Роберт Глэнси - Мелким шрифтом

А это значит, что тебе пора распрощаться с давно лелеемой мечтой о бабле, которое посыплется на тебя с фондовой биржи. Там не любят тех, кто в один день лишается крупных сумм. Бухгалтеры таких казусов не одобряют. Что, досадно? Ведь ты вот — вот должен был стать непристойно богатым. (Утешайся тем, что непристойным ты останешься при любых условиях.)

Я тихой сапой испортил — или подпортил? Или, может, подправил? — целую кучу договоров. Так что готовься к нашествию обозленных клиентов: [213]

Короче, ты влип по полной. И даже твой дешевый шарм тебя не спасет. Подозреваю, что твоя «полузвездная» слава юриста высшего класса скоро сдуется; я почти уверен, что Совет по этике предложит тебе освободить кресло. Не успеешь глазом моргнуть, как твоя слава сменится бесславием.

Если ты до сих пор еще не понял, это — предсмертная записка самоубийцы.

Но самоубийство тут не обычное. Кончаю с собой не я, простой смертный. Это корпоративное самоубийство — явление сугубо современное, чисто документальное. Я стираю себя с бумажной страницы; впредь надеюсь жить в более реальном мире. Твердо уверен водном: никто и никогда больше не наймет меня работать юристом. Эта уверенность дарит мне ощущение безмятежного благополучия.

Когда где — нибудь осяду, быть может, даже воспользуюсь той прекрасной зарплатой, которую ты мне собственноручно отписал, и займусь тем, о чем мечтал всегда: буду лечить людей, чтобы хоть отчасти компенсировать добром то зло, которое творил прежде. Помнишь день, когда я ухитрился вынудить тебя подписать мой новый трудовой договор?

Знаю, я чуточку исказил факты, и предвижу, что ты обратишься в судстребованием аннулировать договор, поскольку он был подписан в специально подстроенных обстоятельствах, дабы ввести тебя в заблуждение. Однако случись нам с тобой обсуждать вопрос о подстроенных, заведомо несправедливых обстоятельствах, мои собственные обстоятельства покажутся суду предельно несправедливыми. И потому взываю к твоему природному представлению о справедливости и прошу считать эти деньги компенсацией за ущерб. Надеюсь, у тебя хватит чувства чести оставить в силе мой новый договор; пусть он будет неким возмещением за то, что ты так подло опозорил мою жизнь. Возможно, Оскар, я тебя переоцениваю, но почему бы тебе не удивить меня? Почему бы не доказать, что я в тебе ошибался? Не строй из себя великого юриста, не пытайся меня одолеть; вспомни, что ты творил, брось яриться и — ради разнообразия — соверши достойный поступок.

Я покончу с собой еще и в том смысле, что с этой минуты для Элис и для тебя я — покойник. То есть вы меня никогда больше не увидите И обо мне не услышите. А это, по — моему, и есть смерть. Полагаю, такая смерть придется мне по вкусу.

Итак, считай это моей последней волей и завещанием. Я стараюсь избавиться от бумаг, от всех официальных документов. Водительские права я уже потерял — неплохо для начала. (На самом деле их у меня забрали после аварии.)

Моя лицензия на юридическую деятельность тоже куда — то запропастилась. Карту социального страхования я порезал на мелкие кусочки, а свидетельство о рождении сжег.

Паспорт останется при мне, пока я не подыщу сносного места для жилья; тогда осяду там, отдохну, а потом умру и сгнию. С этого времени я для вас — отрезанный ломоть; кое — какие деньжата у меня есть, а вы разлагайтесь себе и дальше, отравляйте друг друга собственными ядами. Будьте уверены, это не запретительное распоряжение, как выражаются наши американские кузены — юристы. Наоборот, это — разрешительное распоряжение.

Сим подтверждаю, что вам, Оскар и Элис, дается законное, моральное и эмоциональное право продолжать вашу любовную связь. С моего благословения, братец, можешь и дальше трахать мою жену до потери сознания.

Я тебе, Оскар, не судья. С делами ты справляешься хорошо; беда в другом: то, что ты делаешь, чудовищно плохо. Едва вспомню, как мы зарабатываем на жизнь, меня с души воротит: что после нас останется?..

Серьезно, Оскар, — что мы оставим после себя на земле? Какое наследство?

Мы — те самые братья, которые всячески обезопасили богатых негодяев?

Таков итог нашей жизни?

Тебя это не пугает?

Меня — пугает. Недавно мне привиделся вариант конца света: на Землю, где все и всё погибло, прилетели инопланетяне, стали рыться в каменных обломках и не нашли ничего, кроме пачек контрактов — то есть гор макулатуры, которую мы производим и тем живем. От человечества и всего мира только эти контракты и останутся. Какие — то мелочные споры между деловыми партнерами, омерзительные брачные соглашения, откупные выплаты корпораций, хитроумные лазейки, позволяющие злодеям ускользнуть от расплаты, бесчисленные истории ссор и смертей.

Думаю, инопланетяне пролистают парочку папок, покачают благородными зелеными головами и промолвят:

— Н-да, невелика потеря.

Уменя нет намерения изменить мир, я не настолько честолюбив. Но мне не по душе тратить свое рабочее время на то, чтобы мир становился чуточку хуже, чем он есть.

И напоследок один совет, если позволишь.

Оскар, не припомнишь ли, случайно, одно предписание суда под причудливым названием Arrestandis bonis ne dissipentur ? Оно касалось человека, у которого украли собственность, но вор пустил украденное на ветер или не сумел его содержать. Именно это ждет тебя и Элис. Ты ее украдешь, но не сумеешь ее содержать, и тебя она тоже неминуемо уничтожит.

Да, чуть не забыл: я переслал это письмо Нине, твоей очаровательной жене (представляю, как ты выкатил шары, увидев в адресной строке пометку «Копия», а потом имя Нины) ; да — да, все верно, я действительно поставил ее адрес в копию.

Я всегда жалел, что слишком мало общался с Ниной; надеюсь, что из этого послания она хотя бы отчасти поймет, что я за человек.

Привет, Нина!

Если ты прочтешь эти строки, то вот тебе мой совет: найди себе понастоящему мерзкого адвоката (даже — упаси бог! — хуже Оскара!). И последнее: Оскар, я оставил тебе на память маленький подарок. Он в стеклянной баночке из — под горчицы фирмы «Коулман».

Это не головка маринованного лука, так что не суй его в рот.

Если почувствуешь, что твое самомнение раздувается сверх всякой меры, улучи минутку, глянь на мой подарочек, а главное — всегда помни: «От тайников твоей души и до лоснящейся рожи ты всего лишь жирный жулик».

Пока, большой брат.

Дорогой Даг!

Что мне вам сказать? Могу только поблагодарить вас пятьсот тысяч раз, но и этого мало.

Однажды вы обмолвились, что жизнь — это подарок судьбы. Очень точно сказано. Потому что обычно, едва открыв сверток, подарок выбрасывают. Так поступают с любыми подарками — хоть на день рождения, хоть на Рождество. Где они теперь? Да ты же сам выбросил, потому что это лишний хлам.