Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

— Замечательно, — сказал я.

— От Вилли я чуть не спятил, — сказал он. — А к тебе он вязался?

— Слегка. Я отпугнул его при помощи мази № 62. Ты думаешь, это правильная тактика?

— Сойдет, пока я здесь, — сказал он.

— Молли говорила, что тебе велено сбавить обороты, — сказал я.

— Еще чего, — сказал он. — Врачам дай только волю, так весь мир перестанет шевелиться и будет только жопу отсиживать. Но скажу тебе по секрету. Я последний раз в больнице. Если у меня начнет болеть так, что жить не захочется, я застрелюсь, как отец. Он правильно смотрел на всю эту лабуду.

— Вообще-то я принес тебе подарок, — сказал я.

Я выбрал для него хорошую, гладкую резную трость и теперь вручил. Я надеялся, что он никому этой тростью не врежет. Однажды я подарил ему бич, после чего врачи и сестры меня чуть с потрохами не съели. Им казалось, что у него и так хватает оружия.

Трость развеселила его до коликов.

— Большое спасибо, — сказал он. — Теперь я — настоящий денди.

Тут открылась дверь и возник маленький рыжий врач.

— Ну, как наш больной? — сказал он.

Мы промолчали, а он подошел и стал разглядывать температурные кривые. Я понял, что он прибыл, чтобы меня выгнать.

— Ну что ж, все прекрасно, — сказал он Гиду. — Неплохо бы этому джентльмену уйти, а вы бы немного вздремнули.

Говорил он с некоторой робостью, видно, уже успел схлестнуться с Гидом.

— Это было бы говенно, — сказал Гид, выкладывая трость на простыню.

— Но вы же понимаете, больному нужен покой, — обратился врач ко мне. Лечащим врачом Гида он не был. — Я уверен, джентльмен не против удалиться.

— Откуда вы знаете? — сказал я. — Может быть, я не уберусь ни за какие коврижки.

— Выйди, — сказал Гид врачу. — Мне нужно обсудить кучу дел с этим парнем. А спать я буду, когда захочу, я не собираюсь менять свои привычки.

— В больнице есть правила, — сказал врач. — Если он не уйдет, его придется выставить.

— Прекрасно, — сказал я. — Только позови на помощь всю банду своих телок-сестер.

— Ну, вы, ковбои, — сказал врач. — Вбили себе в голову, что весь мир крутится вокруг вас. Дождетесь.

И ушел в ярости.

— Пора валить отсюда, — сказал Гид. — Нечего тянуть резину.

Я промолчал, а он глянул в окно.

— Подгони свой пикап поближе, — сказал он. — Я по горло сыт этим дерьмом.

Двадцать минут спустя мы с ним уже катили в Талию, и за нами гнались все кому не лень, кроме разве что ЦРУ. Врачи и сестры устроили настоящий Судный день. Но Гид на них не обращал внимания. Больнице в Уичито не сравниться с той, в Галстоуне. Оттуда он удрал, арендовав аэроплан, и самостоятельно прилетел домой. Иногда очень удобно быть богатым.

— Вот ты теперь возьмешь да и помрешь, — сказал я. — А виноватым окажусь я, а не врачи.

— Нет, я в порядке, — сказал он. — Просто еще какое-то время надо беречь бок.

— Тебя домой отвезти?

— Пожалуй.

Когда мы проехали еще пятнадцать миль, он немного прокис.

— Нет, Бога ради, отвези меня к Молли, — сказал он. — Дома меня просто вырубят и отволокут обратно в больницу. Врач будет меня навещать и у Молли, а вы с ней поможете мне отбиваться от водителей «скорой помощи».

— О'кей, — сказал я. — Как только окрепнешь, чтобы самому о себе заботиться, я отвезу тебя домой.

— Слушай, вдруг я не выздоровею? — сказал он. — Это сильно удивит Молли?

А я понял, что вопрос решен окончательно, разве что он умрет прежде, чем я довезу его до Молли. Похоже, он проживет у нее до конца дней своих. А что остается делать мне, если так оно и случится, я не знал.

Побег Гида развеселил нас всех. Сигналя что было мочи, я взлетел на холм возле дома Молли, и, наверное, она решила, что началась война. Тряска по сельским дорогам так измучила Гида, что, скорее всего, он уже жалел, что не остался в больнице. Но тут Молли выбежала нам навстречу, мы отвели Гида в дом и уложили его в большой спальне с южной стороны, где его обвевало свежим ветром, и скоро он снова ожил. Молли спросила, чего бы ему хотелось, и он сказал, что хочет помидоров. Она притащила из огорода целый таз, и он ел помидоры и запивал их кофе до тех пор, пока к нему не вернулась бодрость духа. Ближе к вечеру объявился его лечащий врач и попытался забрать его с собой в больницу, но Гид не дался. Теперь врачу придется приезжать сюда каждый день.

Побег из больницы пошел Гиду на пользу. Иногда он еще бывал вялым, но, вообще-то, стал быстро поправляться. Молли ухаживала за ним, хорошо кормила и заставляла много спать, а для Мейбл с Вилли он оказался недоступен. Никто его не расстраивал.

С Вилли мне пришлось сцепиться в очередной раз. Я пил «Делаварский пунш» на заправочной станции, и все парни смеялись до колик, услыхав историю про Гида. Потом, когда я оттуда ушел, на улице увидел Вилли. Он махал рукой, чтобы я остановился.

— Нечего мне махать, Вилли, — сказал я. — Я тебе не автомобиль какой-нибудь.

— Ты отдаешь себе отчет, какую гнусность ты сотворил? — сказал он. — Ты спрятал Гида от всех.

— От кого это от всех? — сказал я. — Сегодня утром у него был врач и сказал, что он быстро идет на поправку.

— Ты спрятал его от любящих людей, — сказал он. — Ну, и когда он возвращается?

— Наверное, когда сам захочет, — сказал я. — Вчера он сказал, что на следующей неделе снова возьмется за ограду. Это тебя успокаивает?

— Нет. Ты ведь знаешь, что ему нельзя работать.

— Я-то знаю, — сказал я. — Только как мне его остановить? Может, ты сумеешь?

— В общем, я тебя просто предупреждаю, — сказал он. — Не ссорься с законом. У меня найдутся приятели-судьи.

— Они тебе наверняка понадобятся, — сказал я, и он удалился.

Слушая эту историю, Молли и Гид веселились. Гид, сидя в постели, ел мороженое.

— Как бы его вытурить из нашей округи, — сказал я. — Сплошные неприятности с этой демократией. Столько возни с выборами, а в результате народ оказывается таким глупым, что снова и снова запускает в офисы мерзавцев и бездельников.

— Мне такие разговоры не нравятся, — сказала Молли, помешанная на демократии.

Гид протянул ей вазочку из-под мороженого.

— Угу, — сказал он. — Все это очень мило. Но мне пора подниматься и браться за дела.

Молли поморщилась, но он не заметил. Он уже составлял планы. Понятно, в постели он долго не задержится.

Но Молли творила чудеса. Она с ним спорила и воевала, играла в домино и кормила мороженым, и ей удалось удержать его в койке еще неделю. Она так старалась, что чуть не слегла сама.

Не знаю, что они там решили насчет его дальнейшей жизни. Молли, ясное дело, хотела, чтобы он остался с ней, и, наверное, они об этом разговаривали без меня, но дела на ранчо обычно занимали целый день, и я только к ужину выбирался проведать больного. По ночам становилось прохладнее, мы сидели на крыльце и разговаривали.