Автор неизвестен - Освобождение

— Благодарю за службу, мой вассал. Ты играл именно так, как я и задумывал: ни в какие ворота. Возвращаю тебе твои обязательства, ты полностью свободен. Ты же их кое-кому уже возвратил…

— То есть за службу?

— Я оставил в твоем сознании частицу себя. И уже забрал, еще до того, как ты узнал об этом, так что юридически я как всегда абсолютно чист. Слышал все что ты слышал и видел все, что ты видел. Ну, изредка, на правах консультанта, подкидывал тебе некоторые варианты решения. Ты их, правда, все равно не принимал и делал все как обычно… в любом случае я благодарен.

Ах, сволочь. Он всю дорогу играл мной как проходной пешкой. И за Алиной он тоже, надо полагать, понаблюдал по полной… Нет, здесь я деликатно выключался.

— А пока, на правах временного хозяина положения, тем более, что дверь почти пройдена, предлагаю все присутствующим, включая и вот это очаровательное рыжее существо, удалиться.

Николас отжал колено и поднял Копию. В полном соответствии с Оригиналом, глаза Копии полоснули старого солдата злющей зеленой молнией. Белла осторожно поправила плащ на ее плечах и, обняв, увлекла за собой в темный проход.

— Господин Миронов, Николас, ваша очередь.

Миронов вопросительно толкнул меня локтем. Им можно верить. Они наши друзья. Пока.

Я толкнул его в ответ. Миронов, не опуская оружия, прошел в темноту, его, пятясь прикрывал Николас.

Ульрик подошел и хлопнул меня по плечу.

— Спасибо. Ты ценный компаньон. Пошли.

И шагнул в коридор, жестом позвав за собой. Потом на секунду остановился на границе света и тьмы и через плечо, вполоборота, бросил, уже продолжая движение:

— Ах да, Наин… Ларс остается здесь.

Я обернулся на движение. Двигаясь плавно, медленно и молниеносно, как черная лента атакующей кобры, Наин сделала исполненный неземной грации первый шаг. Она тянула мысок и ставила ногу как балерина, в третью позицию. С началом второго шага так же выверено и с таким же потусторонним изяществом на уровень глаз взлетела свистящей струйкой застывшей ртути катана. Третий шаг короткой пробежки по сцене Большого ввел клинок в приоткрытый рот Ларса и, наконец, как будто клейкое время отпустило ее, четвертым шагом, расплывшись в скорости движения, Наин до половины, как пневматический молоток, вбила выскочившее из затылка Ларса оружие в деревянную панель за его спиной, с такой силой, что в воздух взлетела пыль.

Ларс висел на сабле как жук на булавке и судорожно дергал руками и ногами, пуская изо рта струйки черной крови.

Наин, очевидно, уловив проскочившую в моих мыслях ассоциацию, грациозно поклонилась несуществующему залу. Она левша…

Она легко подбежала ко мне и подтолкнула в грудь.

— Что застыл? Они уже здесь, его сейчас найдут.

Я развернулся и побежал вслед за с достоинством удаляющейся спиной Ульрика. За нами упала толстенная бетонная плита, предосторожность, задуманная на случай побега тем, кого Ульрик оставил с другой ее стороны.

На выходе мы погрузились в микроавтобус и вырулили на улицу. Возле вентиляционной будки метро стояли две «Газели», одинакового черного цвета с эмблемой руки, рвущей цепь — «Агентство недвижимости «Chain Realty». Наш транспорт затормозил и Ульрик откатил дверь

— Прошу не жалеть патронов, господа, — произнес Ульрик, театральным жестом указывая на автомобили.

В дверь дуло. Вместе с еще семью дулами. Это, наверняка, был бы хороший групповой фотоснимок. На лице Ульрика — его обычная полусомнамбулическая полуулыбка. Миронов зол, бледен и, похоже, не совсем понимает что происходит. Еще бы. Белла охвачена страстью разрушения — ноздри раздуты, улыбающиеся губы обнажают все четыре клыка. В своей стихии. Николас сосредоточен и мрачен. Лицо Наин вообще, как обычно, не выражает ничего. А я? Я по-моему готов заплакать. Машины перфорировали по самые некуда, вместе с теми, кто в них сидел. Все не сговариваясь переменили магазины и снова опорожнили их. Ульрик запалил фитиль у пластиковой канистры с зажигательной смесью и кинул ее точно в середину. Огнем начавшись…

Снова по газам. Ульрик достал из кармана коробочку с тумблером. Если я не ошибаюсь, это именно то, что я думаю…

— Я был бы не я, если бы не заминировал убежище Ларса. Так спокойнее, — пояснил он, щелкая рычажком

— Шампанского! — крикнула Белла, на секунду оторвавшись от нашептывания на ухо смущенной Копии, которую она уволокла в самый дальний конец салона.

Николас не заставил просить дважды. Пили все из горла трехлитровой бутыли.

Как странно и закручено все начиналось и какое все-таки простое разрешение всех проблем. Мной в очередной раз сыграли в любимую вампирскую игру — подставки.

Черт возьми, голова кругом…

Ульрик открыл глаза. Сон, который был похож на легкую пепельную дымку, временную смерть, насыщенную шепотами, серыми тенями и шорохами их одеяний, созданных из пыли, прекратился.

Он отрегулировал глаза, чтобы воспринимать полумрак своей комнаты в венском убежище Адьярай. Вокруг было нескончаемое бормотание, шелест мыслей и обрывки картинок. Убежище вокруг него жило своей собственной жизнью, через стены доносились впечатления и чувства окружающих вампиров, вурдалаков и людей из стада, какофония запахов, звуков и мыслей.

Его терзал голод. Это были не обычные спазмы пустого человеческого желудка, которые он уже потихоньку начал забывать, а ревущее пламя в каждом кусочке плоти, боль-наслаждение, которую можно заглушить, загасить, залить, только пригубив божественного нектара, которым сочится человеческое тело. Солнце зашло, можно поохотиться, крадясь по крышам под нежным светом полной луны, потому что он презирает питание от стада, убивающее всю прелесть Охоты, тонкой игры хищника и жертвы. Вслушиваться в стук человеческого сердца, вдыхать запах кожи загнанной жертвы, особенно приятный, если жертва молода и полна сил.

Айше говорит, что с возрастом потребность в крови обычно сокращается, как растет способность контролировать себя и различного рода таланты детей Каина. Что ж, поживем — увидим. Но Охота… это развлечение и удовольствие заставляет его сердце биться бешено и быстро, по несколько раз в минуту.

Айше… Ульрик знал, что ненавидит ее. Он готов в любую минуту растерзать ее, пусть только она допустит слабость. Но она сводит с ума, она покоряет и очаровывает и ее кровь великолепна на вкус, она сводит его с ума, если ей, пусть нечасто, приходит фантазия побаловать его двумя-тремя капельками. Она увлекла его во Тьму, но, возможно, Тьма — это его путь.

Он отчетливо помнил, как начался его путь во тьме. Время для благодарности еще не пришло. Но придет. Поглощенная кровь дала ему невероятную, ни на что не похожую силу. И он знал, он прекрасно знал, но пока не мог это почувствовать в полной мере, зацепить познанием во время сна-себя, что еще глубже, в самых подвалах его души, дремлет как огромный огнедышащий дракон еще одна, невероятная и могучая сила, которая способна распылить Айше на мириады мельчайших брызг. Он тоже будет дремать. До поры до времени…