ты ляжешь на операцию, и мне тогда что — крутиться одному?

— Нужно Молли выдать замуж, — сказал он. — Трудно ей одной. Я ведь совершенно не собирался ее обижать.

— Иногда она бывает слишком чувствительной, — сказал я.

— Я уже слыхал как-то историю про патоку, — сказал он. — Жуть. Представляю, что чувствовали дети.

Когда мы подъехали к дому Молли, она входила в заднюю дверь, собираясь готовить обед. Я отправился на гумно. Но не успел я подойти, как мне навстречу уже оттуда шел Гид.

— Давай побыстрее отловим старую потаскуху, пообедаем и поедем, — сказал он. — Кого ты хочешь, Честера или Мата?

— Пожалуй, Честера.

— Черт, — сказал он, пытаясь оседлать Мата. — Этого толстого борова седлать — все равно что бочонок с виски.

Но сочувствия он от меня не дождался, потому что я как раз откинулся назад, чтобы набросить седло, а тут Честер взял да и засунул переднюю ногу в подпругу. У меня чуть не сломалась спина, и я уронил седло.

— Я кончил, дорогой, — сказал я. — Больше у меня не встанет.

Гид вдоволь посмеялся.

Но, как бы то ни было, справляться с лошадьми все же проще, чем с коровами. На старуху Рони мы наткнулись быстро. Она стояла прямо у корыта с солью, и Гид развеселился.

— Ты только погляди, — сказал он. — Управимся мигом. А то я уже боялся, что старая карга прячется где-нибудь в кустах.

— Ну, тут бабушка еще надвое сказала. Бывало, что скотина торчала возле самых ворот и все равно ухитрялась сбежать. Помнишь эту парочку — Мика и Засранца?

Это были два шустрых вола, которых Гид держал десяток лет. В одно лето мы только тем и занимались, что гонялись за ними вдоль всего Луковичного ручья, пока наконец не затолкали в загон, где было сено. Но тут Гид потерял бдительность, и Засранец сбил его с ног, свалил корыто с водой, разорвал три проволочных забора и удрал.

— Ну ладно, это же просто старая дойная корова, — сказал он. — Обойди ее с той стороны.

Я начал обходить. Старина Честер скакал с грацией дорожного катка. Сперва Рони вела себя прилично, может быть, она даже нас не заметила. Наверное, подумала, что Честер и Мат оказались тут сами по себе. Обычно Молли погоняла ее, двигаясь пешком, и может быть, Рони прежде вообще не видала людей верхом на лошадях.

Но когда разобралась, что к чему, начались гонки. Пригнув голову и мотая выменем из стороны в сторону, она дала деру. Я оказался ближе к ней, чем Гид, и потому вонзил шпоры: если она скроется в мелколесье, мне не отмыться до второго пришествия. Глупый Честер ничего не понимал, но старался изо всех сил. Еле-еле нам удалось преградить корове дорогу в заросли, но тут она повернула на юг, а Гид рванул следом. Смешнейшее было зрелище. Его Мату было все едино — что корова, что луна, и когда нужно было преградить корове путь, чтобы она развернулась, вместо этого он на полном ходу внес Гида в чащу. Его хлестали ветки, а до меня доносилась громкая ругань. Но было не до него, я мчался следом за Рони. Оказалось, что она бегает куда быстрее, чем мой Честер, и я надеялся лишь на то, что она тормознется у южной ограды. Но тут Гид на Мате вылетел из кустов и сел ей на хвост. И, хоть ни шляпы, ни части рубашки на нем уже не было, колючие кусты не погасили его боевого пыла. Он держал наготове лассо. Никто, будучи в здравом уме, не стал бы бросать лассо, сидя на рабочей лошади, но Гид, если ему взбредет в голову, готов заарканить слона со спины пони. Он то и дело нахлестывал бедолагу Мата, и тот, похоже, решил, что наконец-то участвует в бегах. Раскручивая лассо над головой, вопя и гикая, Гид взлетел на небольшой бугорок, пустил лассо и поймал корову. Вот тут-то и настала беда. Любая нормальная лошадь, если у нее есть хоть капля мозгов, останавливается сразу после того, как седок кинул лассо. Но Мат про это никогда ничего не слыхал. Гид все сразу понял и натянул поводья — не тут-то было, Мат продолжал гонку. Летя мимо старой коровы, он, быть может, и обратил на нее внимание, но никак не мог предположить, что они с ней как-то связаны. Для него она была лишь частью пейзажа. Рони совсем обалдела. Секунду назад она летела в гордом одиночестве, а теперь вдруг ее тащила веревка, на другом конце которой дергался Мат. Ей пришлось пропахать землю не хуже плуга. Гид остался всего лишь зрителем, болеющим за корову. Наконец до Мата дошло, что он тянет за собой настоящий якорь. Когда я к ним подъехал, все трое тяжело дышали.

— Ну вот, она и поймана, — сказал я.

Один ее рог сломался, а передняя нога оказалась вывернутой в сторону. Пользы теперь от нее было столько же, как от половой тряпки.

— Почему ничего нельзя сделать как следует? — сказал Гид.

Он не сказал: «Почему я не могу ничего сделать как следует?» А если бы корову заарканил я, он сказал бы: «Что за дурацкие фокусы?»

— Утешает одно, — сказал я. — Больше не нужно ее ловить.

Но Гиду было не до шуток.

— Никто в этом не виноват, — сказал я.

— Да, но сделал это я, — сказал он. — Я дам Молли новую корову.

— Не выйдет, — сказал я. — Молли откажется. Мы же просто соседи, поэтому она попросила нас помочь. А тут несчастный случай, всякое бывает.

— И чаще всего со мной, — сказал он. — Поехали. Пусть корова побудет здесь, пока мы не вернемся.

— А если ее не окажется на месте, мы легко ее выследим, — сказал я. — Где твоя шляпа?

Рука его взлетела к голове, и он еще больше помрачнел. Он еще не успел заметить ее отсутствия. Мы с Честером подождали на холме, пока он искал шляпу.

Молли приняла печальную весть спокойно, как могла. А может, ее это вообще не тронуло, не знаю. Когда мы приехали, на столе уже стояло мясо с бобами и подливой, в большом котле парились кукурузные початки, а по стаканам чая со льдом стекал пот.

— Жаль корову, — сказала Молли. — Но она все равно была вроде дикой волчицы. Мне всегда приходилось ее треножить.

Про новую корову она не хотела и слышать, и даже не разрешила нам пристрелить старушку. Разговаривать не было настроения, мы быстро поели, погрузили наши седла и поехали. Молли провожала нас, стоя на заднем крыльце и завязывая тесемки панамы.